(НЕ)ЛУЧШИЙ ДЕНЬ

Ветер подвывал на луну, обгоняя в этом деле самых назойливых волков, каких только мог слышать Эш. Он вместе со своими людьми прочесывал местность вокруг периметра лагеря Стальной армии, когда впервые услышал этот вой. Пронзающий как иголки, он просачивался сквозь плотный камуфляж разведчиков и колол внутри, уступая место разве что ветру, такому же непонятному и настойчивому. Странный ветер, странный вой, странная страна, и чего только они забыли здесь? Эш помнил все эти байки про бесконечные богатства Бездарая, скрытые в его недрах и горах, но сейчас он видел перед собой лишь снежную пустыню и ничего больше. Его, как и большинство солдат, не волновали проблемы страны – у них были приказы, которые они в гробу видали, но все же, исполняли. Тут все просто — исполняй приказ или отправишься под трибунал, и, как следствие, на казнь. Или в рудники, что было еще хуже. Поэтому Эшу, как всем его знакомым и друзьям, выбирать не пришлось, пришлось лишь исполнять невидимую и неясную волю своей страны, выраженной в войне. Воля, выраженная войной, есть бесконечная зараза, хуже гангрены, что уходит глубоко в следующие поколения, разлагая их не хуже наркотиков. Кажется, так говорили преподаватели военной школы, самые разумные из них и они же готовили солдат к необходимой обороне, но не к захватническим войнам и мародерству, не к разбою и грабежу.
Эш сейчас с умилением вспоминал, какие они все были хорошие, неиспорченные. Помнил, как вчера, свежие и молодые, честные и справед… ха, ну и придурки же были мы. Как можно было верить кодексам чести, написанными такими же лжецами, как теперь они. Убивать – было нормой, брать вещи покойника, как трофей – тоже. Сжигать его дом – пожалуйста. Кто следит за такими вещами на войне? Никакой совести не было, если ты неделями просиживаешь в холодных траншеях, бегаешь в ночи как последний ублюдок и ждешь единственно своего врага. Когда ты мерзнешь и медленно умираешь, когда вся еда вокруг – холодная и мерзкая, когда тебе приходится испражняться в снег, сидя на нем же. Смерть ощущается как норма, должная и время от времени приходящая, как утро. Никто не вспомнит о тебе, если ты умрешь – ты станешь ничем, лишь едой для здешних зверей и целью таких же ненормальных, как ты сам. Война серьезно ослабила Бездарай и привлекла сюда наемников, бандитов и целые кланы мародеров, ищущие наживы с их родины – Этервуда. Пригрела добытчиков и торговцев с черного рынка, родом из Дракозара. Сулила утешение и прибыль отбившимся от учений своих предков, выросших в Солекоре. Не говоря уже о Южном Шидэе. Мелкие деревни вокруг портов Бездарая здорово ощутили на себе эти факты. Когда Стальная армия прибыла сюда, их встретил лишь незначительный гарнизон из местного ополчения, беспощадно уничтоженный и униженный отрядами Этервуда. Деревни находились под контролем смешанных банд и было абсолютно не важно, кого убивать – людей, эльфоподобных, недолюдей из Дракозара, граждан Клоргании, варваров с юга или владык потока. Все они были преступниками, а даже если бы и не были, все равно – исход для них был решен пару месяцев назад. Генерал Грот решил надежно очистить близлежащую местность, прикрыв порты и обеспечив беспрепятственный проход провианту. Поэтому деревни были сожжены, немногие жители взяты в плен, банды – уничтожены, повешены и перекуплены.
Все это было так быстро, так бесчестно и дико, что Эш пару лет назад и не мог представить себе, кем он теперь станет. Никакого снисхождения, никакой совести. Холод и насморк – вот и всё, что он ощущал уже вторую неделю пребывания на Бездарае. Эш шел, сверяя маршрут с картой и помечал все странные объекты, которые раньше не замечал, и те, что могли появиться недавно. Все, что было странным и незаметным, любой маленький тоннель, любой след, крупнее человеческого и еще не засыпанный снегом. Эш находился в звании лейтенанта и вместе с отрядом из двадцати человек, ловких и стойких солдат, опытных разведчиков – прочесывал окрестности всю ночь до утра. На небе светало, Эш заметил это, когда стал четко различать своего помощника, одетого в белый костюм на расстоянии сотни метров. Еще одна смена завершена, за эту ночь всего два тоннеля, старых и засыпанных, активность Зверолюдов спала, или они стали лучше маскировать следы своего пребывания. Хотя здешний ветер и снег могли скрыть любые следы, даже если бы здесь прошли сто тысяч воинов в латах. Но все же, Эш не сдавался, он понимал, как важно знать события хотя бы на один шаг вперед, знать больше врага, быть предупрежденным о его нахождении. Его помощник поднял красный флаг – находка, важная и ценная и Эш рванул к ней что было сил, готовясь зафиксировать на карте эту ловушку для людей, метку врага на снегу. Эш бежал, запинаясь о неровности под снегом, стуча зубами от холода и нетерпеливости, от желания поскорее завершить этот чертов обход и согреться в лагере, травя байки о том, что он видел в нужной компании его девушек. Да, у него их было в армии как минимум три, и одна из них была полковником. Да, немолодая, но весьма горячая, и ее огонь был сейчас бы очень кстати. Эш вспоминал о ней чаще обычного, подмечая, что нельзя так часто думать о той, кто состарится раньше на целых семь лет, но сейчас ему было плевать – хотя даже плевать сейчас было проблематично. Солнце ударило ему в спину, согревая и поблескивая на снегу россыпью сотни бриллиантов, что он хотел бы подарить каждой красивой девушке на свете. Да, жизнь была хороша, даже здесь, на Бездарае, даже в этой чертовой армии, куда занесла его Нелегкая. Даже в ночных обходах, да, в такие моменты Эш ценил жизнь превыше всего, плюс, за каждую нужную пометку на карте – давали дополнительное жалование. Эш уже прикидывал, сколько серебра у него будет по возвращению на родину. Он долетел до помощника, красноватый и счастливый, с легкой улыбкой беспечного человека. Его помощник – старый волк, Мартин, потер коричневую бородку и тыкнул пальцем вниз – там был совершенно новый, свежий тоннель, который они просто не могли пропустить…а значит, он появился недавно. Это было одновременно пугающим и прибыльным фактором.
-Молодец, Мартин, это же еще пара серебряных! – хлопая по плечу, воодушевленно сказал Эш. Он достал карту и быстро нацарапал отметку, Эш уже почти прищурился, когда неожиданно для него, но очень вовремя – солнце скрылось, очевидно, за облака. Отметина хорошо вписалась в потрепанную водой и ветром карту местности. Она была свежа, мала, но очень ценна и желанна для командования. Его люди возвращались, разводя руками, но Эша уже не волновало это – их работа закончена.
*Возвращаемся в лагерь, у нас всё* –показал Эш жестом, сгибая руки в беззвучном хлопке над головой и был встречен жестами радости, волной облегчения. Еще одна ночь закончилась, еще один успешный выход их отряда. Эш был так рад сегодня, ему казалось, что нет ничего невозможного на свете, что сейчас, вот сейчас – когда он вернется в лагерь, война остановится и прекратит существовать на пару дней, или вовсе прекратится, осознав собственную бессмысленность. Что сейчас, он сильнее всех на свете, счастливее и бодрее любого человека на всех континентах и нет никого равному ему в этом! Эш посмотрел на небо, проверяя чье настроение сейчас лучше – его или солнца. Его черные глаза поднялись по невидимой лестнице, что он создавал каждый раз, готовясь взглянуть на небо и обнаружили, что ни солнца, ни неба уже не было. Потоки снега и ветра молчаливо кружили над ним и его отрядом, вращаясь в воронке и сталкиваясь с непониманием – непониманием Эша. Снег словно вспыхивал серой дымкой, там, наверху, опускаясь на землю рядом с ними. Воронка над головой Эша завертелась и распахнулась, в бешенном ритме разрывая привычное понимание мира, с живописным грохотом разрушая реальность — навстречу ему хлынул буран. Эша отбросило на спину потоком ветра, снег впивался в лицо и заслонял глаза, ничего не было видно. Слух его не различал никаких звуков, кроме грохота и завывания ветра, никто не кричал, никто не пытался спастись. Они бы не успели. Эш чувствовал, как его бросает по снежным массивам и крутит в разные стороны, но его глаза видели лишь белые пятна, переходящие во тьму. Все вокруг померкло и стало несколько отстраненным, ничто не смогло бы вытащить его из этого состояния, даже если бы попыталось. Он был словно куклой, а его хозяин нервным ребенком – швыряющим и играющим им, выкручивающим ему руки и ноги, подбрасывающим его высоко вверх, лишь чтобы не поймать. Каждое падение и взлет были мягкими, но непредсказуемыми и страшными. Каждый раз Эш думал, что вот сейчас, он точно разобьется при падении, что этот раз – последний. В один момент он просто перестал надеяться даже на это и спокойно сомкнул глаза, от которых все равно было мало толку.
А затем все замедлилось и вылилось в чудесные сны. Он снова был дома, в Этервуде, вокруг были его друзья и боевые товарищи – они долго пили и рассказывали о своих приключениях, энергично разбавляя истории угощениями и танцами, все было так хорошо, столь замечательно. И тут Эш посмотрел в окно, там шел снег. И ему вдруг стало холодно, он понял — все это не может быть правдой, все это ложь.
Очнувшись, Лейтенант Эш почувствовал, что лежит на спине и сопит. Он открыл глаза – вокруг все так же был буран, стихший немного на земле, наверху же, по-прежнему ничего не было видно. Он приходил в себя после этого чуда погоды Бездарая, от его улыбки не осталось следа, когда он обнаружил, что вокруг него нет никого, что все пропали внутри этого бурана. И Эш пропал вместе с ними. Лейтенант встал и зашагал в сторону лагеря, он считал, что точно знает, где он находился, его чутье никогда не подводило его. По пути он подумал, что все поступили так же. Эх и влетит им, думал Эш, за несоблюдение построения. Буран усиливался, глаза защипало от обилия снега и холодного ветра, лейтенант взглянул на свои руки, да, их еще видно, значит все не так плохо, нужно только идти вперед и ни за что не останавливаться. Он шел, прикрываясь своим рюкзаком, и проталкивая свое тело вперед, пока не запнулся о что-то внизу. Эш выругался и вскочил.
— Кажется, разведчики побросали рюкзаки, чтобы побыстрее добраться до лагеря, эти суки получат еще и за это.- Лейтенант ощупал рюкзаки и понял, что это совсем не они. Нет, рюкзаки там тоже были, но ощупывал он чье-то тело. Эш постарался рассмотреть, кто это, он повернул тело к себе и прильнул к нему. Только сейчас он почувствовал этот ни с чем несравнимый запах, запах крови. Голова на теле отсутствовала, а лужица крови стала почти не видна из-за мощной бури. Эш достал свой клинок, осматривая все то, что мог видеть, но сам понимал, что если и предстоит бой, это будет бой вслепую. Никто не может видеть нормально при таких условиях, все запахи становятся трудноразличимыми, его можно увидеть только в упор. С этой мыслью лейтенант пошел дальше, все чаще оглядываясь и проклиная этот гребаный день, начинавшийся так хорошо и невинно. Его глаза уже гадали направление, выискивая выход из этого снежного коридора.
-Они не врали. Эти твари умеют контролировать погоду! Черт, Черт, ЧЕРТ. Надо же было так влипнуть, это конец. – мысли о смерти оказались довольно банальными и совсем не такими страшными, как Эш думал и когда впереди его глаза разведчика выловили огромную фигуру, с таким же оружием наперевес – лейтенант лишь сглотнул и двинул вперед, потихоньку обходя ее. Зверолюд стоял, ожидая, и наверное, еще не знал о том, что Эш здесь. Информация была важной, следовало немедленно донести ее командованию, Эш усилил ход, желая поскорее произнести начальнику эту фразу — ОНИ уже здесь. Фигура пропала в буране, позади Эша, и он с опаской продолжил свой ход, оглядываясь на собственные следы, которые стремительно исчезали под натиском непогоды. Лейтенант снова остановился, что-то странное вновь мелькнуло впереди, с минуту Эш вглядывался в непогоду, присев и сощурив глаза, пока, наконец, не уловил знакомый силуэт – опять огромная фигура, несколько другая – рогатая и топчущая снег толстыми лапами. Но снова она лишь терпеливо выжидает, пока он пойдет на нее. Но Эш четко понимал, сколько у него шансов в одиночку справиться со Зверолюдом, поэтому вновь обошел ее, старательно и быстро, незаметно и бесшумно – так, как он умел. Шум ветра, казалось, пронзил все его тело и даже в голове, наряду с нежеланными мыслями, крутился он – завывая и шурша, накаливая страх Эша и давая ему подзатыльники всякий раз, когда тот оборачивался. Лейтенант шел быстро, но тихо, иногда раскурочивая снежные сугробы мечом, такие сугробы попадались все чаще и имели необычную форму, что наталкивало Эша на неприятные мысли о судьбе его отряда, но под ними ничего не было и лейтенант лишь вздыхал, мысленно успокаиваясь. Хоть кто-то доберется до лагеря, хоть кто-то сообщит. Он шел, не сворачивая, хотя ветер то и дело пытался сместить его вектор направления, постоянно стуча по лицу тысячей острых осколков и барабаня по одежде. И вот – снова Зверолюд, за пеленой снега и мглы, за непонятной дымкой. Даже отсюда Эш видел, как из его клыкастого рта вырывается пар, даже отсюда слышал, как он рычит и хочет его крови. Эш знал, что теперь и Зверолюд видит его, из его огромных волчьих ноздрей вырывался горячий воздух, а лапы крепко сжимали огромный двухсторонний топор. Лейтенант обернулся, посмотрел вокруг – и, как и ожидал, не увидел ничего, но был твердо уверен – он не ходит кругами. Значит, он окружен. Эш не был героем из сказок и не надеялся на чудо, он всегда знал, когда партия проиграна, а излишние попытки спасти ее, приводят к лишь большим потерям. Когда-то, он проиграл таким образом свой дом, получив от своей бывшей жены рваный порез на щеке. Теперь это было даже смешно, порез давно затянулся, стал белым шрамом, тонким и даже привлекательным. Сейчас он с теплотой думал о тех временах, когда все было так просто и легко, когда получать такие порезы – казалось ему больным и нестерпимым. В душе Эш смеялся, истерично и бесконечно. Какой он был глупый, какой был болван. Но разве сейчас это имеет значение? Эш вздохнул, мысли его рассыпались, обвалились и раскрошились, начав снегопад внутри его головы. В воздухе для него повисло лишь одно слово. *Пора*. Он засунул карту в карман, бережливо сложив ее надвое и надеясь, что кто-нибудь найдет его тело и будет знать, что лейтенант Эш выполнял свой долг до конца.
И пусть все девушки плачут, но этот красавчик сейчас отбросит копыта – подумалось ему. Иногда он жалел, что не мог никогда этого сказать вслух, не было повода. А сейчас он был, но слушавших Эша не было, а Зверолюдам вряд ли было интересно услышать его пафосный монолог. Посему Эш лишь уверенно зашагал навстречу одинокой фигуре врага, покрепче сжав клинок, направив его прямо в сторону Зверолюда. Это было нестерпимо и долго, поэтому Эш уже бежал, так быстро, как мог и намеревался хотя бы оставить Зверолюду предсмертный подарок – свой клинок в его теле. Нечто мелькнуло справа от лейтенанта и ветер, безудержно гудевший и наседающий на его уши, разрезало чем-то очень острым, заставляя стихнуть и замолчать его на мгновение. Мгновение, охватившее все сознание Эша. Так бывает, когда ты предчувствуешь что-то, вот сейчас, вот здесь, в этой стороне, с точностью до шага. И оно происходит, быстрее, чем ты думал, гораздо мимолетней, чем ты ожидал. Ты считал себя готовым, ты считал себя сильным – а на деле оказался неподготовленным слабаком, поэтому даже с этим мгновением у тебя нет никакой возможности совладать. А затем лейтенант почувствовал удар, чуть выше пояса. Это был странный удар, лейтенанту показалось, что он длится слишком медленно и мучительно, внутри его тела началась настоящая война, пожары то и дело вспыхивали внутри него и тут же затихали, оставляя лишь красный пепел, размоченный кровью. И все это так быстро. Эш хотел вскрикнуть от боли, что разрезала его мысли и намерения, что поставила его последнее желание под сомнение. Мир вокруг перевернулся трижды, настала уютная тьма, в которой было бы неплохо остаться навсегда, невзирая на боль, что скудела вместе с пониманием происходящего. Но лейтенанту было слишком интересно.
Эш ощущал собственное тяжелое дыхание лежа на снегу, но не чувствовал холода, хотя его разум твердо осознавал, где он лежит. Лейтенант Эш попытался пошевелить ногами, однако, не смог, видимо он отшиб их слишком сильно, либо не чувствует их из-за холода. Он потерял связь со временем, быть может, он валяется здесь так давно, что ноги отмерзли и затекли? Все стало таким зыбким и непонятным, шум ветра больше не ударял по ушам и глазам, он теперь казался лишь легким бризом. А снег, падающий на него, был такой мягкий и теплый. Стало темно, и лейтенант с трудом открыл один глаз, второму мешал снег. Картина была не очень воодушевляющей — рядом нелепо лежали его ноги, вместе с нижней частью его тела, кровь темнела и застывала прямо на глазах, она едва успевала убегать из его остывающего тела по снегу, как ее тут же ловил холод и ветер. Красноватое, местами розовое месиво стремительно прикрывалось снегом, словно прячась от стыда к своему хозяину. Лейтенант не стал зацикливать внимание на нем, что было внутри его самого, он насмотрелся на внутренние органы, выпущенные наружу много сражений назад. Эш посмотрел чуть дальше – несколько огромных Зверолюдов уставились на него, ожидая непонятной реакции, словно Эш мог представлять опасность даже сейчас. Рогатые волки, помесь кабана и быка, лиса и медведя – все они казались сейчас совсем не страшными, они глядели на него разноцветными глазами, не с ненавистью, не с презрением – это были взгляды понимающие, проникновенные и словно извиняющиеся. Кто знает, быть может, они не хотели, чтобы он мучился и теперь огорчены – ведь он все еще смотрит на них, смотрит и сокрушается под натиском смерти, не особенно быстрой, не особенно легкой.
-Встать, что ли? – в последний раз пошутил Эш про себя. – Сучий случай. — удивил он сам себя последней заметкой. После этого он едва смог закрыть глаза, это было самым тяжелым в его жизни действием, но хотя бы с ним Эш справился, времени на хвальбы жутко не хватало, да оно и не требовалось, времени…вот чего-чего, а его у Эша будет предостаточно, там, вдалеке от этой холодной земли. Мысли его померкли, зажмуренные глаза расслабились и холод проник в его тело так глубоко, что лейтенант понял – его душа замерзнет и никуда не улетит.