Новичок

Дождь лил как из ведра, и поначалу я благословлял небеса, потому что не пил уже почти сутки. В то мгновение, когда первые редкие капли забарабанили по листьям, тело, забыв о боли, с трудом опрокинулось на спину, а пересохший рот приоткрылся, умоляя святых заступников послать мне хотя бы несколько глотков желанной влаги.
А в итоге чуть не захлебнулся от ярости летнего ливня, видимо решившего утопить измученного жаждой пленника, как будто ему итак мало досталось. Теперь я со стоном старался перевернуться на бок, что со связанными руками и ногами было совсем непросто. Зажмурив глаза, представлял, как косые плети бьют по истерзанной спине и, разбиваясь о разорванный мундир, розовеют, смешиваясь с кровью Высокородного Избранного…
Пряча разбитое после допроса лицо среди незнакомой травы, униженный и несчастный, я плакал, не стыдясь слёз, ведь дождь прекрасно скрывал следы моей слабости. В ушах ещё стояли насмешки чужого офицера, под хохот своих бойцов бившего пленника по щекам со словами:
― Такой красивый мальчишка, а бледный как покойник… Позволь, о Высокородный, добавить немного румянца на твою худую мордашку. Надеюсь, ты составишь ночью компанию одинокому бродяге, а то на этой чёртовой войне я уже забыл, что такое прикосновение к нежной коже и роскошным волосам. Кстати, твоему дружку уже отрезали его «драгоценную» косу, и он почему-то ужасно разозлился ― так кричал, словно я ему руку сломал. Вот чудак! Не будешь повторять его ошибки, детка? А то придётся и тебе причёску укоротить…
Отправляясь в отряд известного своими подвигами командира Тротта, младший отпрыск Дома Северной звезды и представить не мог, что на третий день начала «взрослой» жизни попадёт в плен к неприятелю. Внезапное нападение двух уцелевших после закрытия пространственных прорех Тварей, яростное сражение, закончившееся их полным разгромом, недолгое ликование вместе с бойцами, радушно принявшими к себе новичка… Всё это теперь казалось нереальным, плодом фантазии измученного страданиями человека…
А ведь я сам напросился в рейд… Избранный Грэг из дома Синих льдов был на удивление снисходителен к мальчишке-новичку, только что прибывшему в отряд из столицы. В глазах малыша Родни, как ласково называли меня в семье, он сразу стал «благородным героем», с которого, несомненно, следовало брать пример ― сдержанный, с насмешливой, но доброй улыбкой на губах и всё понимающими серыми глазами. Ни привычного высокомерия и цинизма Избранных, ни презрения к окружавшим нас простым бойцам…
― Не стоит торопиться, Родни, ― отвечал он на горячую просьбу новичка взять его с собой, ― хоть шанса встретить ещё одну Тварь практически нет, это не значит, что мир вокруг безопасен. А у тебя совсем нет опыта… В этих лесах укрываются и дезертиры, и просто сколотившие банды разбойники. Они настоящие головорезы и не пощадят ни старика, ни ребёнка. Останься в лагере, я буду обучать тебя, когда вернусь с задания, даю слово Наставника.
Но я буквально не отпускал его ни на шаг, изводя мольбами и обещая беспрекословно слушаться. Так что в конце концов он сдался, хотя лучше бы приказал выпороть или послал чистить овощи на кухню вместе с провинившимися бойцами. Тогда любопытному идиоту не пришлось бы смотреть, как бандиты жестоко расправляются с небольшим дозором, и на страдания замученного пытками, лишённого косы Наставника.
Конечно, мы не сразу сдались, но, видимо, кто-то из разбойничьей шайки владел Запретной магией, заблокировав наши силы. Что могли сделать двое против двух дюжин опытных наёмников? Только умереть с достоинством, но даже этого нам не позволили…
Наигравшись с жертвами, негодяи бросили пленных под деревьями, связав как животных перед убоем. Я боялся поднять глаза на лежавшего рядом неподвижного Наставника, за несколько часов поседевшего как старик, так и не повернувшего головы и не проронившего ни звука. От мысли, что он, счастливчик, уже мёртв, а меня ещё ждут пытки и страшные унижения, в груди рождались стоны отчаяния и злости на собственное легкомыслие…
А теперь ливень пытался нас утопить… И, чувствуя, как его плети всё сильнее бьют по онемевшему телу, я слегка приоткрыл веки, решив проститься с жестоким миром перед тем, как равнодушная стихия навсегда покончит с младшим наследником известного Дома…
Внезапно верёвки ослабли, упав в почти утонувшую в лужах траву. И даже осознавая эту неожиданную перемену, я всё равно не мог пошевелить и пальцем, чувствуя себя неподвижной бесчувственной глыбой льда. Тёплое магическое прикосновение оказалось сродни внезапному удару тысячи раскалённых иголок по обнажённой коже, вызвав одновременно стоны боли и облегчения ― ведь теперь я мог двигаться…
Знакомый глухой голос в голове с трудом пробивался к моему отрешённому, почти отключившемуся сознанию:
― Вставай, Родни, им сейчас не до нас, даже заклинание ослабили… Это единственный шанс на побег, дай руку, малыш…
Машинально протянул ватную ладонь, и горячие пальцы Наставника, пожав её, потянули на себя, помогая ослабевшему телу подняться. Не знаю, что в тот момент поражало сильнее ― то, что израненный Избранный со сломанной рукой из последних сил применял магию, спасая нас обоих. Или его пустое, словно маска покойника, лишённое каких-либо эмоций лицо, на котором «живыми» оставались только глаза, полные бесконечной тоски…
Разбитые губы и челюсть Грэга распухли, судя по всему, причиняя страшную боль, и я не решился его ни о чём спрашивать. Он кивнул в направлении кустарника, потащив за собой с такой силой, словно вообще не чувствовал боли. В отличие от Ученика, сопровождавшего каждый свой шаг оханьем и стоном.
«Старший» не долго терпел это нытьё и, резко остановившись, осторожно взял здоровой рукой меня за подбородок. Его голос в голове бил больнее пощёчин врага:
― Прекрати, это может нас выдать. Скажу один раз ― соберись, и что бы ни случилось, пообещай, что будешь жить…
Кое-как пошевелил губами:
― Даю слово, Наставник…
Грэг отвернулся, снова потащив свою «обузу» вперёд, и, пристыженный, за всё время пути я больше не произнёс ни звука. Постепенно непогода выдохлась, и жаркое солнце снова припекало в полную силу. Горячий влажный воздух не давал искалеченным лёгким нормально дышать, и раны, почти неощутимые под прохладным дождём, вновь напомнили о себе жгучей болью.
Я еле сдерживался, чтобы не нарушить данное Наставнику слово, но внезапно лес закончился, и мы оказались на дороге, огибавшей деревья. Грэг снова повернулся ко мне, и, увидев его посиневшие губы на белом лице, я испугался, что он упадёт прямо здесь:
― Профе, позвольте Вам помочь ― заклинание исцеления…
Но голос в голове сказал, как отрезал:
― Какой смысл лечить практически покойника, и не трать время на споры… К сожалению, нас догоняют. Постарайся спрятаться в лесу, Родни, а я их задержу, ― не оборачиваясь, он прошёл вперёд, и тут только его Ученик заметил, что край дороги, на которую мы вышли, обрывался, нависая небольшим уступом над казавшейся бесконечной водной гладью.
В сознании мелькнуло:
― Это же, наверное, то самое Озеро демонов, к которому шёл отряд, а значит, свои могут быть где-то поблизости…
Но развить мысль не успел: слова Грэга ― нас догоняют ― привели новичка в такой ужас, что ноги сами последовали за остановившимся у края обрыва Наставником. Он, казалось, о чём-то задумался ― неровно отрезанные седые пряди развевались на ветру вместе с окровавленными лоскутами тёмно-синей рубашки, украшенной вышивкой его Дома. Глубокая морщинка над тонкой переносицей словно разрезала кожу, серые глаза потемнели до черноты. От его отчаявшегося голоса меня затрясло:
― Беги, Родни! Ты обещал, что будешь жить… за нас обоих, ― кровь тонкой струйкой брызнула на подбородок из разбитых губ, и, потеряв голову, вместо того чтобы спасаться, я бросился к нему с криком:
― Наставник! ― то ли пытаясь поддержать, то ли сам ища защиты у обречённого на смерть…
Всё случилось слишком быстро: словно глубоко вздохнув, земля неожиданно вздрогнула, быстро проседая, и ноги начали проваливаться в пустоту. Кажется, я что-то кричал, пытаясь схватиться за ускользавший воздух, когда вырвавшийся из руки Грэга поток маги отбросил меня в сторону.
О, Наставник… Ты отдал последние силы, спасая нерадивого Ученика, а сам, словно потерявшая крылья птица, рухнул вниз на торчавшие из воды камни. И, сидя всего в двух шагах от края бездны, я зачарованно смотрел в твоё спокойное лицо, улыбавшееся с проплывавшего мимо облака, пока губы шептали:
― Что бы ни случилось ― живи…
Приближавшийся топот копыт если и не привёл несчастного в чувство, то хотя бы заставил отползти от осыпавшегося обрыва. Меня шатало, но я сумел подняться, зачем-то отряхнув то, что осталось от новенького камзола, и пошёл навстречу своим убийцам. После гибели Грэга все чувства, даже страх за собственную жизнь, покинули новичка-Родни. Осталась лишь ненависть к тем, по чьей вине не стало ребят из дозора и Наставника, успевшего преподать Ученику лишь один единственный урок ― урок мужества…
Четверо всадников остановили коней, пересмеиваясь и с ухмылкой наблюдая за раненым и безоружным пленником, упрямо приближавшимся к собственной гибели. Я же, быстро отыскав среди врагов своего мучителя, повернулся к нему, приветливо махнув рукой, и, кажется, даже улыбнулся. Это удивило негодяя:
― А парень-то, похоже, рехнулся… Эй, придурок, уже соскучился? Зачем тогда сбежал? ― это вызвало хохот среди его подельников, но не обескуражило сосредоточенного Родни.
Я шёл к своей цели и, собрав остатки магии, выпустил их на свободу. От этого удара кони, заржав, шарахнулись, вставая на дыбы и сбрасывая седоков. Быстро оседлав упавшего «шутника», злорадно заглянул в его перепуганные, полные ужаса глаза. Думаю, мой сумасшедший шёпот произвёл сильное впечатление на побледневшего противника:
― Хотел развлечься, сволочь? Ну что ж, приступим… ― зубы впились в пульсирующую жилку на его шее, и рот быстро наполнился отвратительно солёной влагой…
Кажется, над головой тонко взвизгивали стрелы и истошно вопили голоса, кто-то громко стонал, моля о пощаде, но ничто не могло отвлечь новичка от важного дела ― убийства первого и, скорее всего, последнего в этой проклятой жизни врага. Что-то тяжёлое обрушилось на затылок, утаскивая обезумевшего бойца в темноту, где не было ни мёртвого Наставника, ни хохотавших мерзавцев, ни тошнотворной мерзости во рту…
Меня мутило, пустой желудок ныл от режущей боли. Глаза не хотели открываться, а тело вздрагивало, и по мерному перестуку копыт нетрудно было догадаться, что пленника куда-то везут. Отдача после применения магии забрала остатки сил, не давая пошевелиться, и я не упал с коня только потому, что был привязан к похитителю, прижимавшему добычу к себе одной рукой.
Непрошенный стон прорвался через пересохшие губы, и спиной я почувствовал, как сердце везущего меня человека забилось быстрее. Голос незнакомца был молодым и звонким:
― Очухался, герой? Эй, эй ― не дёргайся так, паршивец, оба же свалимся с коня… Успокойся, парень, тебе повезло ― наш дозор как раз выехал из лагеря и наткнулся на этих подонков. Никто из них не ушёл, а уж когда мы увидели, что ты сотворил с этим…
Я прохрипел:
― Воды… ― и человек приставил флягу к моим губам:
― Не торопись, пей медленнее, а то всё льётся мимо. Там итак осталось совсем немного ― пришлось умывать «кровопийцу», не везти же тебя к командиру в таком страшном виде ― белый, как бельишко знакомой девчонки, и рот… Ужас, я чуть сам все кишки не вывернул. За что ты его так?
Прохрипел кое-как:
― Ребят убили, плен… мы бежали… Наставник Грэг погиб. За них, за себя… Ненавижу… ― в ушах стало горячо, и мир перед глазами начал вращаться. Голова беспомощно упала на грудь, а выпитая вода немедленно вылилась на камзол…
Кто-то легонько похлопывал по щекам, уговаривая:
― Очнись, парень… Приходи же в себя, вот, молодец. Так ты Родни-новичок? Ясно… Я ― Сим из разведки, очень жаль, что всё так случилось с Грэгом и ребятами… ― молодой темноволосый Избранный склонился над «найдёнышем», и в его глазах появилось непритворное сочувствие. Рядом застыли хмурые бойцы отряда командира Тротта.
После обморока беглеца уложили на траву, и когда облака над головой перестали вращаться, я дал знак, что могу продолжить путь. Сим снова усадил выжившего дозорного на коня перед собой и промолчал всю дорогу до лагеря, пока навстречу нам не вышли часовые. Меня быстро переложили на самодельные носилки, с которых «счастливчик» смотрел на мелькавшие деревья, пытаясь поверить в чудо: неужели я выжил и снова был среди своих…
Но порадоваться этому не успел ― проходивший мимо незнакомый Избранный, как-то странно взглянув в нашу сторону, презрительно фыркнул:
― Лучше бы он умер, чем принять такой позор. Мы не потерпим Недостойного в своих рядах…
Сим немедленно подскочил к нему, встряхнув говорившего за воротник плаща, и что-то яростно прошептал на ухо, отчего тот изменился в лице, быстро скрывшись за кустарником. Я видел, как зарделись щёки молодого разведчика, а в глазах зажглись огоньки бешенства:
― Мерзавец… Чтоб тебя…
До меня не сразу дошёл смысл увиденной сцены, а когда понял… Рука потянулась к волосам, ощупывая странно лёгкие, едва доходившие до плеч пряди. Я испуганно заглядывал в глаза остановившегося рядом Сима, давшего команду прекратить движение:
― Что это? Как же так…
Он перехватил дрожащую руку, крепко её пожав:
― Сожалею, Родни… Но поверь, это ― не конец света. Большинство людей в отряде, и не только они, не придают… случившемуся никакого значения. Это же просто предрассудки и дикость… ― но в его глазах плескалось море жалости…
Вцепившись в край наброшенного кем-то из бойцов плаща, я стиснул зубы, отвернувшись от него, чтобы не показывать душившего меня отчаяния. Недостойный… Что на это скажет отец? Как взбесится старший брат:
― Ты подвёл семью, покрыв её несмываемым позором!
Теперь Родни из Дома Северной Звезды было некуда возвращаться…
Сим осторожно коснулся вздрагивавшего плеча:
― Возьми себя в руки. Командир идёт…
Я вытер слёзы, попытавшись встать, чтобы приветствовать Тротта, но тот не позволил, отослав всех прочь, и, присев рядом на корточки, осторожно, словно ребёнка, погладил по голове. Его уставшие глаза смотрели с грустью, но голос был строг:
― Рад, что ты выжил в этой передряге, новичок. Мне уже всё рассказали ― жаль ребят, мы прошли вместе почти всю войну. Как погиб Грэг?
Я старался сдержать слёзы:
― Наставник умер как герой…
Тротт кивнул, снова коснувшись спутанных волос:
― Прекрасный был человек, хоть и Избранный… Будь достоин своего Учителя, мальчик. Что касается нынешней ситуации: «ваши», ― он зло сплюнул в траву, ― не позволят оставить тебя в рядах магов, на этот счёт есть негласное распоряжение, и я, к большому стыду, не могу ничего поделать. Прости…
Он помолчал, опустив глаза:
― Вернёшься домой?
Я покачал головой:
― Командир, позвольте остаться в отряде простым бойцом. Правила ведь этого не запрещают? Буду драться с любым врагом…
Он вдруг улыбнулся:
― Не сомневаюсь, Родни. Вот тебе моё первое задание: через пару дней Сим будет сопровождать особый «груз», людей для охраны мало, так что поступаешь в его распоряжение. Ещё один маг в отряде не помешает… Ты чего это мнёшься?
― Командир… Недостойным не разрешается заниматься магией.
Он фыркнул:
― Никому не позволяй себя так называть. Мой боец способен сразить врага без оружия и магии, значит, он достоин уважения. А если кто с этим не согласен, ― Тротт весело хмыкнул, подмигивая, ― значит, придётся ему объяснить, что он не прав… Всё понятно?
Я рявкнул, хотя это больше походило на хрип умирающего:
― Так точно, командир!
Он встал, морщась и потирая колени:
― Послушай совета: не обращай внимания на дураков и сплетников. Помнишь, что сказал тебе на прощание мой лучший друг Грэг?
― Надо жить, что бы ни случилось…
― Верно, боец. Это был наш с ним девиз, с самого детства…
Он ушёл, а я вдруг понял, что слёзы на щеках высохли, хотя о душе этого сказать было нельзя…
За два дня Сим помог мне залечить раны, отвёл к озеру, где новый боец маленькой группы разведчиков смог наконец-то вымыться и поплескаться от души. А ещё… я позволил своему командиру подровнять волосы, собрав их в небольшой хвост.
― Ты ― дворянин, Родни, не забывай об этом. Не опускай голову, даже если будет тяжело. Мы с Диком и Фредди всегда придём тебе на помощь…
Отряд Тротта оправился вперёд, а разведчики двинулись в другую сторону через лес, сопровождая тяжело гружёную повозку. Не будучи больше офицером, я принял как должное, что никто не рассказал новичку ни о её таинственном грузе, ни о маршруте.
Чем дальше мы уходили от отряда, тем тяжелее становилось на сердце ― после кошмаров, наполненных страшными воспоминаниями, я предпочитал проводить ночи в дозоре, а потому днём часто клевал носом, так и норовя свалиться с лошади. Однажды вечером Сим подсел ко мне у костра:
― Так не пойдёт, ты должен нормально выспаться. Если что-то случится в дороге, какой будет прок от спящего бойца? Что тебя тревожит?
Я рассказал ему о кошмарах, показав на свои дрожащие пальцы:
― С каждым днём становится только хуже, скоро я не смогу держать в руках лук…
Сим удивлённо вздёрнул брови:
― И что? А с магическим огнём справишься?
Кивнул:
― Конечно, но ведь… мне теперь нельзя пользоваться магией…
Сим засмеялся, дёрнув за волосы, и, сдерживаясь, я закусил губу ― для Избранного подобные вольности с «драгоценной косой» были недопустимы. Вот только теперь Родни больше не считался Высокородным, да и косы у меня не было…
― Что значит ― нельзя? И кто в этой глуши увидит? Ты маг, и наш отряд рассчитывает на тебя.
Рядом, балагуря, прошли Дин и Фредди с охапками хвороста:
― Не бойся, новичок, мы своих не выдаём.
Я вымучил из себя подобие улыбки:
― Как скажешь… А ты сам давно в отряде, Сим?
Он вскинул непривычно испуганные, несчастные глаза и, приблизив голову, зашептал:
― Уже полгода… Знаешь, не у одного тебя проблемы, парень. Я попался в ловушку человека, которому доверял как родному отцу, и был вынужден бежать из своего отряда … Но, к счастью, встретил на пути командира Тротта ― не мог прятаться, когда другие сражались. Вот и принял решение рассказать ему о себе, считая, что лучше уж умереть, чем скрываться всю жизнь. Он не только понял, но и принял беглеца в свой отряд. Редкой души человек, умру за него… Надеюсь, я не ошибся, и ты умеешь держать язык за зубами.
Я слушал неожиданное откровение командира и не знал, что на это сказать, наконец пробормотав:
― Неужели тебя предали? И как ты с этим справился, Сим?
Он вздохнул:
― Как видишь… Так хочется увидеть отца и брата, я ничего о них не знаю. И ещё одного человека, ему сейчас тоже нелегко ― очень скучаю по младшенькому… Всё, хватит разговоров, приказываю тебе иди в палатку и отдохнуть.
Потрясённый его рассказом, послушно лёг на походное одеяло и в первый раз крепко проспал до утра. А через несколько часов на нас напали ― я мысленно сто раз поблагодарил Сима за то, что заставил меня отдохнуть. Сражение было ожесточённым, но недолгим, потому что два мага сумели дать достойный ответ отряду хорошо вооружённых солдат.
Как ни странно, после этого я почти успокоился, забыв про бессонницу и дрожь в руках. Вскоре Сим показал «таинственный груз» ― партию новых длинноствольных самострелов и зарядов к ним:
― В крепости отчаянно не хватает бойцов, а чёртовы дикари в этих местах совсем обнаглели. Это поможет гарнизону продержаться до прибытия пополнения. А ты умеешь стрелять из самострела, Родни, нет? Хочешь научиться?
С восторгом принял это предложение и оставшиеся дни нашего пути с нетерпением ждал привала, чтобы начать тренировки с командиром и его крошечным, вечно подсмеивавшимся над новичком отрядом. Вернее, с моими новыми друзьями…
В тот день боец Родни был сам не свой ― Сим сказал, что сегодня к обеду мы будем на месте, и он уже послал в крепость почтовую птицу:
― Держите глаза и уши широко открытыми, ― усмехался Симон, ― не подстрелите «встречающих», а то сами будете иметь дело с суровым Комендантом Эргом… И вот что, Родни, командир Тротт отправил сюда не только партию оружия, с которым ты теперь умеешь обращаться. Но и отличного мага. Я о тебе… Это приказ, не кисни, новичок. Пожалуйста, продержись до прихода подкрепления и останься в живых, друг…
Кивнул, растерянно кусая губу, а когда он тепло меня обнял, чуть не пустил слезу. Но, взглянув на радостно хмыкавшую неразлучную парочку ― Дика и Фредди, сдержался, не желая на прощание дать им повод для новых шуток.
Повозка остановилась у густого, противно пахнувшего сине-зелёного кустарника. Из-за сплетения колючих ветвей вынырнули двое совсем ещё юных Избранных в потрёпанных мундирах и, окинув нас «суровым» взглядом бывалых бойцов, шагнули навстречу.
Темноволосый, с цепкими глазами паренёк вышел вперёд, закрывая собой второго мальчишку ― с длинной рыжей косой и пронзительно синими глазами:
― Пароль…
Сим шагнул к нему, произнеся нужные слова, и меня поразили странные пунцовые пятна на его щеках:
― Волнуется он, что ли? Но почему? ― я на всякий случай вызвал в ладони боевое заклинание, увидев, как в руках мальчишек тут же вспыхнули такие же сверкающие огни.
Командир, не поворачиваясь, бросил:
― Погаси немедленно, это свои… ― и пошёл навстречу бойцам гарнизона, пока я, краснея, выполнял его приказ.
Темноволосый шагнул ко мне, протягивая руку:
― Привет… Я ― Кэм, а он ― Избранный нахально улыбнулся, махнув рукой назад, ― Алан. А ты кто такой?
Я молчал с открытым ртом, не в силах оторваться от невероятной сцены, происходившей за его спиной: там плачущий Сим обнимал повисшего у него на шее рыжеволосого мальчишку, что-то шепча ему на ухо…
Назвавшийся Кэмом парень оглянулся назад, охнув:
― Что за дела…
Он перевёл взгляд на мои короткие волосы, поднял бровь, понимающе хмыкнув, отчего я тут же сжал кулаки, что, похоже, ему понравилось. Наглец, внезапно вцепившись в руку, крепко стиснул её своей большой ладонью:
― Так как тебя зовут, приятель? Ладно, скажешь, когда вспомнишь. Видимо, ты и есть «новичок», о котором бубнил Комендант Эрг. Что ж, рад знакомству… Добро пожаловать в крепость Инор ― похоже, сегодня в нашем полку «Изгоев» прибыло, ― и он подмигнул, задорно смеясь.
Я фыркнул, не сдержав улыбку, и под довольный хохот Дика и Фредди пожал его горячую руку…

P.S. Третий рассказ цикла «Мир Избранных. Изгои» продолжает историю «Тихони» и «Бешеного».