Шторка в ванной комнате.

Начнём с того, что рассказывать я буду о своей жене. Которой нет со мною рядом, вот уже более полутора лет.
Она сгорела, от неизлечимого заболевания. Сгорела быстро. И от этого мне страшно и тоскливо.
Брак для нас обоих оказался не только поздним, но и первым.
Я работал в сфере маркетинга. Жена вся жила в книгоиздательстве.
В жизни обоих наблюдалась определённая стабильность, и менять что либо, желания не было, не у неё, ни у меня.
Конечно, случались знакомства, и даже с проявлением каких никаких, чувств.
Но со временем, всё это проходило, и вновь появлялось время для любимых, привычных течению жизни дел.
Мне, например, нравилось посещать шахматный клуб. Играл я, как говаривали именитые дедушки, вполне изрядно. Ну а мне нравилось находиться среди этих незаурядных людей.
Слушать их байки, внимать с улыбкой советам, которые они со свойственной им горячностью, предлагали мне. Притом исключительно бесплатно.
Весёлое общество для никуда, не спешащего человека.
А Мария…
Мою жену звали Мария. Та была знатоком всего книжного, и обожала посещать уроки танца. А так же неплохо играла на флейте, как сама она и говорила.
Работа и хобби отнимали немало личного времени. За что родственники и выказывали нам своё недовольство, нашей с ней, несовместной жизнью.
Мария была женщиной дерзкой. Могла пошутить больно. Это её личное, придуманное выражение.
А знакомство наше произошло вполне заурядно.
Я шёл из клуба, неся под мышкой шахматную доску. Ну слабость у меня к лёгкой наигранности.
Со стороны это видимо выглядело довольно забавно. Вполне себе современный мужчина, и шахматная доска под мышкой.
Но в этом и была вся прелесть положения. Я пил эти моменты от жизни, и наслаждался ими.
И просто загляделся на её фигуру. Согнутую, как у балерины в поклоне с отставленной вперёд ножкой. Она что-то поправляла в своей обуви.
Замешкавшись, протаранил собой эту фигуру, схватившись машинально за талию, и одновременно прижав её к себе. Вероятно, чтобы она ни упала!
Наступила пауза.
Люди, проходившие мимо, смотрели и перешёптывались. Некоторые похихикивали.
Катастрофа!
Пронеслось у меня в голове.
Катастрофа…
Тело её стало медленно выпрямляться, одновременно поворачиваясь в мою сторону.
Всё что я хотел сказать в своё оправдание, застряло у меня в горле.
Изумруды глаз вмиг испепелили меня.
Руки…
Я резко отдёрнул обе руки, и шахматная доска с громким стуком ударилась об асфальт и раскрылась. Фигурки стали разбегаться, кто куда.
Зеваки стали приостанавливаться, с любопытством наблюдая за бесплатным представлением.
Она ещё мгновение смотрела на мня, потом вниз на асфальт, вновь на меня, и вдруг, как-то мягко, затряслась в безудержном смехе.
Опустившись на корточки, Мария стала собирать разлетевшиеся фигурки в шахматную доску.
Я стоял и смотрел на всё это действо, молча, сосредоточенно нахмуря лоб.
Ей видимо надоело моё состояние ступора, и она выпалила в пространство.
При всей Вашей прилично одетой физиономии, Вы выглядите, просто нелепо.
Могли бы и помочь, облапаной Вами женщине, собрать разбросанный по асфальту скарб.
Меня отпустило, что позволило, пускай и с неуклюжей готовностью, но хоть как-то, помочь ей.
Когда все фигурки были собраны, и доска перекочевала на своё место. Я зажав её левой рукой, правой попытался держать свою, теперь уже героиню, случайного рамана под руку.
Женщина многозначительно поглядывала, то на меня то, на мои руки.
Ну и что дальше? Произнесла она.
Иван!!! Ответил я.
Она приподняла бровь, пытаясь снова испепелить меня.
Ну Иван… я. Зовут меня так.
Ах Иван! В восклицательной форме, ответила она. И ещё немного помолчав, ответила.
Мария.
И немного подумав продолжила, Иван да Марья выходит?
Я закивал, выражая, своё согласие.
Ну что Иван. Проводите тогда понравившуюся Вам женщину до вон того заведения. Она показала на угол дома, где было написано « Мастерская».
Я крепче подхватил её под руку, и мы пошли. Она босиком, держа, босоножки в руке. Я рядом.
Мастер осмотрев проблему, а потом и нас обоих, отложил работу, и предложил подождать в соседнем кафе. Чем мы и воспользовались.
Попивая кофе, и поедая кремовые пирожные, разговорились.
Вся наша дальнейшая судьба, решилась в течении часа.
Мастер прямо в кафе принёс отремонтированную обувь, и я как джентльмен не преминул, расплатиться за работу.
Тот оказался доволен, проговорив при этом, что бы мы почаще прогуливались в этом районе.
Нам от всего этого было весело. Совместная жизнь, началась. Началась прямо с этого кафе.
Потом мы захаживали сюда.
Мастер завидя нас, обязательно махал нам рукой. Мы в ответ ими же разводили в стороны, давая понять что нам нечего предложить ему в работу. Тот улыбался, и взмахивал так, что было понятно что он не в обиде.
Потом была свадьба, песни, танцы.
Была любовь.
В общем настала пусть и другая, но какая то насыщенная, замечательная жизнь. Жизнь в любви.

А кончилось всё трагедией. Нежданной. Нелепой. С невосполнимой, душевной болью.
Мария ушла быстро. Если вообще этично, в трагедию вплетать время.
Изначально было какое то напускное веселье. Мы победим, и всё такое. Потом наступил момент её внутреннего подвига, терпения, и желания победить.
Далее наступил момент сдачи позиций, с тихим посылом в пустоту, а вдруг повезёт.
Она стала чувствовать себя человеком постоянно чем то болеющим. Потом хуже. Небольшой миг просветления и радости, миг надежды. И всё.
Её нет со мной, вот уже более полутора лет.
Конечно в её день рождение, я обязательно, накрываю на стол. Свечи как она очень любила, вино. Себе покрепче. С тал позволять немного, для расслабления.
Так было и в этот раз.
Я немного захмелев стал разговаривать, то с ней, то сам с собой. Вспоминать нашу совместную жизнь. Рассказывать о себе. Хотя что о себе можно было рассказывать. Ведь жизнь текла своим чередом. Без каких либо ярких мазков.
Как уснул не помню. Проснулся от звука льющейся в ванной воды.
Точно помнил что воду не включал. В груди поселился холодный страх, не позволяющий произвести хоть мало-мальски движение телом.
Звук льющейся воды из душа был прекрасно слышен. Значит дверь в ванную комнату открыта.
Так было заведено и раньше. Мария любила принимать душ. Шторка закрывающая тело плескающегося, была довольно прозрачно, и не скрывало вида голого тела. Но картинка в целом была довольно размытой. Но созерцание данного сюжета, навевало некоторые мысли.
Я встал. На долю секунды заглянул за угол. И застыл.
В ванной за шторкой, под струями душа стояла моя Ма… Я иногда называл её так.
Как будто почувствовав моё присутствие, она перестала двигаться и замерла.
Потом повернулась, ко мне передом, приткнув тело к шторке. Вода лилась, а
мы стояли и молчали.
Что случилось потом, я не помню. Память оставила момент обхваченного
мною, вместе с плёнкой, тела.
Осторожно, ты всё испортишь, услышал я её спокойный голос.
Отпусти. Я отпустил, но тут же с яростью рванул шторку в сторону.

Там никого не было. Душ находился на своём месте. Вода не лилась. Стояла полнейшая тишина.
Сев на край ванны, я открыл кран и умыл лицо водой.
Придя в себя, поправил шторку и ушёл в комнату. На миг обернувшись по пути. Но ничего другого, я не увидел.
Сел за стол, налил себе изрядную порцию, и не останавливаясь выпил. Есть не хотелось. В голове зашумело, закружилось,
Я заплакал.Слёзы лились сами собой. Я просто по настоящему, горько плакал.
И тут, между взрыдами, снова отчётливо послышались звуки льющейся воды.Мария моя, снова была там, в ванной.
Я видел её ладони прижатые к шторке. Две отчётливых пятерни. Её тело. Всю её.
Ваня ты не пугайся. Это я.
Только больше не открывай шторку. Пусть всё будет как есть. Возьми стул, сядь рядом. Поболтаем.
Я принёс табурет, и сел рядом. Она видимо села наколени. Лицо приблизилось, и упёрлось в полупрозрачный материал. Это была несомненно она. Моя жена.Я подвинулся к ней, и лбом упёрся в её лоб. Потом нос в нос. Губы в губы.
Я гладил её всю через распроклятую шторку и плакал. Она не трогала меня, но разрешала себя обнимать всю.
Я сел немного устав.
Я скучаю по тебе родной мой. Очень скучаю.
Я тоже, с дрожью в голосе ответил я.
Я знаю, ответила она.
Помолчали.
Она начала говорить первой.
Там, где я сейчас, тоже жизнь. Помнишь ты мне рассказывал про свои сны? Те что уносили тебя в другой мир.
Так вот, они существуют. И жизнь течёт. И свет, и тьма. И люди такие же. Как ты сам и рассказывал.
Только помнишь, тебе не уютно было в тех снах. Так оно и есть.
И это необъяснимо неуютно. Какое то, то растяжение, то сжатие. Пошёл туда, сюда, а в конце пути, всё вновь сначала.
Много знакомых лиц. Кто то постоянно рядом. Кого то незаметно, но уже нет.
При этом появляются новые лица, и все друг друга знают.
Всё движется, но при этом всё стоит.
Я очень много пишу, и никак не могу дописать.
А как тебе удалось появиться здесь, дома перебил её я.
Она помолчала и ответила.
Я не знаю родной…
Может так надо, а может это подарок на с тобой.
Я не знаю…
Её ладони вновь появились за шторкой.
Я стал тихонечко целовать их.
Она весело и негромко рассмеялась.
Ты живи, как посчитаешь нужным. Не кори и не суди себя. Просто живи.
Для нас с тобой жизнь всё одно продолжается.Я подожду тебя. Там где я сейчас, вполне допустимо ждать.
Я упёр свои губы в её губы. Она ответила. Мы целовались, и шептали о любви.
Всё закончилось так же неожиданно, как и началось.
Очнулся на табурете в ванной комнате. Вода не текла. Только звук телевизора, зашкаливал в соседней комнате.
Пошёл, выключил его, и лёг.

Родственники и знакомые иногда заходившие на огонёк, не раз советовали сменить, не новую, полу прозрачную. Шторку в ванной комнате.
И были несказанно рады, видя на месте старой, новенькую, с весёленькой морской темой.
А нашу с Марией я спрятал.
И вывешиваю её один раз в год, на день рождение моей жены