Бой в божественной обители. (Глава 15)

Сакурако почувствовала, как её лисьи ушки задёргались от ужаса, когда мелодичный голос Миларис разнёсся над ареной, а толпа воинов взревела в экстазе, готовясь к смертельной битве. Её зелёные глаза с фиолетовым отливом расширились, а пушистый хвост под платьем прижался, сияя пятью божественными хвостами в её разуме. Она сжала руку Зела, голос дрожал:
— Зел… она заставляет их убивать друг друга… за её «любовь»… Это чудовищно…
Уно шепнула в сознании:
— Лисичка… это она… Я чувствую её… Это отголосок богини… Её сила… Она питается их душами… Квинт… он начинает шевелиться… Будь осторожна…
Зел стиснул зубы, рука сжала рукоять Леватейна, глаза под маской сверкнули гневом:
— Она не просто тварь… Она паразит… Питается их жизнями… и обвиняет драконов, чтобы отвлечь внимание… — Он посмотрел на Сакурако, голос стал твёрдым: — Мы не будем участвовать в её игре… Нам нужно пробраться под арену… к Старагдусу… Но сначала нужно отвлечь её…
Он оглядел арену, где воины уже начали сражаться, их глаза были полны слепой преданности. Сакурако кивнула, ушки встали торчком, улавливая слабый гул драконьей энергии под ареной. Она сосредоточилась, её магия начала отзываться, пытаясь найти путь к подземелью, где был заточён Старагдус.
— Я чувствую его… Он прямо под нами… Но вход… где-то на краю арены… — шепнула она Зелу. Её инстинкты Инари подсказывали, что нужно действовать быстро, пока Миларис занята битвой.
Мужчины яростно взревели, начав кровавую бойню. Некоторые фанатики бросались к Зелу и Сакурако, но Зел быстро останавливал их ударами Леватейна.
— Они не дадут нам подобраться к входу… Их слишком много… Если набросятся всей толпой… — Зел отбился от очередного нападавшего, но вдруг рослый мужчина с развитой мускулатурой напал сзади, замахнувшись топором. Зел заблокировал удар Леватейном, но из-за силы атаки меч выскользнул из его рук, а топор оставил глубокий порез на плече.
— Зел! — крикнула Сакурако, максимально сосредоточившись. Она отбросила обидчика сжатым потоком воздуха. Но чем меньше оставалось «гладиаторов» на арене, тем чаще они обращали внимание на героев.
Зел, потеряв Леватейн, стиснул зубы от боли, вытащив из-за пояса кастеты Фурин. Их металлические шипы слабо засветились, отзываясь на его решимость.
— Сакурако, давай! Призови ветер! Я разберусь с ними! — крикнул он, бросаясь вперёд. Уклонившись от очередного удара, он нанёс мощный удар кастетом в челюсть нападавшему, отбрасывая его назад.
Сакурако кивнула, ушки встали торчком, глаза сверкнули решимостью. Она подняла руки, голос дрожал от напряжения:
— Я сделаю это, любимый! Держись!
Вокруг арены закружился сильный вихрь, поднимая пыль и сбивая с ног ближайших противников, создавая завесу, чтобы скрыть их движение к люку. Вихрь сработал: несколько фанатиков упали, на арене воцарился хаос, и Зел с Сакурако получили шанс добраться до входа.
Уно шепнула:
— Лисичка… ты молодец… Но Миларис… она заметила… Я чувствую её гнев…
Сакурако сжала руку Зела, они уже были у люка, но сверху раздался холодный смех Миларис. Зел ударил кастетами друг о друга — БОМ! Раздался звон, словно ударили в небесный набат.
— Души героев, слушайте мой зов! Здесь пролилось море крови, множество душ впитал песок. Ради будущих поколений, ради тех, кто верил в вас, призываю Тени прошлого, выйдите! Вечный суд!
От тени Зела отделились пятеро героев, каждый со своим оружием: рыцарь в серебряных доспехах с мечом пламени (Леватейн), женщина с золотистой косой и духовным луком (Хоккуто), прадед Сакурако Сильрис с копьём героя (Гае Ассайл), могучий воитель с открытым лицом под капюшоном, бьющий потоками ветра кастетами (Фурин), и фигура паладина в броне с ритуальными символами южных племён, держащая ростовой щит с функцией отражения (Тортум). Тени явились вершить суд, исходом которого была смерть.
Бойня на арене возобновилась. Зел, с тревогой в голосе, повернулся к Сакурако:
— Они убьют этих людей… Но они ведь не виноваты!
— Прости, Зел… Но эти люди давно мертвы, — ответила она, её голос дрогнул. — Миларис поглотила их души, здесь лишь пустые оболочки… Мы упокоим их тела, дав душам уйти в свет, если победим её…
Перед героями материализовалась Миларис в тонком полупрозрачном платье, от неё исходил приторно-сладкий запах.
— Таких ретивых воинов у меня не было… Как тебя зовут, мальчик? — спросила она, облизав губы.
— О моём имени беспокойся в последнюю очередь. Мы освободим души людей! — отрезал Зел.
— Освободишь, но они счастливы… Я подарила им любовь… И вы скоро познаете счастье, — проговорила она, а затем добавила: — Дворец Абсолюта, Божественный Предел, Первое Небо!
Пространство исказилось, и герои оказались в небесных обителях Миларис. Они стояли на платформе из белоснежного мрамора, окружённой бесконечным звёздным небом, пропитанным её приторным ароматом. Уно шепнула:
— Лисичка… это её мир… Она здесь сильнее… Квинт… он просыпается… Я чувствую его… Держись…
Зел сжал кастеты Фурин, глаза под маской сверкнули гневом, но в голосе проскользнула тревога:
— Сакурако, держись ближе ко мне… Она играет с нами… Но мы не сдадимся…
Сакурако кивнула, её магия начала отзываться, пытаясь почувствовать природу этого места.
— Зел… Я чувствую… Старагдус… Он где-то здесь… Но эта тварь… Она пытается заманить нас… — шепнула она.
Миларис улыбнулась, её облик снова изменился, подстраиваясь под их идеалы красоты. Её голос был мягким, но полным угрозы:
— Вы такие упрямые… Но это лишь делает вас вкуснее… Примите мою любовь… и вы познаете вечное счастье…
Она подняла руку, и вокруг платформы начали формироваться тени — призрачные фигуры её жертв, окружая героев. Сакурако вызвала слабый поток ветра, чтобы отогнать тени и почувствовать драконью энергию.
Миларис призвала символ своей божественности — зеркало, не отрывая от него взгляда. Но её внешний вид начал искажаться: вместо красавицы перед героями возникла жуткая тварь. Серая кожа местами покрылась струпьями, четыре ноги удерживали распухший живот с огромной пастью посередине, а восемь рук заканчивались острыми когтями.
— Я подарю вам свою любовь… Слейтесь со мной, и мы всегда будем вместе! — пророкотала она, её голос напоминал гром.
— Бездна побери! Это зеркало! — прокричала Уно. — Это не отголосок богини… Это сама богиня! Богиня любви… Биться с ней равноценно смерти!
— Нам нужно время, чтобы придумать, как выбраться! — крикнула Сакурако.
Зел ударил кастетами по мраморной плите, расколов её, и герои упали вниз, в божественный сад. Затаившись среди деревьев, они слышали, как чудовище, напевая песенку, медленно их разыскивало.
— Что будем делать? — спросила Сакурако.
— Я могу отвлечь её, завязав бой… Но я не сражался с богами…
— Зато сражался я, — внезапно раздался голос Квинта. — Здесь, в небесной обители, вы можете слышать меня… Не стоит удивляться. Я на время захватил контроль над телом. Эта тварь не столь сильна, но всё ещё бог… Я бы мог покончить с ней, но тело этого юнца не выдержит. Вся её сила — в зеркале.
— Квинт? — заикаясь, проговорила Сакурако.
— Он самый… Это моё тело, пусть и изменившееся до неузнаваемости за столько перерождений. Я могу снова сразить её… Но, как видишь, она воскресает вновь и вновь, как неизлечимая болезнь.
Сакурако задумалась:
— Можешь выиграть немного времени?
— С радостью… Я соскучился по доброй схватке, — ответил Квинт, выходя из-за деревьев. Набрав скорость, он прыгнул на богиню.
— Иди сюда, мешок гнили! — вскричал он, нанося удар кастетами по её туловищу.
Богиня улыбнулась, её изуродованное лицо перекосила хищная ухмылка:
— О, это ты! Я ждала тебя… Где же ты прятался? Я хочу поскорее тебя убить!
Разразилась битва. Квинт наносил мощные удары, заставляя землю дрожать. Богиня ловила его, отрывая то одну, то другую руку, но Квинт покрывал себя вспышкой лечебного света, и конечности прирастали обратно. Бой затягивался, ни одна из сторон не могла взять верх.
— Лисичка… Если бой затянется, Квинт проиграет… Он недавно проснулся и ещё не накопил силу… — шепнула Уно.
— Печать мученика, песнь скорби! — проговорил Квинт, но магия дала сбой. Вместо снятия ограничений по телу юноши пробежала алая молния, из-за которой он не успел среагировать и был впечатан в стену скалы ударом монстра.
Сакурако почувствовала, как её ушки задёргались от ужаса. Глаза наполнились слезами, она сжала плюшевую лисичку, голос дрожал:
— Зел… Квинт… Нет… Я не дам тебе проиграть…
Уно шепнула:
— Лисичка… Ты должна действовать… Зеркало — её слабость… Если ты сможешь разбить его, она потеряет силу… Но Квинт… Он не выдержит долго…
Сакурако вытерла слёзы, ушки встали торчком, улавливая слабый гул драконьей энергии — Старагдус был рядом, в кристалле, скрытом иллюзией. Она подняла руки, её магия начала отзываться, вызывая поток ветра, чтобы снять иллюзию и освободить дракона.
— Если я освобожу Старагдуса… Он сможет помочь… — шепнула она.
Миларис, заметив движение, повернула уродливую голову, пасть на животе раскрылась, издавая жуткий рёв:
— Ты… мелкая букашка… Смеешь вмешиваться в мою любовь?!
Она бросилась к Сакурако, но Квинт, собрав остатки сил, перехватил её, нанося ещё один удар кастетами по её телу.
— Не тронь её, тварь! Твой бой со мной! — крикнул он.
Ветер Сакурако сорвал иллюзию, и кристалл Старагдуса стал видимым. Огромный изумрудный дракон внутри начал шевелиться, его энергия пробуждалась. Старагдус издал мощный рёв, его аура наполнила обитель, ослабляя магию Миларис.
Уно шепнула:
— Лисичка… Ты сделала это… Но зеркало… Ты должна разбить его… Квинт… Он слабеет…
Сакурако сжала кулаки, готовая броситься к зеркалу, пока Миларис отвлечена. Услышав рёв дракона, Квинт отпрыгнул назад. Тело богини запылало в потоке драконьего дыхания. Озлобленный позорным пленом, жрец стаи вымещал гнев.
— ААААА! — кричала Миларис в агонии. Но, сражаясь с Квинтом и пылая в огне, она не сводила глаз с отражения в зеркале, где всё ещё видела себя красивой женщиной.
— Она обманывает себя… — поняла Сакурако.
— Эй, изумрудный! — крикнул Квинт. — Я понимаю, что ты не в себе, но если б эту тварь можно было сжечь огнём, мы бы закончили ещё до полудня!
— Инари, зеркало на тебе, разбей его! Возвращаю тебе любимого, — аура Квинта угасла.
Зел встал с земли, стряхивая остатки наваждения. Услышав крик пылающего чудовища, он бросился к Сакурако.
— Так… И на каком моменте я уснул?
— Потом расскажу, Зел… Я рада, что ты снова здесь! Она постоянно смотрится в зеркало… Нужно его уничтожить… Показать ей правду о себе…
— Есть идея, доверься мне, моя принцесса, — сказал Зел, лавируя между деревьями к дракону. — О великий Старагдус! Ты жрец своего племени, ты видишь судьбы и жизни, что были и что грядут, яви свою мудрость, а ярость сдержи на потом!
Дракон со злобой уставился на человека, но, вняв словам, сосредоточился и активировал магию. Импульс пронёсся кольцом по обители, и Миларис замерла. Она увидела себя живой — девушкой, что однажды полюбила. Возлюбленный, дворянин из разорившегося рода, ухаживал за ней, даря подарки и выводя в свет. Но после свадьбы всё изменилось.
— Ты не нужна мне, — сказал он на её упрёк. — Миларис, ты красива, но я не люблю тебя. Ты нужна была, чтобы прибрать к рукам состояние твоей семьи. Теперь это мои земли и луга. А ты проведёшь остаток жизни в башне…
Миларис заточили в башне. Она прорыдала всю ночь, а наутро, осознав, что потеряла свободу и обрекла семью на нищету, перегрызла вены на руках. Умерла с болью разбитого сердца.
— НЕЕЕЕЕЕЕТ! ОН, ЭТОТ ПОДОНОК, НЕ ЛЮБИЛ МЕНЯ! НИКТО НЕ ЛЮБИЛ МЕНЯ! — крикнула Миларис, её ярость едва не сдула Сакурако.
Инари держалась за деревья, пробираясь к зеркалу, поблёскивающему на траве. Миларис в ярости крушила всё вокруг — скалы, деревья, всё разрывалось её руками. Старагдус вновь атаковал, используя габариты своего тела. Зел наносил внезапные удары по ногам чудовища, лишая её равновесия.
Сакурако заставила магию природы прорастить корни, опутать зеркало и поднять его на уровень головы чудовища. Лёгкий туман с запахом спелой вишни окутал поляну.
— Старагдус, великий драконий жрец, заставь её кричать, как раньше! — произнесла Инари.
Дракон, словно ухмыльнувшись, вызвал образ дворянина, которого любила Миларис. В туманной дымке от магии природы он казался настоящим. Увидев его с гадкой улыбкой, Миларис не выдержала:
— УУУУУУУУУУБЬЮ!
От её крика зеркало покрылось трещинами и взорвалось серебряными осколками. Миларис замерла, на её лице отразился ужас:
— Почему… Я… Я не вижу себя больше?! Что вы со мной сделали?!
Сакурако, сжав плюшевую лисичку, шагнула вперёд, её голос был полон сострадания:
— Миларис… Ты больше не можешь прятаться от правды… Ты не богиня любви… Ты жертва боли… Но твоя боль не оправдывает то, что ты сделала с другими…
Уно шепнула:
— Лисичка… Ты сделала это… Её сила рушится… Но она всё ещё опасна… Будь осторожна…
Зел сжал её руку, голос был твёрдым:
— Сакурако, ты молодец… Теперь её сила сломлена… Мы можем закончить это…
Старагдус издал мощный рёв, его янтарные глаза засветились, и он направил поток драконьего пламени на богиню, усиливая её агонию. Миларис начала терять форму — серая кожа осыпалась, пасть на животе закрылась с хрипом.
— Нет… Я должна быть любимой… Я не могу исчезнуть… — кричала она, но без зеркала её связь с божественной силой ослабла, и она начала растворяться, оставляя тёмный дым.
Сакурако сосредоточилась, вызывая магию природы, чтобы очистить обитель от тёмной энергии. Вокруг проросли цветы и лозы, наполняя пространство светом и жизнью. Её магия очистила обитель, поглощая тёмный дым, а Старагдус нанёс последний удар, испепеляя остатки Миларис.
Уно шепнула:
— Лисичка… Ты сделала это… Она ушла… Но… я чувствую… Что-то ещё…
Обитель начала рушиться, возвращая героев в реальный мир. Вместо чудовища на земле лежала девушка, обезображенная превращением. Она рыдала у края ручья, глядя на своё отражение.
— Вот какой я стала… Я просто хотела немного любви… И дарить свою в ответ… — всхлипывала она.
Сакурако стало жаль её. Несмотря на всё, эта душа была сломлена под тяжестью своей жизни и желаний. Инари медленно подошла и положила руку на содрогающееся плечо Миларис.
— Ты не виновата… Просто запуталась в своих чувствах… Я могу научить тебя любви…
— Что? — запнулась богиня. — Научить? Меня?
Сакурако погрузилась в воспоминания, призвав всё светлое: как Зел обнимал её, объяснял заклинания очищения, как Уно подшучивала над парой, как родители Сакурако жили в любви, как дед и прадед воспитывали её в чаще леса.
Миларис пролила слёзы, горячие капли раздирали серую плоть. Оболочка прорвалась, и с новыми чувствами родилась новая богиня любви. Её силуэт, сотканный из света, поднялся в воздух. Прекрасная девушка виновато улыбнулась и растаяла, осыпая тела поверженных людей, возвращая их к жизни. Люди Белого города вставали с земли, избавленные от наваждения, их души были свободны.
Изумрудный дракон утробно зарычал, а затем начал меняться. Вместо исполина появился человек с белой кожей, янтарными глазами и длинными зелёными волосами, убранными в хвост. Тонкие черты лица выдавали благородную кровь. Он посмотрел на Сакурако и неожиданно произнёс:
— Любимая, ты вернулась ко мне…
Сакурако почувствовала, как её ушки задёргались от удивления. Глаза расширились, хвост качнулся. Она сжала плюшевую лисичку, голос был полон смятения:
— Любимая…? Я… Я не понимаю…
Уно шепнула:
— Лисичка… Его голос… Я чувствую… Он знает тебя… Из прошлого…
Зел нахмурился, сжав кастеты Фурин, глаза под маской сверкнули тревогой:
— Сакурако… Что он имеет в виду? Ты знаешь его?
— Я… Я не помню… Но… Что-то в его голосе… кажется знакомым… — ответила она, ушки опустились.
Старагдус, с янтарными глазами, полными тоски, шагнул к ней, голос был мягким, но полным боли:
— Ты не помнишь… Конечно… Цикл перерождений забрал твои воспоминания… Но я никогда не забывал тебя, моя Инари… Ты была моей женой… Когда я двигал ось мира… Ты была моим светом…
Он опустился на одно колено перед ней, словно перед королевой. Сакурако почувствовала, как сердце забилось быстрее, её магия природы отозвалась, вызывая слабые образы — лес, драконьи крылья, тёплый свет… Но она сжала руку Зела, голос полон решимости:
— Я не знаю, что было в прошлом… Но сейчас моё сердце принадлежит Зелу… Я люблю его… — Она посмотрела на Зела, глаза наполнились теплом, затем повернулась к Старагдусу: — Но если ты помнишь меня… И если я могу помочь… Я сделаю это… Ради мира… И ради тебя…