Глава 24 (Глава 24)

Два дня ушло на подготовку к церемонии. Священники облагораживали аллею, где стоит каменный Даагор. Кстати говоря, Тая так его ни разу и не видела вживую.
Церемонию решено провести на рассвете. На ней будут присутствовать все желающие Анфельцы, в том числе и король Гвинлайд, конечно же.
Жрица принимала горячую ванну с травами. Это также считается частью ритуала, как очищение. Затем женщины нанесли на кожу жрицы рисунки хной. Это были различные узоры, которые Тая видела впервые. Изящные и красивые, в отличии от грубых рун, наносили на поясницу, шею сзади, запястья и лодыжки.
— Если бы подождали ещё денёк, то провели ритуал на мой день рождения, — озвучила Тая.
— Ваш день рождения пройдёт прекрасно, мы всё подготовим, госпожа жрица, — говорила одна из женщин, которая следила за тем, как аккуратно рисуют рисунки другие.
— Ой, нет, — тут же возразила Тая. — Всё это мне не нужно. Из-за всех этих подготовок, я так и не прогулялась по столице, это всё, чего я хочу. Дэйгон составит мне компанию.
Одна из женщин достала одежды, завёрнутые в бархатную ткань.
Его Величество подарил жрице подарок – алый плащ, как у большинства священников, но значительно ярче и выделялся наличием меха на рукавах и капюшоне. На талии чёрный кожаный корсет с кисточками от завязок. По бедрам шли узорчатые золотистые линии, а на груди скромное количество янтарных маленьких бисерин. В качестве украшений и обязательного атрибута каждого жреца, на голову ей одели золотую диадему с рубинами и изумрудами. Она будет служить не просто частью ритуала, но её также стоит носить, как оберег Даагора и артефакт.
И вот сейчас она смотрела на своё отражение в зеркале, где стояла совсем другая Тая. В лесу Белых птиц девушка одевалась немного скромнее, хоть и это было броское красное среди нежных оттенков эльфийских одежд.
— Интересно, связано ли моё предназначение с любовью к красному? – под нос спросила у кого-то жрица.
— Вы будто созданы для носителя огня, — с улыбкой произнесла одна из женщин, стоящих позади Таи. – Ваши рыжие волосы, словно языки пламени. Не все дети Даагора имели такие.
— А здесь будет жрец Рафны? – поинтересовалась девушка.
— Слышала, что будет, — ответила другая женщина. – Это мужчина, значительно старше вас и короля. Потомок друидов.
— По слухам, жрец воды очень красив, — заговорила ещё одна, по виду, самая молоденькая.
— Для тебя он уже стар, дорогая моя!
— Сколько же ему? – поинтересовалась жрица.
— Вроде, девяносто…
— Для друида, очень даже неплохой возраст, — хихикнула ещё одна. – Они живут до ста пятидесяти примерно. На вид, по человеческим, около шестидесяти.
— Да о какой красоте речь в таком возрасте? Я сама человек! – забурчала другая. – Мне сорок три года.
— Это ты так выглядишь скверно.
— А всё возможно, — согласила та, рассмеявшись.
Таю немного отвлекла эта бессмысленная обычная болтовня, но всё не выходил из головы разговор с Ай-Ирендилом о чародее-жреце Ноле, который умер такой ужасной смертью. Порой ей казалось, что огонь уже горит в её теле.
— Вы такая бледная, госпожа… Сомневаюсь, что вам нужна пудра, — сказала старшая из них. – Волнуетесь?
— Да, немного, — призналась Тая.
— Не беспокойтесь, с вами будет главный священник, — поддержала она, а чародейка лишь согласно натянула вялую улыбку.

***
Она шла по длинной аллее, под падающим пушистым снегом. Священники сопровождали жрицу позади, чтобы привести к статуе их Бога. Алые плащи сегодня особенно выделялись, среди темных и светлых нарядов жителей, а также белоснежной накидки природы.
Сегодня звучала музыка: флейты, редкие удары барабанов и арфы. Народ поднимал гомон, выкрикивая радостные приветствия и пожелания их долгожданной жрице.
— Долгой жизни жрице!
— Да будет наша жрица здорова и сильна!
— Мы рады, что вы с нами!
Король Гвинлайд стоял в толпе, не чуть не боясь их, ибо порой спокойно оставался без своей охраны. Он провожал жрицу с улыбкой. Как и подобает, Его Величество одет прекрасно и изящно.
Рядом с ним находился Торгриф, украсив грубое лицо горделивой улыбкой и добрым взглядом. А ещё подле них стоял худой высокий мужчина, на вид старше Гвинлайда. Его волосы длинные и распущенные, светлого холодного оттенка, а глаза синие, словно море. Лицо, вытянутое с острым подбородком, а губы выражали сдержанную улыбку. На нем белая накидка, спереди от плеч до подола шли широкие лазурные полосы, а по ним серебряными нитками вышиты узоры. Голову украшала серебряная диадема с сапфирами и ещё какими-то белыми маленькими камнями.
Не будь жрицей именно Тая, Дэйгон бы стоял где-то среди гущи толпы, однако сегодня важный день для той единственной девушки, что уже давно заняла особое место в его сердце. Эльф сегодня тоже при параде, что не особо по его характеру. Он надел на себя нарядный бархатный плащ в чёрно-белых тонах, с золотистой вышивкой по подолу и рукавам. На груди слева полумесяцем висела цепочка.
Наконец, они стояли у той самой статуи, что уже снилась ей однажды. Суровый мужчина с длинными волнистыми волосами сложил руки перед собой, ожидая огня его названной дочери. Он возвышался, среди этих людей, что почитали его и любили. Его взгляд, похож на отцовский, строгий и по-своему любящий.
Музыка стихла в одно мгновение, народ замолчал. Тая вспомнила, что говорил Ай-Ирендил и последовала его указания. Она встала на колени, но не склонила головы, а смотрела пряма в глаза Бога. Снег пропитал ей одежду и намочил рыжие волосы. Сердце отбивало ровный ритм, там не было и капли волнения или сомнений. Всё ушло.
Главный священник, подошёл ближе к жрице и положил свои ладони ей на затылок, Тая закрыла глаза.
— Великий Даагор, — кричал Ай-Ирендил, также устремив свой взор на статую. — Перед Вами жрица, избранная волей Вашей. Храбрая и мудрая дева, что несёт часть силы пламенной. Так даруйте ей связь божественную, дабы едины вы стали и могущественнее, а мысли и руки, могли коснуться земель.
Тая ощутила что-то странное, словно всё тело стало теми пушинками снега, легкими и парящими. Она не чувствовала зимнюю прохладу, и не слышала ветра или шорохов движения безмолвной толпы. Но затем по спине прошло тепло, словно кто-то обнял её.
Жрица открыла глаза, и стали они уже не цвета зелёной яшмы, а сменяли жёлтые и оранжевые оттенки, словно в них горело пламя. По лицу, будто вены, заструились яркие рыжие сверкающие линии, перетекающие блеском. Они напоминали ручьи.
Это видели все, а вот сама она пребывала во тьме, хоть и глаза открыты. Тая ждала этого, её предупреждал священник.
— Даагор, — шёпотом произнесла она.
— Здравствуй, — услышала жрица низкий голос мужчины, и наконец, он вышел из тьмы.
Между ними завязался разговор, но это было лишь в их голове, ведь в реальности у Таи даже губы не шевелились. Она стояла, словно в трансе, а народ с волнением ожидал дальнейшего. Мало кто из них знал, как проходят эти церемонии, а потому не понимали и волновались за жрицу.
— Почему наша жрица молчит? С ней всё хорошо?
— Не навредит?
— Молчите, — заговорил Ай-Ирендил. – Наша жрица сейчас говорит с Даагором, — после объяснений, все понимающе закивали, однако не переставали тревожиться за юную девушку, которая на вид так хрупка.
А в то же время, во тьме и разуме, вёлся диалог между Богом и его названной дочерью.
— Рад, что ты добралась, и, что осилила силу мою нести, в своём девичьем молодом теле, — произнёс Даагор с тёплой улыбкой.
— Я тоже рада, но, честно, не пойму… Как?
— Знал, что задашь этот вопрос, — усмехнулся он. – Дело в твоей родовой.
Тая приоткрыла рот, не понимая, о чём сейчас говорил Бог огня.
— Поначалу, я сомневался, что это поможет, однако, вероятно, не ошибся. Ты знаешь, о сыне моём, что, как и ты, чародеем был? – спросил Даагор, а девушка кивнула. – Нол. Я не хотел, чтобы он был жрецом. Своенравен и глуп. У него были тёмные амбиции, которых он, мог бы и постыдиться. Желал больше власти в свои руки, — произносил Бог с отвращением.
— Зачем же? Почему избрали его? – не понимала Тая.
— Ещё в твоём роду была чародейка, — продолжил он. — Бабушка Нола и твой предок.
Тая округлила глаза. Она никогда не слышала об этом, но догадывалась, что ей родные могли скрывать этот, по их мнению, позор, как пытались когда-то избавиться от неё.
— Значит, Нол – жрец и чародейка, мои предки? Они передали силы мне, через поколения?
Даагор кивнул:
— Бабушка его была обычной женщиной, без богатой семьи. Она была любовницей старого главы из твоего города. Нола, он принял, как бастарда, но пренебрегал им. Возможно, из-за этого, юноша не знал, что такое любовь, стал алчным эгоистичным и корыстным. Мне пришлось даровать ему часть своей силу, дабы кровь его рода пропиталась священностью. На земле, вы называете подобное закаливанием.
— Вы ждали моего рождения?
— Не совсем. Ты уж прости, — с усмешкой произнёс Даагор. – Но в роду твоём люди не достойные мои силы рождались. Все по подобию Нола, больше или меньше. Но я просчитал все ходы из разных семей. Вероятность выжить обычному бедняку, довольно мала, а потому, кровь, желательно, должна была быть не простого, а дворянского происхождения. Мало у каких знатных семей, в роду, были чародеи, да и они у вас рождались слишком редко.
— Кто же был из моих предков чародеями?
— Твоя бабушка, но она не принимала свою магию, а потому, никто не знал. До неё, был её прадед, которого изгнали.
— Если его изгнали, получается, он мне косвенный родственник? То есть, как двоюродный или троюродный. А если так, значит, род не продолжился в нашем родном доме Cелевана.
— Да, он поселился в Вархельме, — здесь Даагор снова улыбнулся, с некой хитринкой и ожиданием. – Тот пчеловод, твой дальний родственник, если его можно таким считать. Вас разделяет много поколений, поэтому, считать вас родными, наверно, уже неправильно.
Глаза чародейки расширились. Неужели тот дядюшка Фальн, который стал тёплым и уютным убежищем, наполненным добротой и отцовской любовью связан с ней кровью и одними предками? Тая не смогла сдержать улыбку, и Даагор, наблюдавший за ней всю жизнь, знал, какие чувства она испытывает. Девочка, что всегда была лишена родительской любви, ощутила прилив сил и желаний снова встретиться. Как же она сейчас хотела вернуться в ту деревушку, выпить травяной чай с хисой и мёдом. Рассказать, сколько всего произошло в её жизни, а самое главное, что они родственники. Пусть дальние, однако, всё же связаны. Но заметив наблюдающий довольный взгляд Даагора, Тая вернулась в реальность, и улыбка сошла с её лица.
— Для чего нужна была в роду чародейка? – вопросы создавались один за другим.
— Ты ведь куда могущественнее, благодаря этим двум. Мы с Рафной хотим закончить эту многовековую вражду.
Тая потёрла переносицу, переваривая всё сказанное.
— То есть, Вам нужен был ребёнок, в чьих жилах течёт кровь чародейки и жреца. А также должен быть дворянского происхождения, чтобы был здоров и вероятность выжить выше.
Даагор с улыбкой кивнул, а Тая расширила свои глаза. Это показалось ей похожим на игры ребёнка, однако, с другой стороны, он просчитал всё наперёд.
— Бедные слабее, и стратегическое мышление ниже, — пожал плечами он.
Чародейка вспомнила его суровое лицо в каменном облике.
«Ничего общего», — подумала она, поморщившись.
— Я думал о твоей бабушке. Она была мила и добра, однако, слаба здоровьем.
— Почему же не мой брат?
— Он родился после того, как я дал тебе силу, просто ты её ещё не пробудила… К тому же, вашему городу, всё же нужен глава. Уверен, что Рейден станет отличающимся, в хорошем смысле от твоих предков. На то, послужило твоё влияние.
— Моё?
— Не будь рядом тебя, единственной, кто давала ему свою любовь, он бы стал таким, как ваш отец Алдрейн.
— Уверены ли Вы, что я не умру, как Нол? Слышала, что он сгорел изнутри. Или… — в это же мгновение Таю посетила неприятная мысль. – Вы убили его намеренно?
Улыбка спала с лица Бога огня. Лицо его застыло камнем, а глаза потеряли блеск жизни.
— Боишься ли ты, что сотворю подобное с тобой?
Этого стало достаточно, чтобы понять, что жрица права. Даагор, убил своего названного сына. От этого, внутри Таи словно что-то упало тяжёлым грузом. Его могущество, его сила, что даровал… Тем же он сам мог и уничтожить.
— Думаешь, что я жесток, но нет. Даже Нола, я по-своему, любил, словно своё дитя, однако, чтобы цветы росли, вы, живущие на земле, срываете гниющие и высохшие листья. Он был единственным жрецом, с которым я поступил подобным образом, но не сделай так, тот мог получить желаемое и уничтожить всё, что поддерживали все прошлые жрецы. Случись это, мир бы погрузился в хаос, ибо сила моя велика, но в руках глупца, да ещё и алчного, опаснее в десятки раз. И никто из смертных, не смог бы избавиться от него.
Тая понимала, что Даагор, принял это решение, всё хорошо обдумав. Он прав, если Нол, действительно, был таким, то получившийся исход, куда лучше. Пусть и суров… Но таким Бог и должен быть. Любить, но делать всё, для равновесия и жизни.
— Уверены ли вы, что я выживу? – продолжила она свой прошлый вопрос.
— Нет, — не меняясь в лице, ответил Даагор. – Однако, я делал всё возможное. Не думай, что вы, смертные, для меня игрушки. Я помню каждого жреца, даже тех, кто не успел и имени обрести. Они не были из твоего рода. Тогда ещё не было ни Нола, ни его бабушки. После погибших младенцев, которым я давал свою силу, более не делил её с такими малышами.
— Они не выдержали из-за своего возраста и размера?
— Нет, но я решил, что лучше давать силу тем, кто смог бы её нести и был достоин. Даже мы, Боги, совершаем ошибки, — некоторое время, они молчали, а затем Даагор снова заговорил. – Я не могу, обещать тебе, что ты выдержишь, однако, наблюдая за тобой, я уверен, не смотря на твоё хрупкое тело чародейки, справишься.
— Всё приводит к тому, что вы создали ветвь чародеев и жрецов Даагора, которые будут исключительно из моей семьи. Значит, велика вероятность, могут родиться у меня, у брата и даже дядюшки Фальна?
— Чародеев предвидеть не могу, но они точно будут в вашем роду, а жреца выбираю я.
Народ, что ждал её в реальном мире, там снаружи, всё продолжал волноваться за неё, ведь это длилось уже долго. Они гадали, не останется ли она там навсегда? Дэйгон переживал больше всех, но после той проверки, старался держать себя в руках. Он нервничал и раздражался, а король, это замечал. Гвинлайд уже перестраховался на случай, если наставник Таи, снова нападёт на кого-либо.
Дэйгон наблюдал, как непрекращающийся снег, безбрежно таял на её одежде и волосах. Его беспокоило, что Тая промокнет, замёрзнет и, вероятно, заболеет. Эльф ринулся, чтобы прикрыть её своим плащом, но солдаты Гвинлайда остановили его.
— Я лишь хочу спрятать жрицу от снегопада. Она сидит так уже около получаса, может простыть, — прорычал он королю.
Гвинлайд понял его, а потому приказал своим солдатам отпустить, ведь то, что нельзя было не заметить, так это причину таких импульсивных необдуманных действий Дэйгона – любовь.
Эльф рванул к Тае, попутно сняв с себя чёрный плащ. Он встал подле неё, и держал его, как балдахин над кроватью. Схватив, за другие края, ему помог Ай-Ирендил.
А там, в глубине их с Даагором единого разума, Тая села, будто устав держать своё тело. Она уткнулась лицом в колени, а затем её тело затряслось, и Бог не понимал, что происходит. Вероятно, плачет?
Однако от неё раздавался смех, поначалу он был тихим, еле слышным, но после громким и нескрываемым. Даагор не знал, как реагировать. Что же её так рассмешило? Чувства и эмоции смертных, порой ставили его в тупик.
— Значит, всё это ваш замысел? Весь мой род… Всё! – Тая подняла голову и глаза ей блестели от слёз, но с горя ли? Она смотрела на него в упор. – Будь вы смертным, поняли бы, какого это, когда вашу жизнь спланировали! Ощущение того, что ты сам себе не принадлежишь…
Но Даагор наконец понял её.
— Мне не чужды чувства, я нем могу умереть, не испытываю голод, однако мы знаем любовь, и она у нас одна… — он говорил это ровным голосом, словно не удивлён или ему задают его очень часто. — К тем, кто в нас верит и почитает, к детям, что рождается на наших землях, каждому растению, живому созданию и даже бездушным камням. Мы несём ответственность и ношу, такова наша задача и единственный смысл существования. Я узнаю твоё негодование, ибо видел его у многих, в том числе и у жрецов. Это пройдёт, ты поймёшь! Смиришься, ибо приходится мириться и нам. Все несут бремя за каждого, ради лучшего будущего и сохранения благ настоящего. Мы – Боги, заботимся о вас – смертных; Короли о своём народе; Родители о своих детях; Ты – жрица, будешь оберегать Анфель, как и Гвинлайд.
Тая опустила глаза в чёрный пол, не отражающий ничего. Она понимала всё этого, но мириться с этим, сложно.
— Подумай об этом с другой стороны, дочь моя, — смягчил голос он и присел рядом с ней, словно не Бог, а обычный дедушка, что решил успокоить и поговорить по душам. – Ты можешь изменить мир, ведь это в твоих руках. Не этого ли хотела? Поддерживать брата, и сделать так, чтобы обычные люди не боялись и не ненавидели. Рейден, станет прекрасным главой, привнесёт изменения, начиная с вашего города. Войны не избежать, её давно пора завершить. Покончить с ненавистью со стороны Ренкрифа. Они убили многих асхаев, родившихся на их землях, и нам с Рафной больно знать об этом.
Жрица сжала губы и громко выдохнула носом, пытаясь избавиться от этих ярких ощущений злобы и боли. Она понимала эту правду, потому что Даагор говорит правильные вещи. В некоторой степени, Тая посочувствовала ему и Рафне, за то бремя ответственности, и тяжёлые решения, что приходится им испытывать на себе. Ей показалось, что Бог огня не столь бесчеловечен, как она его представляла, и каким он показался ей поначалу.
— Что будет дальше? Я знала, что хочу, но как точно всё это сделать, ещё не знаю. Глупо, да? – усмехнулась Тая, заправляя выпавшую прядь за ухо.
— Ай-Ирендил уже говорил тебе, что твоя роль – оберегать народ Анфеля., — отвечал Даагор. — Ты будешь участвовать в войне, но в безопасности, а порой помогать, как чародейка. Вальдагар прекрасный маг, верь ему. Он чудной, но, на самом деле, не плохой. В первую очередь, войной занимается король. А ещё, тебе пора, — резко начал выпроваживать Бог огня. — Все там, снаружи, переживают за тебя. Увидимся!
Тая не успела ничего произнести, лишь сразу покинула ту тьму, вернувшись в слепящую белоснежную реальность. Очертания происходящего прорисовывались не сразу. Поначалу, зрение подводило девушку. Она лишь слышала голоса анфельцев, среди которых чётко узнавала низкий голос Дэйгона и чуть выше Ай-Ирендила.
Реальность стала для неё бодряще холодной, ибо одежда промокла довольно сильно.
— Госпожа жрица, вам следует зажечь пламя в руках Даагора, — с осторожностью и жалостью, будто прося прощения, произнёс Ай-Ирендил.
— Хорошо, — медленным голосом ответила Тая, вставая с продрогших мокрых колен.
Она встала ещё ближе к статуе, и лёгким движением рук, из ладоней вышел поток еле зримой энергии. В соединённых руках Бога, загорелось яркое живое пламя, которое не погаснет до тех пор, пока жрица не покинет мир живых.
Тая успела задать все волнующие её вопросы, но не забыла ли она спросить ещё что-то? И почему никаких изменений не ощущает? Ведь кажется, что всё, как прежде.