Испытание героя (Глава 37)

Сакурако кивнула, её ушки встали торчком, а слёзы падали на землю — и там, где касалась их печаль, распускались крошечные цветы. Она сжала Асфольделью крепче, её голос был полон дрожащей, но несокрушимой решимости:
— Я… Я сделаю всё, что потребуется… Мы не потеряем их… — Она посмотрела на Уно, глаза сияли отчаянием и надеждой. — Помоги мне… С ритуалом.
— Конечно… Лисичка, держись. — Уно кивнула. Её веера засветились пурпурным светом, и она начала чертить в воздухе руны. С её уст исчезло хихиканье — голос стал твёрдым, собранным:
— Нам нужен круг… круг Единства… Солес, Сил’Кас — вы тоже нужны.
Солес вложила копьё Эйдена в землю, её руки засияли мягким белым светом:
— Я отдам всё, что у меня есть. Вы — часть нас…
Сил’Кас опустился на колени, его мозаичная кожа начала переливаться янтарными оттенками. Магия полилась из его рук в ритуальный круг:
— Я был рисунком… Но стал живым благодаря вам. Я помогу.
Сакурако подняла Асфольделью, её шесть хвостов вспыхнули, и она начала петь. Голос дрожал, но в каждой ноте звучала любовь. То была «Песнь сердца» — молитва, способная связать души:
— Инари… Дай мне силу… связать их… Дай им шанс…
Асфольделья осветила тело Зела, магия собралась в золотые нити, опутав его с головы до ног. Пламя, вырывающееся из его тела, на мгновение погасло… но вновь вспыхнуло. Машины сопротивлялись.
— Зел! Квинт! Пожалуйста… — закричала Сакурако, её слёзы капали на землю, становясь цветами. — Станьте одним!
Уно, стоящая рядом, направила свою тьму Лунарис в ритуал:
— Давайте же… Не смейте сгорать! — Она глянула на Сакурако. — Они слышат тебя. Обязательно слышат…
Золотые нити ритуала пульсировали. Пламя угасало. Но сознание Зела уже не было с ними…
________________________________________
Во внутреннем мире Зела царила иная реальность.
Пространство было сломано, как колейдоскоп — обломки эпох и зданий, хибары, пещеры, мосты, висящие в небе, и казематы, застывшие в вечности. Город, что никогда не дышал.
— Что за глупое лицо? — раздался сухой голос.
Квинт стоял, прислонившись к стене. Уже не ужас континентов, не тьма в броне. Просто… человек. Уставший. Молчаливый.
— Добро пожаловать в мой мир, — проговорил он с горечью. — Мир ошибок и сожалений.
— Прекрати, — сказал Зел. — У нас нет времени.
— Время?.. — Квинт хмыкнул. — А ты, не прожив и ста лет, думаешь, что знаешь, что такое время?
Он ударил себя в грудь. С хрустом сломал рёбра, впуская руку внутрь. Из груди потекла густая чёрная кровь. Он извлёк цепь.
На её конце, свернувшись клубком, спала безумная Уно. Та, что слилась с ним во Втором Витке.
— Театр абсурда, а ты — зритель, — прошипел Квинт. — Ты занимаешь моё тело. Смотришь на меня с высоты. А знаешь ли ты, что хотел сделать с Мечом Рассвета?
— Я… хотел освободиться…
— Освободиться? — глаза Квинта сузились. — Ты хотел быть единственным. Не партнёром. А хозяином.
— Ты… безумен, — выдохнул Зел.
— Моё безумие… вон там, — кивнул Квинт на Уно. — А я — остался. Чтобы видеть, как ты боишься. Как стыдишься… сам себя.
Он пошёл вперёд.
И обрушился, как буря.
Кулаки Квинта били воздух и плоть. Один удар, второй, третий — Зел едва успевал защищаться. Потеряв равновесие, он отлетел к стене, с грохотом рухнув в обломки.
— Доволен? — прохрипел Зел, кровь стекала по подбородку.
— Нет. — Квинт создал каменную статую Сакурако. — Смотри. — Он отбил ей голову. — Это то, что произойдёт, если я исчезну. Если ты проиграешь.
Зел взревел. Призвал Тортум — щит, рожденный из света. Затем — Гае Ассайл, серебряное копьё прадеда Сакурако.
— Я — не ты!
— Нет, ты — хуже, — прошипел Квинт. — Ты убил Лиру. Ты подвёл Дуо и Куатро. Ты не лучше. Ты просто… слабее.
— Не смей! — выкрикнул Зел. Взмахнул копьём. Всплеск. Вспышка.
Квинт ловко отразил атаку. А затем — удар в грудь, в живот, и снова в стену. Камни рухнули сверху. Зел с трудом поднялся.
— Возможно… — прохрипел он. — Я слаб. Но я — не ошибка. Я — ты. До того, как ты стал камнем. Я… всё, что у тебя осталось.
Тишина.
Кулак Квинта завис у самого лица Зела. Горячий воздух обжигал щёки.
— Всё пошло прахом… когда ты ушёл. Когда ты оставил её. Элиссара стала тем, чем стала… из-за твоего ухода.
— …Я знаю.
Голос Квинта был едва слышен. Его рука дрожала. Он опустил её. Из глубины мира донёсся голос:
— Давайте… Давайте же… Зел… Квинт… Не… Не смейте… Сгорать…
Квинт усмехнулся.
— Ритуал единения… ха. Ну и будь по-твоему. Занимай моё место. Я… устал. Только, умоляю: не стань мной.
И он исчез — как ветер.
________________________________________
Во внешнем мире всё осветилось.
Магический круг вспыхнул. Пламя угасло. Золотые нити, что сдерживали взрыв маны, исчезли одна за другой. Сакурако всё ещё держала Асфольделью. Её песнь затихла. На её коленях лежал Зел. Глаза открылись.
Синие глаза сиял… иначе. Глубже.
— Сакурако… Я… здесь…
— Зел… — прошептала она. — Ты… Ты вернулся…
Он хотел улыбнуться. Но в его взгляде осталась пустота.
— Квинт… он ушёл. Он… отдал мне всё.
Уно села рядом. Молча. Посмотрела на душу Квинта, спящую внутри, всё ещё связанную с её собственным безумием.
— Он оставил… её мне… — прошептала она. — А ты… теперь один. Будь сильным. За нас всех.
Солес и её паладины подошли. Солес сжала копьё Эйдена.
— Мы… с тобой. Но… Элиссара… всё ещё… ждёт.
Зел поднялся. Слабо. Опираясь на плечо Сил’каса. Магия не шла.
— Придётся надеяться… на тебя, моя принцесса.
— Всегда, — ответила Сакурако, её хвосты сияли, цветок вспыхнул, излечивая его.
Солес усмехнулась:
— Арканус оказался мразью. Его смерть — только начало. Церковь развалится. Нам нужна новая опора. Новая вера. Друзья… когда мы покончим с этой богиней — поможете мне возродить Орден?
— С удовольствием, — ответил Сил’Кас.
— Сначала — проведаю своих сестричек-клонов, — хихикнула Сакурако, и хвосты качнулись.
— Куда Лися — туда и я, — подпрыгнула Уно. — Ну? С чего начнём?
— Соберу кролелюдов. Два месяца ускоренного курса — и будет элита, — гордо заявила Солес, расправляя плечи.
— Судьба веры на ушастых спинах… — засмеялась Уно, перевернувшись в воздухе. — Вот это я понимаю — святое воинство!
И отряд, обретя силу, цель и новую решимость, шагнул навстречу последней битве — той, что определит судьбу их мира.