Значит, будем знакомы? (Глава 3)

° ° °

Он проснулся рано утром. Умылся, поглядел в зеркало — попытался хоть как-то облагородить непослушные светлые волосы, в который раз понял, что это плохая идея и бросил.
Сегодня надо идти на конезавод, к отцу, и увести табун пастись.
Казалось, всё вокруг было покрыто какой-то дымкой, и птицы пели так, будто пытались разбудить весь этот сонный мир — таким было ранее утро.
Придя на конезавод, прежде чем выпустить лошадей, он взял узду и надел её на одного коня. То был светло серый, почти белый, жеребец, кое-где на нём были видны «яблоки», он был его любимцем. Седло он не надел. Эту странную привычку никто не понимал и не одобрял. А что тут понимать? Доверие — вот ответ. Вывел его из загона, выпустив других лошадей запрыгнул на его спину и повёл их на небольшую поляну рядом с прудом.

В одном месте река раздваивалась, и словно руки, тянулись её русла: одно продолжало течь рекой, другое— образовывало заводь, которую все называли прудом. На его берегу была полянка, кое-где вздымались вверх деревья, создавая тень. Он часто водил сюда лошадей, в сильную жару они купались в за́води и отдыхали в тени.
Вот и теперь, слышалось привычное фырканье — они снова стояли в воде, потому что солнце начинало печь в полную силу. Не выдержав, он снял с себя футболку и закинул её на ветку ближайшей сосны. Одному было скучно, было бы хорошо, если бы у него был близкий друг… но даже если и был бы, то кто в такую рань вообще проснётся, к тому же в каникулы?
Невольно он подумал о том мальчишке. Кто он? Почему-то ему показалось, что они могли бы стать друзьями. Жалко, отец отвлёк его тогда. А тот парень, который был с ним, наверное, его брат, они чем-то похожи, но не ясно чем именно. От раздумий стало слегка досадно.

Паша хотел снова прогуляться вдоль реки. Насколько он помнил, река в каком-то месте впадает в пруд, может туда сходить?
Всё-таки он сильно обгорел вчера на солнце, и одежда неприятно тёрлась о тело, но это лучше, чем снова обгореть.

Он немного побродил по берегу, кинул в реку несколько камней, стараясь закинуть каждый как можно дальше и пошёл туда, где по его воспоминаниям должен быть пруд.
Дойдя до него, он сильно удивился и сначала не поверил глазам: в ещё не ушедшей в этом месте утренней дымке, в воде и на берегу стоял табун лошадей; и прямо в середине, на светлом коне, спиной к Паше, сидел мальчик, и свет словно бы отражался от них, создавая слабое свечение.
И если бы Паша был художником, он бы обязательно это зарисовал — всё в этот момент выглядело каким-то сказочным, спокойным, не хотелось ничего из этого тревожить. Казалось, что даже дыхание может нарушить эту красоту.
Только сейчас он заметил, что мальчик сидит на коне без седла — и это придавало ему ещё большее таинство.

Конь медленно повернул голову в его сторону, мальчик посмотрел туда же. Паша опомнился. Они долго и молча смотрели друг на друга, стало как-то неловко.
—Эй! —позвал он Пашу, и тот вспомнил его: тот самый, который зачем-то улыбнулся ему. Он повторил, —Эй, тебя зову, чего молчишь-то?
—Ты кто?
—Я? Стёпа Туманов, меня тут все знают, —немного погодя добавил, —И я всех знаю, а тебя первый раз вижу.
—Паша, Паша Бестужев.

Стёпа повёл коня за узду чуть ближе к берегу и слез. Он был ненамного выше Паши; подошёл и протянул руку. Немного неловко, не без надежды улыбнулся:
—Значит, будем знакомы?
Почему-то теперь он казался ему не таким уж и странным, и Паша тоже протянул руку, пожав её.
—Будем! —весело улыбнулся он, и Стёпа, казалось, отбросив все сдерживающие цепи, улыбнулся шире.

Они долго сидели на берегу и болтали обо всём подряд.
—Откуда здесь табун? —Паша слегка нахмурил брови.
—С конезавода, отец там работает, а я летом как бы подрабатываю.
—Значит, ты местный? —Стёпа только кивнул на это, —А я думал, что вы только на лето здесь, дачники…
—Как видишь, нет, —рассмеялся Туманов и вдруг спросил, —А ты на лошади кататься умеешь?
—Нет, —видя, как Стёпа хитро улыбается и поглядывает на него, недоверчиво добавил, —А что?..
—Научишься, значит, —он отвернулся и посмотрел на табун, Паша остался в замешательстве.
—Нет, погоди, —он снова нахмурил брови, —В смысле «научишься, значит»? Зачем? Может не надо? —последнюю фразу он сказал тише. Почему-то эта идея не внушала никакого доверия.
Стёпа, не поворачивая головы, посмотрел на него: в синих глазах мелькнула тень озорства. А потом, засмеявшись, слегка толкнул его в плечо и сказал только: «Не боись, нормально всё будет».
Всегда после такого что-нибудь да случается.

К вечеру они вместе повели табун обратно. Уже на конезаводе встретили отца Стёпы и немного поболтали, и только после этого Паша вернулся домой. Знакомство с этим мальчиком было неожиданным, как порыв ветра, и столь же приятным, как прохладная тень в жару; оно было как глоток свежего воздуха.
Придя домой, его встретил брат.
—Я уж думал, ты потерялся. Где ты был то хоть?
И Паша рассказал Володе всё: про то, как он с утра пошёл прогуляться на пруд, про табун фыркающих лошадей, про Стёпу Туманова и про то, как они вместе вели лошадей обратно на конезавод.
—Завтра он снова идёт с лошадьми, я сказал, что тоже приду.
—Ого, как ты быстро друзей заводишь.
—Он вообще мне сначала странным каким-то показался, —Паша нахмурил брови, —А потом оказалось, ничего такой, —и, как бы подтверждая свои слова, закивал головой.
—Ну, ничего… Ты, когда родился, мне тоже странным показался: маленький, вечно орущий и, —Паша толкнул его локтем в бок. Володя засмеялся, —Да ладно, шучу я, шучу! —немного помедлив, продолжил, —Ничего, и к такому, как ты привык!
—Вот вечно ты так, —немного обиженно сказал младший.
Володя протянул ему ладонь с конфетами, тот не хотя взял, и старший посчитал это как примирительный знак.
—Я вот думаю, может мы небольшой ремонт сделаем?
—Где? —Паша жевал конфету.
—Во всём доме. Обои переклеим, может, мебель новую купим… —как бы прикидывая, сказал он.
Паша огляделся:
—Ну… Было бы неплохо…
—Тогда послезавтра в город поедем.
—Хорошо.

Паша долго не мог заснуть, все мысли были поглощены воспоминаниями о прошедшем дне, оставляя после себя приятное «послевкусие». Он снова вспомнил тот момент, когда только вышел на пруд и увидел там в окружении лошадей этого мальчишку. Всё-таки хорошо, что он сбежал из дома, приехал к Володьке и встретился здесь со Стёпой… Хорошо, да… Это были последние мысли, которые промелькнули в его голове и после которых он уснул.

Утром следующего дня Паша встретился со Стёпой на конезаводе. Тот зачем-то держал в руках две узды. Паше это не нравилось, сразу вспоминалось, как он хитро смотрел на него вчера.
Стёпа заметил, как друг недобро поглядывает на узды, и повторил:
—Не боись, нормально всё будет, —улыбнулся и добавил, —Честно.

Они вывели лошадей, и повели их в поле. Дойдя до него, Туманов надел на двух лошадей узды: одну на своего любимца Дамиана, вторую — на лошадь того же светлого цвета, с тёмными пятнами на морде. Паша немного заволновался и отступил на шаг:
—Стёп… Стёпа, что это ты делаешь?
—Как что? —поправив узду, он посмотрел на друга, и снова с этим озорствоим в синих глазах, —Надеваю узду на лошадь, надо же тебя как-то научить верхом ездить.

Не успел тот опомниться, как Стёпа уже подвёл его ближе к лошади и подсобил, чтобы тот смог на неё забраться. Но лошадь — есть лошадь, а Паша не такой высокий, чтобы забраться на неё без особых усилий; он ещё какое-то время подтягивал тело, чтобы перебросить через эту огромную спину свою ногу.
—Давай-давай, —подбадривал его Стёпа, толкая вверх, —За загривок возьмись, легче будет!
И правда, схватившись за гриву и приложив ещё немного усилий, он всё-таки смог забраться на лошадь. Так как Стёпа любезно не предоставил седла, сказав, что без них лучше, Пашу пугала мысль о том, что лошадь может как-то дёрнуться и повалить его на землю.
—Держи, —Стёпа сунул в его руки узду, —Крепко только держи, понял?
—Ага, —Паша сжал её до побеления костяшек пальцев.
—Вот и отлично, —Туманов запрыгнул на своего коня и продолжил, указывая подбородком на лошадь Паши, —Это Сивка.
—Бурка?
—Лучше, —довольно улыбнулся тот, —Вот этот, —он слегка похлопал своего жеребца, —Её жеребёнок.
—Я заметил, что они по цвету похожи, думал, что ты специально так подобрал, —сказал Паша, погладив Сивку по загривку, как бы извиняясь за то, что он дёрнул его, когда залезал.
—Э, нет, Пашка! Они и по характеру схожи, но она —он кивнул в сторону Сивки, —Поспокойнее. Так что не переживай, ей точно можно доверять.

Стёпа начал объяснять и показывать что к чему.
—Если хочешь повернуть вправо, то тянешь этой же рукой за узду. Вот так, но посильнее, —он несильно потянул узду, —Это я тебе сейчас просто показываю, поэтому запомни: сильнее, —он внимательно посмотрел на Пашу, тот кивнул, и он продолжил, —Если остановиться, то обеими руками тянешь на себя, —Паша снова кивнул, —Всё понял?
—Вроде да… —Паша был неуверен, но присутствие рядом кого-то ещё, а тем более знающего Стёпы, придавало немного уверенности.
—Тогда погнали! —весело сказал Стёпа.
—Куда? —испугался его друг.
—В прекрасное будущее, —мечтательно ответил Туманов, разводя руками, —А если серьёзно, то теперь стоит попрактиковаться, ты так не считаешь?

Пашу одолевал страх, он пробирался со спины и проникал в мысли. Но мальчик дёрнул узду; взгляд его стал твёрдым, полным решимости; лошадь пошла.
Стёпа обрадовался и решил его немного подразнить — обогнал и глянул из-за плеча. Паша снова дёрнул за узды, Сивка поскакала рысью. Стёпу, безусловно, всё это веселило, и он тоже пустился в скач.
Они бегали по полю, обгоняли друг друга и сами были похожи на жеребят. Паша быстро освоился и чувствовал себя как нельзя лучше. То чувство свободы, тот ветер, скользивший в волосах — всё это дарило ощущение крыльев за спиной.

Стёпа неожиданно остановил коня и тревожно вглядывался в небо. Паша нагнал его и обогнул становясь рядом.
—Чего это ты? —поинтересовался он.
—Сорока и вороны, —голос Стёпы звучал настороженно.
Паша тоже посмотрел в небо, куда смотрел его друг: два ворона и сорока летали по одному большому кругу.
—Ну да, и что с того? —он не понимал, почему Стёпа так встревожен.
—Уходим, —в голосе друга больше не чувствовалось то озорство и веселье, которые искрились на его лице несколько мгновений назад, —Быстро.