Прощенье (Глава 17)

Ветра разбушевались, словно стая оголодавших стервятников, жаждущих крови и чуть остывшего мяса на тонких костях. Йой медленно зашагала вдоль снежной стены. Кирен не двигалась, лишь взглядом скользила за ней, словно тень.

Йой показалось, что в холодных глазах мелькала надежда. Надежда, что она сложит оружие и отступит. Только не могла понять, почему именно эти ожидания заполнили мысли Кирен. Страха она не испытывала, отгородилась от битвы стеной и вышла на равных. Но что-то в ней дрожало.

— Мы не откроем льва.

— Нам? — не останавливаясь, спросила Йой.

— Ни вам ни Цай.

— Тогда почему сражаетесь на одной стороне?

— Потому что защищаем мать, как и положено повзрослевшим детям.

Йой резко остановилась, рукоять дрогнула в руке. Свечение на лице и в глазах усилилось, запульсировало, будто разжигающееся пламя. Она растворилась в столпе искр и так же быстро, словно не подчиняясь времени, выпрыгнула на Кирен из-за спины.

Ледяное копьё отразило удар, искры рассыпались в стороны, прожигая снег.

— Ты поразительна, но опасна. Раны ещё болят? — тоном Кирен почти издевалась над ней. Не ухмылялась, не призерала, но ясно показывала: «Как же ты мало знаешь».

Йой отпрянула и опустила взгляд на забинтованную руку. Одним движением она разрезала повязку, ожог распространился. Следы словно паутина вплелись в тонкую кожу.

— Откуда ты знаешь?

— Божественное касание не скрыть. Смертным оно ни о чем не говорит, просто шрам, но одновременно ярко сияет для древних, как маяк. Только их мать могла оставить его. Пойми чувства Бури и сдайся.

Сомнения давно закрадывались в голову Йой, они так глубоко осели в подкорке мозга, что уже невозможно было избавиться. Она вновь ринулась в атаку. Теперь это было уже не предупреждение, не краткий удар, а череда выпадов, стремительных и резких. Кирен закрутила копье перед собой и ударила о лёд. Поток воздуха оттолкнул Йой в сторону, но она быстро испарилась в искрах и снова полетела на Кирен.

— Ваша Буря мне не нужна, только лев! Стоят эти жизни его? — закричала она, не прекращая наносить удары.

— Нет, — скрывшись за ледяной стеной, ответила Кирен.

Йой замерла на мгновение.

— Тогда чья? Девушки?

Замутнённый облик Кирен исчез в искажённом отражении льда. Йой обернулась и вскинула меч над головой, останавливая копьё, не успевшее коснуться лица. Кирен нависла над ней, всем телом. Глаза снова вспыхнули, копьё рассекло воздух, а Йой выпрыгнула слева из снопа искр.

Столкновение их оружий отдавалось в воздухе, как удары колокола — чистые, звонкие, обречённые. Йой атаковала вновь, но уже не с яростью, а с вопросом, вплетённым в каждый выпад. Меч вспарывал лёд, рассекал ветер, оставляя за собой следы искр.

Кирен отступала, но не от страха. Она выжидала. Её копьё вращалось, как ледяной вихрь, отражая удары. Не блокируя, а перенаправляя. Каждое касание будто высекало в снегу символ, древний, забытый, но знакомый Йой на уровне инстинкта.

— Ты не понимаешь, — прошептала Кирен, и голос её вдруг стал взволнованным. — За что поднимаешься, за что вскидываешь рукоять, за что проливаешь кровь… Мы защищаем льва, от вас, от Альянса. Его силу нельзя использовать… Не в ваших интересах!

— Не вам решать! — выдохнула Йой, отпрыгивая. — Ты называешь это защитой? Дать свободу существу, что способно уничтожить миллионы жизней?

— А ты называешь это свободой? — Кирен резко вскинула копьё.

— Чрезмерной.

Ветер рванулся вперёд, и вместе с ним Кирен. На этот раз она не ждала. Её копьё вспыхнуло ледяным пламенем, рассекая воздух серией стремительных ударов, будто сама стихия обрушилась на Йой. Лёд под ногами взлетал острыми осколками, ветер вращался в спирали, сжимая пространство. Холодные и ясные, глаза Кирен больше не искали сомнений в противнике. Она атаковала, чтобы сломать. Чтобы прекратить.

Йой отступала, отбивая удар за ударом, но каждый блок давался тяжелее. Искры гасли в ледяном вихре, тело замедлялось под напором. Когда Кирен ринулась в финальный выпад, копьё устремилось в сердце, а Йой не отразила.

Мысленно она успела наказать себя много раз. Наказать за ошибку, за веру в то, что Йой сдалась. В последнее мгновение, когда лезвие уже касалось груди, Йой скользнула в сторону, растворившись в вспышке искр. Она вынырнула сбоку, за спиной Кирен. Меч в её руке вспыхнул ослепительным светом, и одним точным, почти жалостливым движением она полоснула Кирен по спине.

Рана не была глубокой. Но лёд, что покрывал тело Кирен, потрескался.

Из трещин потекла не кровь, а скорее свет, тусклый, синеватый. Кирен застыла.

Сквозь стену вихрей невозможно было пройти. Каждого, кто пытался добраться до Кирен и Йой, сносило порывами ветра. Дыхание Лёля сбивалось. Схватка с лисами быстро исчерпывала его силы. Свет копья пытался пробиться сквозь голубоватые следы крови и ошмётки мяса.

Сбоку донёсся звон череды ударов. Лёль обернулся и увидел стража сражавшегося с лисой двумя клинками. Он скрестил орудия, стараясь оттолкнуть её от себя, но та усиливала напор. Внезапно, один из клинков растворился в воздухе, будто его силы себя исчерпали и развеяли магию.

Лисица ринулась вперёд, запрыгнув на него всем телом. Страж повалился на лёд. Она вцепилась ему в лицо длинными почерневшими пальцами и стянула маску, отшвырнув её в сторону. Взъерошенные волосы, измученное битвой лицо, и до боли знакомые голубые глаза.

Лёль резко выпрямился и с размаху запустил копьё в воздух. Голову лисицы пронзило, голубые брызги хлынули на лицо Эйдана, заливая глаза и рот.

— Давно ли вы стали стражем, Бессон?

Эйдан провёл руками по лицу и осмотрел их. Лёль с силой потянул его и вновь поставил на ноги.

— Где она? — поднял взгляд Эйдан.

Лёль развернулся, дёрнул руку в сторону, копьё с хрустом пробило тело лисы. Эйдан не обращал внимания ни на что. Он схватил Лёля за плечо и развернул к себе.

— Где Лиз?!

Лёль замер. Он оглядел Эйдана и остановился на глазах, отчаянных, с яростным блеском, но угасающим.

Намёк, что он сам дал Эйдану в зале суда, всё-таки был понят. Лёль слегка обрадовался, когда увидел его здесь, но радость улетучилась так же быстро, как и появилась. Что-то в груди сжалось. Лёль знал, верил, что не ошибся, но одновременно не хотел, чтобы Эйдан всё же добрался до Этериона.

Он не думал, насколько больно будет узнать среди сражения собственных учеников. Всего один, но уже вступивший на порог войны.

Лёль тихо произнёс:

— Я не знаю…

— Как вы можете этого не знать?! — голос Эйдана сорвался на крик. — Вы были там! Вы помогли им! Как вы можете не знать?!

Лёль вдруг оттолкнул его, схватил за лицо и закричал:

— Успокойся! Успокойся Эйдан! — он чувствовал как его пробирает дрожь. От злости, от незнания, от всего происходящего вокруг и внутри самого Эйдана. — Что стражи, что лисы ищут их, значит они понятия не имеют где они. Это известно только сантриям, но они не выдадут льва. Посмотри! Ну же! Посмотри вокруг… Они готовы умереть! Думаешь они бы стали рисковать, если бы их всё ещё тяготила защита твоих друзей? Их здесь нет!

Взгляд упал к ногам, Эйдан непонимающе замотал головой и вновь посмотрел на Лёля, но без прежнего жара.

— Тогда… где? — тихо спросил он.

— Тебе надо уходить отсюда, Бессон. — отрезал Лёль, осмотревшись. — Ты здесь один? Как ты оказался на Этерионе?

— Не важно, — ответил Эйдан. — Я всё равно никуда не уйду, да и куда? Вы видите здесь какие-то другие пути? — он вдруг осёкся и пристально взглянул на Лёля. В голове закрутились воспоминания с собрания. — А вы пришли… с той стороны…

Лёль оглянулся на лисиц вдалеке у пригорка и хмуро кивнул.

— Значит это правда? Вы предатель Альянса.

— Чтобы стать предателем, сначала нужно быть своим. А я никогда им не был, — грубо отчеканил Лёль.

— Были…

Лёль посмотрел на него, как на мальчишку, которого сам же не готовил сражаться. Он учил слушать и думать, но не решать. Ему стало сложно удерживать взгляд, он стыдился.

— Никогда.

Их прервал новый залп. Лёль обернулся и увидел прибывших стражей, помятых, с пылающими лицами, но всё ещё готовых ринуться в бой. В глазах Эйдана на секунду промелькнули огоньки радости, но Лёль быстро погасил их.

— Для них, что лисы, что я… Может пробиться и станет проще, но со стражами придётся встретиться…

— Зачем? — удивился Эйдан. — Капитан Йой не знает где Лиз и Марк.

— Зато знают та сантрия и тот, кто явится за ней,- указал он пальцем на стену. — Единственный шанс узнать где они… Но не мой. Твой. А я займусь тем, чтобы ни стражи, ни лисы не добрались до них.

Эйдан кивнул.

— Как только стена падёт, а она падёт… Ты пойдёшь туда и… — он вдруг остановился и добавил, — Эйдан, запомни это лицо, если увидишь его, то беги, не вступай в бой и сделай всё, чтобы твои друзья не встретили этого человека…

Лёль вдохнул, и в следующее мгновение вспыхнул золотым светом. Черты лица поплыли, тело изменилось, и перед Эйданом стояла она. Он всмотрелся в тёмные короткие волосы, плотную чёрную ткань под броней и лицо… Холодное, с беспристрастным взглядом, тонкими губами и горбинкой на носу.

— Это слуга Цай, воительница Фредерика, — произнёс Лёль голосом довольно низким для женщины, но плавным, даже мелодичным. Он шагнул ближе, широко распахнув глаза. — Запомнил?

Эйдан вздрогнул, но не от страха. Будто это имя и облик заставили сердце ускорить ритм.

— Да, — кивнул он, — Не сражаться. Уносить ноги…

Ему сразу вспомнился рассказ Марка. Теперь лицо Фредерики стало известно, лицо женщины, что пыталась навредить Лиз. Образ врезался в память.

Лёль вновь принял своё обличие.

— Вы же можете притвориться кем угодно. Почему не сделать этого сейчас?

— А как они узнают, на кого терять время? — усмехнулся Лёль.

Эйдан неуверенно отшагнул, Лёль, будто в последний раз, кивнул ему в след. Теперь этот вихрь был единственным способом добраться до правды.

Кирен пошатнулась. Взгляд забегал по каплям на снегу. Хруст снега под лёгкими шагами Йой вернул её в чувства. Она выпрямилась и вновь подняла ледяную стену. Меч Йой врезался в неё и тут же обрушил одним движением.

Силы зачастую зависели от эмоций, веры и спокойствия. Но Кирен больше не была спокойна, она сомневалась и не могла принять оплошность. Магия ощущала это в первую очередь.

Йой возникла над ней из вспышки. Кирен упала, но копьё метнулось вверх, отразив удар.

— Сдайся! — закричала Йой. Символы на лице вновь вспыхнули. — Опусти стену и сдайся! Лев предстанет перед Верховным, это не мы первые пролили кровь…

Кирен с воплем оттолкнула её от себя и ринулась в бой. Копьё закрутилось в руках, сметая на пути снег и осколки льда. Йой сделала несколько рывков и испарилась в искрах. Она появилась слева, но Кирен продолжала отбиваться, дыхание участилось, удары давались всё тяжелее.

Лёд по телу затрещал, как старое стекло. Они больше не говорили, молча и точно наносили удары, что эхом отзывались в снегах.

Йой была слишком быстрой, точно с такой же скоростью Кирен начала понимать, что не может победить, но и проиграть она не имела права. Когда острие меча коснулось её щеки, и голубой свет вновь залил его лезвие, это осознание накатило волной. Оно затмило разум Кирен, и та запустила копьё в воздух.

Оно со свистом пролетело сквозь столп искр, в которых растворилась Йой. Этого времени оказалось достаточно, чтобы отвлечь её. Кирен склонилась и ударила ладонью об лёд. Трещины поползли во все стороны. Очередной удар — осколки взмыли в воздух и разлетелись. Стена вихрей вздрогнула.

Йой вынырнула из дымки и тут же обернулась на Кирен. Лёд под ногами задрожал и вдруг провалился. Не под одной из них, под обеими.

В тёмных всплесках и тысячи отражений мелких осколков время будто застыло. Йой не мешкала, и словно ринулась в объятия ледяного взрыва. Сейчас или никогда. Золотая вспышка пронеслась сквозь замерший в воздухе снег. Ноги едва касались разламывающихся льдин, стремительно приближая её к застывшей над пропастью Кирен.

В последнее мгновенье, когда Кирен уже потеряла равновесие, а её ноги коснулись воды, Йой сделала рывок. Меч вспыхнул белым светом. Он вонзился в грудь Кирен, не в сердце, а в самый центр — туда, где сплетались воедино плоть и лёд.

Она не закричала, лишь вздрогнула и её глаза на секунду распахнулись. Последнее, что Йой увидела в них — грусть и сожаление, но не понимала от чего.

Стена вихрей рухнула. Не с грохотом, а будто со вздохом, что вырвался в миг перед смертью. Волна холода и света пронеслась по озеру, сметая снег, сбивая с ног сражающихся и останавливая бой. Стражи замерли, и даже лисицы, чьё сознание давно потерялось за пеленой загробного мира, отпрянули. Ветер будто затаил дыхание.

Йой смотрела на погружающуюся в воду Кирен. Когда её глаза накрыло волной, Этерион вдруг затих. Это продлилось совсем недолго. Через мгновение небо разорвалось. Вспышки, как трещины, пронеслись по чёрному небосводу.

Грома не было, лишь свет, чистый, беззвучный. Он слился в единый луч и Йой невольно зажмурила глаза. В центре перед ней, прямо там, где вода забрала Кирен появился сияющий столп.

Не жгучий и не ослепительный. Древний, как солнце возродившееся из пепла. В нём постепенно начал прорисовываться силуэт.

Сантрии на возвышенностях склонили головы и прильнули к земле. Искрящийся, будто сотканный из созвездий, свет разлился повсюду.

Подошедший отряд Салимцев и Сирезанцев настигла эта волна. Марта зажмурилась и вдруг потянула Ланса за руку, он обернулся. Её глаза могли уже о многом ему сказать. Он мало знал Марту, всё ещё сомневался и подозревал, но точно мог понять, что от телепата не скрылось что-то неизведанное и устрашающее. За этим светом скрывалось нечто. Нечто, что сотрясало воздух, вселяло тревогу.

Ланс хотел выйти вперёд, но Марта крепко вцепилась в него, не давая сделать и шагу. Она молчала, но внутри что-то сжалось.

— Что там? — донёсся голос стража слева.

Визоры вновь замигали, но уже ясно и чётко. Марта не отрывала взгляда от столпа света виднеющегося вдалеке. За ним скрывался образ, дикий, неукротимый, мечущийся по сторонам.

Его эмоции заполнили пространство вокруг. Каждой клеткой тела Марта ощущала их. Она вдруг поймала себя на мысли, что ещё чуть-чуть и воля, скрывающаяся в свете, захватит её. Марта отпрянула, отвернулась.

Ланс непонимающе взглянул на неё, а затем, будто по щелчку пальцев, ринулся вперед. Стражи тут же последовали его примеру. Марта вздрогнула, радужка просияла, но уже не от страшащего образа на озере. Его нарушила искра, внезапно вспыхнувшая, словно всё вокруг было мелодией, а она сбившейся нотой под пальцами пианиста.

Решительное желание, нет — обязательство. Марта развернулась на удаляющихся стражей, взгляд забегал от одного к другому, и вновь застыл на Лансе. Эта искра исходила от него.

Кровь, взрыв и всплеск энергии, подобный зарождению новой звезды. Марта поняла, что сейчас его не волновали битва, смерти товарищей и задачи Альянса. Она скатилась по склону прямо за стражами, но не знала, успеет ли догнать.

Йой отступила, руки сами опустились, склоняя лезвие ко льду. Из столпа медленно вышла фигура. Её шаги не касались поверхности озера, сливались в искрящемся потоке. Там, где опускалась нога, мгновенно расцветали узоры трещин, словно земля падала ниц.

Буря имела обличье женщины — высокое, прямое, с чертами, до боли правильными. Лицо симметричное. Слишком симметричное, что ярко проявляло её не человечность. Как отражение в замёрзшей воде, где нет ни шрама, ни морщин, ни следа времени. Глаза серые, как небо перед грозой, но без зрачков.

Её кожа была белее снега, не бледной, а не имеющей цвета, подобная поверхности луны в полярной ночи. Она не дышала, но воздух вокруг сжимался. Длинные волосы ниспадали за спину, с каждым движением распадались на оголённых плечах, но не на пряди, а на осколки.

Платье вовсе не платье, а ткань из вьюги сотканная прямо на её теле. Длинная и плотно прилегающая, к низу размывающаяся в иней, кристаллы, летящие крупицы холода.

Обнажённые руки от локтя и ниже — вовсе не плоть, а ледяная пыль, закручивающаяся в спираль, как водоворот пустынный и безумный одновременно. Кисти и пальцы терялись, оставляя лишь намёк на очертания. Мелкие сверкающие частички, будто распылённые на морозе капли. Они имели плавные формы и мирно стекали по её телу, пока Буря не повернула голову и не взглянула на Йой. Эти крупицы задрожали, вытянулись и стали похожи на длинные дождевые капли в бушующем потоке, когда ливень набирает темп и бьёт по лицу уже с ощутимой жестокостью.

Йой замерла. Она впервые встретила существо, помнящее рождение миров. Стояла перед тем, кто был старше Альянса, старше войны, и, возможно, старше самой смерти. Буря смотрела не на неё, а сквозь. В точку где смыкается прошлое и будущее.

Тишина длилась всего одно сердцебиение. Голос, привычный в его понимании, был слишком мал для Бури. Она заговорила, Йой поняла это сразу, но заговорила она словами, что каждым слогом рождали разлом. Не во льдах, а в реальности. Осколки обыденного отражения разлетались в щепки.

— Убийца моих детей.

Фраза вырвалась не изо рта, она вспыхнула в воздухе, разразилась в небе. Хоть и отдалённо Буря напоминала человека, но за ледяной плотью скрывался целый мир. Поэтому её голос врезался в слух, бил по ушным перепонкам, стремился к самому мозгу, чтобы вскрыть череп и разорвать его на части. Он был сразу и повсюду, Йой почувствовала, как зубы начинают ныть.

— Убийца моей матери.

Меч задрожал в руках, воздух сопротивлялся её оружию и силе, сковывал. Буря не двигалась, но её мощь распространялась. Из груди, из под рассыпающихся на осколки волос повалил свет — чёрный, противоестественный, неприятный даже в воображении. Он поглощал тепло, заставлял снег под ногами темнеть, прорисовывая в почерневшем отражении очертания нового мира. Города, которые не имели ничего общего со строениями Альянса, не предназначенные для людей. Горы застывшие в веках, реки замершие в бескрайнем потоке.

Буря вырывалась наружу из облика женщины, в котором была запечатана. Её лицо задрожало, словно клетки тела делились слишком быстро, не успевая создать целое.

— Йолисианта.

Йой попятилась, но не от страха. Через силу она подняла меч и направила его в сторону Бури. Впервые за долгое время она услышала своё настоящее имя. В мыслях сразу возник образ отца.

— Не понимаю… — прошептала она.

Но её голос вызвал в Буре новый всплеск. Рот приоткрылся и из него вырвался крик. Йой закрылась руками, перед ней вспыхнул золотой щит. Его поверхность пробивал вихрь родившийся из вопля Бури. Осколки щита плавились в воздухе. Символы на лице вновь просияли, и гнев Бури накалился до предела.

Всё в Йой вызвало в ней нечестивую ярость.

На озере разгорелась очередная битва, и в эпицентре столкнулись два полюса — Йой и Буря. Такими незначительными на их фоне стали лисы, что вновь ринулись в атаку. Лёль сражался искра за искрой, удар за ударом.

Но чем дальше, тем больше вокруг становилось лисиц, а на другой стороне приближались стражи. Понять кто сейчас является истиной угрозой было сложно, но Салимцы точно знали, кто вызывает в них больше решимости. На счёт Лёля их руки были развязаны. Первым его заметили именно они.

Многие продолжали запускать залпы снарядов, ничтожные для Бури, но действенные против лисиц. Часть отряда следовала за Лансом, даже не подозревая о цели их атаки.

— Это Лёль Арм! — крикнул кто-то из первых.

— Да это он! — подтвердил другой голос.

Ланс не обратил на это внимания, он точно разрезал тела лисиц на пути и двигался к Йой.

— Задержать предателя! — скомандовал Капитан Салимских стражей, Ирэг.

Лёль почувствовал их раньше, чем услышал. Дрожь по телу, вызванная вновь проявившимся сожалением. Шаги за спиной, чуть поодаль, но быстро приближающиеся. Он не обернулся, всё внимание было приковано к лисице, вцепившейся в плечо. Яркая вспышка, ядро в руке пробило её посиневшую голову, прожгло кости, руки залило кровью.

Он вскинул копьё и развернулся. Трое стражей уже вплотную, и ещё несколько за ними. Сзади лисы, не ведающие страха, спереди Салимцы в чёрной броне, с мечами и клинками уже поднятыми для удара.

Ирэг стоял во главе, высокий, худой, с лицом иссечённым свежими шрамами.

— Лёль Арм, сложите оружие! — скомандовал он.

Какая-то справедливость ещё осталась в Ирэге, даже после битвы на Салиме. Он был человеком чести, но в равной степени со своими подчинёнными пережил боль от потери. Лёль не смотрел на него, он всё ещё наблюдал за Йой. Стражей не волновала Буря, они были готовы в любой момент сорваться с места, ждали, что Лёль даст повод.

— Вы нарушили закон Альянса. Решением Высшего Правосудия мы имеем право на ваш арест. В случае препятствования мы будем вынуждены применить силу…

Лисы добрались до них, прервав речь Ирэга. Лёль вздрогнул и не успел даже выдохнуть, когда один из стражей кинулся на него. Даже сейчас он вызвал в юнце больше отвращения, чем оскаленная пасть прогнившей плоти.

Он взмахнул мечом, Лёль поднял копьё, останавливая удар. Но порыв стража сбил его с ног, вместе они покатились в снег. Лёль тут же поднялся, отряхнул лицо и увидел лисицу, что вцепилась в горло стражу, который только что пытался его убить. Копьё прошило её тело и пригвоздило ко льду.

Ещё одна почти достигла Ирэга, он склонился, увернулся от удара и одним движением прошёлся по тонкой лисьей шее.

— Задержать предателя! — рявкнул Ирэг. — Все, кто может, остальные назад, к Капитанам Лансу и Йой.

Находу Лёль притянул копьё в руки и, лишь мельком взглянув на спасённого стражника, принял его обличие. Стражи растерялись, они крутились возле друг друга, отбиваясь от лисиц, и в то же время подозревая каждого из своих. Ирэг пробирался сквозь полчище лис клинками.

— Идентификатор 90021С! — закричал он остальным. — За ним!

Лёль не пытался убивать, он отталкивал стражей по сторонам, упорно приближался к Буре. Уклонялся, разбивал атаки. Один клинок просвистел рядом с лицом, Лёль стал ниже, значительно ниже, лезвие вонзилось в лёд, всколыхнув снег.

Когда очередной страж бросился на него, Лёль не стал уворачиваться. Он схватил его за предплечье и перекинул на спину. За всю свою продолжительную жизнь Лёль ни разу открыто не сражался, он выбрал простой путь, но знал, что именно сейчас его сил не хватало. Копьё предательски тяжело поддавалось рукам, лисы заполонили озеро, а стражи постоянно возникали на пути.

Лёль сделал всего один, но очень дальний рывок. Вспыхнул золотыми искрами и оказался почти на центре ледяного поля. Рукоять испарилась в ладонях, Лёль развернулся и увидел её. Изнеможённую, но всё же стоявшую на ногах, Йой.

Чернота расползалась под ногами, как будто намеревалась поглотить Этерион целиком. Вихри и тьма заслоняли Бурю, что было не разглядеть.

— Йой! — вырвалось вместе с прерванным вздохом из уст Лёля.

Кто-то с силой накинулся на него со спины. Лёль рухнул лицом на лёд, щеки обожгло, пламя древних начало развеиваться. Взглядом он всё ещё пытался добраться до Йой, но она не слышала. Её силы тоже были на исходе, Буря приближалась, шаг за шагом, ломая реальность, её голос, как удары сердца, заполнял голову.

— Не двигайтесь, Арм. — прозвучал над ухом голос запыхавшегося Ирэга. — Вы…

Его хватка ослабла, Лёль перевернулся на спину и обхватил упавшего на него Ирэга. Изо рта полилась кровь, алая и горячая, голова чуть накренилась в том месте, где кожу разорвало лезвие. Глубокая рана обрамлённая почерневшим ожогом просвечивала сквозь раздробленные куски брони.

Лёль продолжал держать его на руках, но взгляд уже скользнул под ноги — туда, где торчал пылающий серп. Уверенные и твёрдые шаги приблизились к нему вплотную. Одёрнув накидку, Фредерика присела рядом и заглянула ему в глаза. Молча, но доходчиво давая понять, что серп ещё не насытился вкусом убийства в полной мере.

Серп сверкнул над головой, Лёль зажмурился. Брызги хлынули на лицо, и негромкий, но болезненный возглас сорвался с губ Фредерики. Лёль тут же поднял голову.

— Дурак! — закричал он, столкнув с себя тело Ирэга. — Что я сказал?!

Фредерику откинуло назад, серп валялся в стороне, прожигая снег. Она озлоблено посмотрела на раненую руку, ладонь пробило насквозь, теперь сквозь неё можно было смотреть, как через трубу. Сквозь боль она сжала кулак и подхватила серп.

— Вы говорили не дать знакомым встретиться с ней. — помог ему подняться Эйдан. — А ещё сказали, что нужно добраться до Капитана. Так вот и помогите, хоть на это вы способны? Или дальше будете затирать про отрешённость?

Лёль с удивлением посмотрел на него, а затем на поднявшуюся Фредерику.

— Помоги Йой.

— Вы видели это?! — воскликнул Эйдан, махнув на Бурю.

— Да…

Фредерика рванулась вперёд, как будто сам ветер подхватил её. Серп в руке пылал, рассекая воздух с шипением. Эйдан шагнул навстречу, и в его ладонях мгновенно вспыхнули два золотых клинка.

Лёль выпрямился, но ноги подогнулись. Копьё исчезло, стоило ему появиться. Он лишь успел откатиться в сторону, когда серп обрушился на то место, где только что лежал Ирэг. Лёд взорвался, превратившись в парящие осколки, прожжённые до черноты.

— Ты слишком долго прятался за масками, Лёль, — прошипела Фредерика, поворачиваясь к нему. Её лицо было холодным, но глаза горели яростью. — Я не ясно дала понять? Думаешь, мне хочется её убить?

Она бросилась на него, но Эйдан перехватил удар. Клинки скрестились с серпом, и в тот же миг пространство между ними задрожало. Искры, как раскалённый песок, посыпались в снег. Эйдан оттолкнулся, сделал рывок влево, второй клинок полоснул по плечу Фредерики. Ткань вспоролась, но кожа не пострадала. Огонь вокруг серпа отразил удар, словно живой щит.

Лёль, стиснув зубы, собрал последние силы. Его рука дрогнула, и в следующее мгновение копьё вспыхнуло у него в ладони, коротко, как угасающая звезда. Он метнул его не в Фредерику, а в лёд под её ногами. Оружие взрывной волной подбросило её в воздух.

Эйдан не упустил момента. Оба клинка вспыхнули ярче, и он ринулся вперёд, как молния. Первый выпад скользнул по бедру, оставив кровавую полосу. Фредерика вскрикнула. Серп закрутился в руке, и она ударила им по земле. Чёрная трещина поползла к Эйдану, поглощая свет.

Он отпрыгнул, но запнулся, снег под ним стал хрупким, как стекло. Фредерика уже была над ним. Серп занесён для удара, готовый рассечь череп.

— Нет! — вырвалось у Лёля.

Он бросился вперёд, не ради спасения, а ради последнего движения. Его рука вспыхнула золотом, и копьё, уже почти растворившееся, на мгновение стало плотным. Он остановил её, под напором сдерживая лезвие. Запястья свело и обжигало, но Эйдан успел откатиться.

Лёль упал на одно колено. Копьё исчезло. Он больше не мог его удержать. Фредерика замахнулась и пылающий серп прошёлся по Лёлю от плеча до живота.

Эйдан поднялся, золотой щит прорисовался в воздухе, мощным ударом оттолкнув Фредерику. Он подхватил Лёля под руку, но тот лишь покачал головой.

— Иди… к Йой. Не позволяй ей… остаться одной.

Эйдан колебался. Он посмотрел на Фредерику в стороне. Она поднесла серп к ране, и его пламя начало затягивать оборванные края кожи.

— Беги, — прохрипел Лёль. — Пока исцеление замедляет её!

Эйдан кивнул. Он помчался вперёд, к центру озера, где столп света пульсировал яркими вспышками, будто в такт его шагам.

Фредерика выпрямилась. Взглянула на Лёля, на Эйдана, на Бурю вдалеке. Медленно подняла серп.

Она сделала шаг. Потом другой. Лёль сплюнул кровь, и ощутил в ладони приятное тепло, твёрдость рукояти, что знакома ему уже многие годы. Магия сжалилась над ним, или он сам нашёл в себе силы — было не важно.

— Ещё не закончили! — усмехнулся он.

Рана была глубокой, но не смертельной. Он опёрся на руки, потом на колени. Всё тело кричало, каждый вдох был как стекло в лёгких. Но он поднялся.

Фредерика шла вперёд, медленно, как будто уже знала, что её ничто не остановит. Её силуэт дрожал в морозном воздухе.

— Ну нет! — крикнул Лёль, замахнувшись копьём.

Оружие полетело в Фредерику, но та даже не уклонилась, лишь подняла руку и выставила щит. Копьё искрами развеялось по воздуху при столкновении.

— Остынь Лёль… — не глядя на него, ответила Фредерика.

Лёль бросился вперёд. Не ради удара, ради хватки, зацепки, хоть чего-то. Он врезался в неё плечом, повалил на лёд. На мгновение он был сверху. Его руки сжимали её запястья. Глаза в глаза. И только сейчас в них мелькнуло что-то совсем близкое и родное. Лёль не увидел в ней хладнокровную убийцу Цай, он увидел женщину, которую когда-то, может быть, знал. Девушку с горящим взглядом, что хотела спасти мир, но своим способом.

Фредерика не дрогнула, серп взмыл в воздух и обрушился вниз. Не в голову, в плечо, с глухим, мерзким хрустом, когда плоть встречается со сталью и огнём. Фредерика резко толкнула его ногой. Лёль отлетел назад, ударился спиной о лёд и с вздохом попытался подняться.

— Ты был прав, — сказала она, уже отворачиваясь, — совесть грызёт. Мальчик бесполезен, не трону — моё тебе подношение.

Она склонилась над ним, надавила в грудь. Холод поскользил по всему телу, Лёль медленно опустился на снег, поддавшись её рукам. Тихий стон сорвался с губ, он видел как она удаляется, но подняться уже не смог.

Йой стояла одна. Воздух вокруг становился плотным, а вновь возведённый щит рушился ещё быстрее, чем предыдущий. Меч в руке сиял, но его свет уже не прорезал тьму. Йой взглянула на Бурю.

“Где подкрепление, где стражи, где все?! Буря не из плоти, это бесполезно…”, — думала она.

Но где-то в стороне донеслись первые живые шаги, звуки дыхания прерывались на вибрацию визоров. Остатки стражей из отряда Ланса пробирались сквозь последние преграды и лисиц. Вихри разошлись в стороны, будто пропуская их вперёд. Они разделились, и Йой заметила тень в серых глазницах Бури, словно та перевела взгляд, или лишь мельком почувствовала угрозу со стороны.

Буря не повернулась, не сбавила напор, но её краткого вздоха хватило, чтобы пространство между ней и стражами раскололось. Не снег, не воздух, а сама реальность вновь приняла на себя удар. Треснула, задрожала и раскрошилась на сотни осколков похожих на отражение искажённых зеркал. Из трещин вновь проявился силуэт мира — мира Бури и всех ей подобных. Сквозь разломы повалил холод, противоестественный, высасывающий тепло и свет.

Стражи не успели остановиться перед неизвестной силой. Магия, которую мало кто из ныне живущих видел, застигла отряд врасплох. Руки Йой на мгновение дрогнули, когда первые два стража врезались в осколок и исчезли. Их крик донёсся откуда-то сверху и оборвался столкнувшись со льдом. Остальные попытались отступить, обогнуть аллею из червоточин, но инерция бросала их вперёд. Один за другим стражи пропадали, падали, ударялись о лёд с такой силой, что слышались хруст костей, треск брони.

Чудом уцелевшие выползали, дрожа, с кровью по всему лицу. Но уже вряд ли могли поднять оружие, помочь или даже посмотреть в сторону Бури. Всё гасло, едва приближаясь к ней.

Широко распахнутые глаза Йой поднялись на Бурю, символы на лице ярко вспыхнули, и сквозь тьму и тонкую ледяную оболочку она увидела искры. Будто кристаллические зарождения, засияли для неё точки сцепления физической и душевной сущности Бури.

Они были повсюду, Йой не могла поверить, что не заметила этого раньше. Словно дремлющая внутри неё сила пробудилась, развеяла пелену перед глазами и показала их. В груди, в волосах, в осколках…

Йой вздохнула и одним движением разбила щит, опустила руки, меч развеялся в искрах. И в следующее мгновение Йой прыгнула во тьму. Не вперёд, а в разлом — прямо туда, где разбивались стражи. Она знала, просто они не могли увидеть обратную сторону мира и зацепиться в нём. Ноги коснулись одного из осклков, он дрогнул, но не сломался. Время вокруг замедлилось, и лишь небольшая часть тела Йой это ощущала. Она двигалась почти так же, как песок на морском дне, но чуть быстрее, реще.

Впереди мелькнул блик на следующем осколке. Йой шагнула к нему, затем к следующему. Каждое движение, нарушающее законы пространства, заставляло кожу покрыться мурашками.

Первое зарождение было совсем близко, прямо над головой. Йой почувствовала вибрацию в ладонях и медленно подняла руку. Стоило пальцам коснуться пульсирующих огней, раздался звон, чистый и пронзительный. Его формы дрогнули и разлетелись в стороны.

Весь мир будто простонал, и Йой узнала в этом стоне голос самой Бури, ей было больно. Йой всё ещё видела её облик перед собой — там на озере, но одновременно находилась внутри Бури, падающих стражей и чёрных отражений.

Буря вскинула руки к лицу, закрыв глаза. Йой побежала по осколкам, едва касаясь их ногами. Ещё одно зарождение ярко пылало слева. Всё повторилось, касание, взрыв, мучение на лице Бури и крик.

Но этот длился не долго. Буря схватилась за горло, будто потеряла дар речи. Она больше не могла кричать, но всё так же была зла и яростна. Трещины от глаз растянулись по её лицу, как молнии.

Марта добежала до края поля, где метель сгущалась. Ноги скользили по обломкам льда, по чёрным пятнам, где исчезали стражи. Она видела, как один из них, окровавленный, пытался подползти к щиту. Но его тело внезапно вывернуло, будто пространство сложилось гармошкой, и он растворился в воздухе с коротким хрипом.

Она замерла. Впереди виднелась фигура Ланса, он ловко перепрыгивал через осколки и продолжал следовать к Буре. Но Марта всё ещё ощущала ту искру в его сознании.

Марта резко развернулась, словно предугадав очередной всплеск тьмы. Она отбежала в сторону и осколки взорвались там, где она стояла секунду назад. Теперь стало ясно — она чувствовала и Бурю тоже, могла хоть и лишь на чуть-чуть, но заглянуть в неё.

Только сейчас она смогла уловить голос древнего сознания. Буря разрывалась, а узы связывающие её с реальностью рассыпались в прах. Новый удар, прервал их странное общение.

Марта вновь побежала, осколки разростались прямо под ногами, она прыгнула и покатилась по льду, зарываясь в снег. Уши заложило, огни и вспышки приглушило.

Кто-то потянул её за руку, помогая подняться. Небо вновь показалось над головой, и вместе с ним Эйдан.

— Что ты здесь забыла?! — закричал он, но голос звучал издалека.

— Я слышу её!

— Кого?! — заозирался по сторонам Эйдан.

Марта только подняла палец и указала на Бурю. Эйдан обернулся, его лицо было забрызгано голубоватой кровью, глаза горели, не страхом, а решимостью, такой чистой, что Марта на мгновение потеряла дыхание.

— Лёль сказал, что Буря и сантрии знают где Лиз и лев… — зашипел он ей в ухо.

— И что я…

Лисица набросилась сзади, Марта зажмурилась, но перед глазами вспыхнуло два клинка. Голова лисы рухнула к ногам, а Эйдан даже не взглянул в её сторону. Марта с ужасом посмотрела на него.

— Соберись! — грозно проревел Эйдан.

— Я не могу, нить теряется…

— Тогда нужно подойти ближе.

— Ближе?! Вас совсем не пугает необратимость смерти? — послышался голос со стороны.

Эйдан вздрогнул и тут же выставил щит. Серп Фредерики вонзился в него и упал на лёд.

— Девочка слышит Бурю? Интересно…

В его голове пробежало много мыслей. Фредерика была здесь, а Лёль нет. Эйдан стиснул зубы. “Эта женщина ужасна. Если она убила его… Нет! Не важно.”, — подумал он.

— Марта, — наклонился Эйдан. — Я сделаю всё, чтобы ты услышала Бурю. Я верю в тебя.

Марта посмотрела на него и кивнула. Она зашагала вперёд, а Эйдан остался стоять на месте. Фредерика лишь коротко вздохнула.

— Так вы не просто детишки Лёля? Связаны с Мраком и хозяйкой…

— Тебя это не касается! — перебил её Эйдан.

— Вы не знаете во что ввязываетесь. — сказала Фредерика.

Первый удар был молниеносным, серп рассёк воздух, оставив за собой пламенный шлейф. Эйдан уклонился и вновь поставил щит, преградив Фредерике путь. Он рванул влево, клинки закрутились в воздухе, один для блока, второй для выпада. Фредерика парировала легко, но всё же Эйдан был помехой.

Она испарилась в фиолетовых искрах, оказалась за спиной. Эйдан отпрыгнул назад и снова возвёл щит.

В это время Марта слышала каждое столкновение их орудий, она вновь ощутила связь с Бурей. Вперемешку с собственными мыслями к ней пришли образы.

Сначала мир, что виднелся в отражениях стал цветным, появился шум, но не холодный и воющий, а живой и природный. Она видела сразу всё, будто являлась всем, наверное так себя ощущала Буря на пороге зарождения.

Знакомое лицо мелькнуло на долю секунды и рассеялось в свете тысяч созвездий.

— Лиз… — прошептала Марта.

Картинки сменились. Сантрии, стражи, лисы… Их фигуры сливались в единое, отвратительное месиво. В голове раздался звон, болезненный и скрипящий, он вызывал столько боли и отвращения, что Марте было сложно сконцентрироваться.

Сейчас Бурю заполонила боль. Глубокая, первородная боль, несравнимая по масштабам с человеческой, но схожая с той, что испытывает мать потерявшая ребёнка. Последние секунды жизни Кирен Марта увидела её глазами. Взмах меча, рывок и символы на лице Йой.

Мысли нарушали звон клинков и шипение угасающих искр.

Эйдан бросился в атаку, он хотел выиграть каждую крупицу времени для Марты. Фредерика пнула его в живот, Эйдан отлетел, покатился по льду, но тут же вскочил. Его губы кровоточили, глаза горели.

Серп обрушился. Эйдан перехватил его клинками и оттолкнул.

Марта вслушивалась в их сражение, и понимала, чем дольше она пытается вытянуть из Бури нужную информацию, тем меньше у Эйдана остаётся шансов на победу.

Она прикрыла глаза, и полностью погрузилась в образы. Теперь они стали глубже, чётче. Тьма, бесконечная и окутывающая. В ней не было звуков, но нечто большое словно наблюдало со стороны. Враждебный мир и его сущности почти проявили себя, когда пред глазами вновь появилась Лиз.

Пенящиеся волны и разлом посреди океана. Восхождение нового солнца, новой луны, незнакомых ей прежде. Лик запечатанный в скале на грани трагедии и гармонии.

— Багира! — закричала Буря, самым настоящим и ясным голосом.

И только открыв глаза, Марта поняла, что этот возглас сорвался с её собственных губ.

Фредерика задержала серп в воздухе и остановилась.

— Что…

Эйдан поднял голову, в его ладонях засиял золотой свет. Сфера в руке столкнулась с грудью Фредерики, и та отлетела в сторону.

Марта с триумфом улыбнулась, но сердце больно кольнуло, внезапно и резко.

В центре озера, где реальность была тоньше шёлка, а осколки заполнили её, как витиеватые узоры на шарфе, Йой стояла под зарождением.

Одна рука протянута вверх, к последнему из них, пульсирующему в воздухе. Это зарождение было меньше других, но ярче. Пальцы дрожали, но не от усталости, Йой понимала, следующее касание — конец.

Она почти достала до него, уже ощущала тепло на коже, но голос извне прозвучал почти над самым ухом.

— Прости.

Лезвие пронзило грудь из-за спины. Жгучая боль разошлась по телу. Не магия, не свет, не обломки, настоящий живой клинок в руках человека. Привычное и родное свечение, как отражение силы Альянса.

По губам скользнула тонкая струйка крови. Йой замерла, а затем медленно развернулась. Перед ней стоял Ланс. Лицо за голубоватым свечением визора было каменным, глаза полны боли, но не жалости.

— Мы не можем этого допустить. Это равноценный обмен, — прошептал он.

“Мы?”, — лишь подумала Йой. Глядя ему в глаза, она начала погружаться во тьму, но пальцы скользнули вниз, по поверхности последнего зарождения.

И оно разорвалось.

Как лопнувшее под давлением стекло.

Крик Бури зазвучал на этот раз не в её мире, он отозвался в сознании всех живых.

Марта упала на колени и закричала. Слезы хлынули из глаз, будто внутри неё целая эпоха рухнула. Эйдан поскользил к ней, обхватил руками и прижал к себе.

— Всё! Марта, это не твои чувства, отстранись от них!

Когда она открыла глаза, столп света исчез. Воцарилась тишина, не было вихрей и не было Бури.

Сантрии замертво упали на лёд, даже не вскрикнув. Все до одной замёрзли и обратились в лёд.

И тогда небо ответило. Сначала поднялся ветер, как последнее дыхание Этериона. Затем льдинки и снег взвились с поверхности озера, закружились в спирали и врезались в плоть воздуха, как миллионы игл.

Начался шторм. Сотни щитов загорелись над стражами, Эйдан последовал их примеру, накрыв себя и Марту золотым куполом.

Даже поднявшаяся Фредерика оглянулась с выражением близким к страху. Она растворилась в дымке, словно тень, бегущая от рассвета.

Йой упала на снег, всё вокруг накрыло снежной пеленой. Ланс подхватил её на руки и возвёл щит. Она уже не могла ничего сказать. Прожигающие капли крови сливались с красными локонами на льду.

Ланс не отводил взгляда до самого её последнего вздоха.