Глава 28 (Глава 28)

Торгриф вернулся с пятью эльфами. Настрой у него был самый боевой. Рассвет ещё не наступил, поскольку планировалось избавить лес от тех паразитов до восхода солнца. Все надели кольчуги, наточили мечи, пополнили колчаны, разделив стрелы поровну.
‒ Госпожа жрица, ‒ с изящной улыбкой позвала её Лингрея и слегка поклонилась. – Прошу благословить нас.
Тая кивнула, подошла к одному из гномов и, прикоснувшись большим пальцем ко лбу путника, произнесла:
‒ Даруй Даагор воину благословение свое и надели удачей своей, да убереги от Бога смерти. Vala del Daagor.
Под пальцем засияла маленькая алая точка света и в туже минуту потухла. Так она сделала с каждым, после чего все отправились в лес.
Решено было действовать тихо и скрытно, поэтому первыми ушли эльфы, а остальные двинулись медленно. Тая нехотя проводила Дэйгона вперёд.
‒ Приколи заколку в волосы. Знаю, ты всегда носишь её с собой, ‒ сказал он, уходя.
Жрица достала из кармана заколку, подаренную эльфом в праздник Сайбинии, и прицепила рядом с диадемой Даагора.
Вдыхая знакомую влажную свежеть леса, Тая медленно шла вперёд, прислушиваясь к звукам возможной битвы. Пока она слышала лишь шорохи птиц, а вот пения практически не было. Когда она жила здесь, то всегда наслаждалась щебетанием крылатых, однако сейчас те словно боялись пикнуть. Входя всё дальше в глубь леса, каждый почувствовал сладко‒кислый запах. Девушка знала его ‒ она училась создавать такие снадобья.
‒ Приближаемся, ‒ поняла Тая. – Пахнет зельями.
А затем послышались крики ‒ не от страха, а наполненные злостью и яростью боя. Лязги мечей разносились по лесу, а птицы, наконец, дали о себе знать, разлетевшись в стороны.
Те, кто остался сзади, помчались помогать эльфам, которые находились в лагере врагов. Всё вокруг изрублено, земли голые, а уцелевшую растительность безжалостно притоптали, не видя в ней надобности.
Тая искала глазами близких и, удостоверившись, что все живы, глубоко выдохнула. Не раздумывая, она присоединилась к бою, сразу же откинув вихрем одного из нападавших к дереву. Тая увидела своего отца: тот, вооружившись, ждал нападения, но рядом с ним стояли ещё трое.
Заметив Алдрейна, девушка не почувствовала ничего. Это был совершенно другой человек ‒ враг. Он метал глазами по каждому асхаю, сразу предположив, что его дочь здесь, а когда нашёл, то поморщился и упорно ждал её действий, обдумывая план своих.
«Что же ему с ней делать? – размышлял он. ‒ Тогда я отпустил Таю, дал слабину, но на этот раз всё иначе. Пора бы признать, что та девчонка уже давно не его дочь».
‒ Убить ту девушку в красном! ‒ приказал он своим, но не только тем двоим, а ещё и пятерым другим.
‒ Правильно, ‒ заговорила жрица, однако тот её не слышал. – Не недооценивай мои силы.
Отец и дочь не сводили друг с друга глаз, а враги обступили её. Тая не обращала на них внимания, лишь качнула головой и ухмыльнулась главе Селевана. Тот сдвинул брови и наблюдал. Девушка взмахнула мечом вверх и рассекла воздух, вбок рубанув по шее одного из нападавших. Пока второй пытался нанести рубящий удар со спины, она отскочила вбок, закружив вокруг своей оси. Её движения были плавными, а удары ‒ резкими. Расправившись с тремя, их осталось четверо. Тая собралась обвалить под ними землю, прикоснувшись ладонью к почве, но один из врагов шустро схватил её сзади, приложив заточенный меч к тонкой шее. Жрица увидела своё отражение в клинке, где блеснула и заколка, которую подарил Дэйгон. Она поморщилась, не понимая, что происходит, что застало её врасплох. Девушка бы успела воспользоваться силой огня, но напротив неё другой враг уже заносил свой меч над ней. Тая зажмурилась, пытаясь всё же спалить их, однако прервали неожиданные крики мужчин, пытавшихся убить чародейку.
Жрица открыла глаза и заметила вокруг себя жёлтую сферу, а снаружи летали вороны, нападающие на тех, кто посмел тронуть девушку.
‒ Сила бадога? – неуверенно произнесла она и посмотрела на Дэйгона.
Тот бился двумя мечами, и от глаз не исходил янтарный свет. Значит…
Тая резко вытащила заколку из спутанных волос, та то сверкала, то меркла.
«Дело в ней. Он вложил в неё силу бадога.»
Жрица ухмыльнулась, мысленно благодаря за этот подарок Дэйгона, а затем вернула взгляд на отца. Тот не переставая смотрел на неё, не меняясь в лице. Тая побежала к нему, словно молнией, перепрыгивая все препятствия.
‒ Тая, стой, ‒ кричал Дэйгон, расправляясь с врагами, но она его не слышала.
Алдрейн рванул куда‒то и выбежал на тропу, что была уже вытоптана и окошена для быстрого и легкого выхода за пределы леса. Ветки били им по лицу и ногам, но боль никто не чувствовал. Отец поистине боялся свою дочь, но убить сам не в силах.
Раньше маленькой Тае, этот лес казался нескончаемо огромным, однако сейчас тот словно стал меньше. А может дело в тропе, что, скорее всего, была самой короткой и беспрепятственной. Порой приходилось сходить с протоптанной дорожки, перепрыгивая через небольшие ямы и ручьи. Алдрейн, не смотря на возраст, не останавливался, но бежать ему куда сложнее, чем дочери.
Жрица не слышала ничего, все звуки приглушились: птицы не пели, листва не шумела, стволы не скрипели, даже трава под ногами затихла, боясь нарушить тишину, пока рвущаяся к отцу дочь, желала убрать его, как препятствие брата.
«А может просто запереть его, как он меня когда‒то?» ‒ думала она.
Тая метнула в него обездвиживающее заклятие, но оно пролетело мимо. Второе! Третье! Четвёртое!
«Твою же…»
Слишком любит жить этот глава. В его голове звучала одна и та же фраза:
«Добраться до лошади! Добраться до лошади!»
Воспоминания настойчиво метались перед глазами чародейки, и в них не было ни единого счастливого момента: никакой теплоты и радости. Отец приходил, и уходил вновь. Отец запер её, когда та, оказалась не такой, какой он бы хотел. Отец плевал на то, как хорошо она ест, как к ней относятся служанки и не нужны ли ей новые платья. Этот мужчина не пытался понять, а случившееся с няней, стало лишь поводом.
Свет восходящего солнца прорезался сквозь стволы деревьев и ветки кустарников. Дочь и отец добрались до опушки, и уже быстро покинули лес. Алдрейн хотел бы облегчённо вздохнуть, но легкие его горели, в груди давило, а горло жгло от того, что мужчина дышал ртом. Тая куда выносливее, моложе, но ей было тоже нелегко.
‒ Отвязывай! – прокричал он молодому парню, что следил за привязанными лошадьми. – Быстро!
Тот шустро отцепил канат с шеи и Алдрейн вскочил на коня.
‒ Но!
Тая метнула магией в веревку другой белой кобылы, та порвалась, а лошадь напугано встала на дыбы. Но жрица время зря не теряла и ловко запрыгнула в седло.
‒ Но!
Снова в дороге, которая уже казалась бесконечной беготней, Тая рискнула метнуть магией в главу, но тут уже помешал страх попасть в ничем неповинного гнедого. Чародейка зло цокнула, когда огненная искра пролетела мимо. В голову лезли идеи, как помешать ему добраться до Селевана, ведь там уже её поймают. А Алдрейн бесился, что никто из его солдат, не погнался на помощь.
Позади лишь мчался Дэйгон, которого Тая не видела и не слышала, пока тот какое‒то время пытался до неё докричаться, но в скором времени понял, что всё впустую. Многолетнее желание отомстить и амбиции, пусть и во благо, застелили туманом разум. Девушка ничего не замечала и не слышала, а в поле зрения, был лишь в туннель, в конце которого её отец.
Они уже приближались к Вархельму, и даже там, в дорогом сердцу жрицы месту, девушка не заметила дядюшку Фальна, что успел проводить её взглядом. Пчеловод узнал Таю сразу, она повзрослела и взгляд изменился. Если раньше в нём сверкали искорки, то сейчас горело яростное пламя.
‒ Тая? – прошептал он, провожая взглядом мчащуюся мимо рыжеволосую чародейку, а затем заметил пробегающего на вороном коне эльфа.
В голове старика закрутились вихрем мысли. Он не понимал, что происходит. Почему тут пробежал богато разодетый мужчина и асхаец? И отчего такой яростный взгляд?
Если бы не конь под Алдрейном, Тая бы давно поймала отца магией, ведь здесь нет ничего, кроме поля – никаких препятствий.
Жрица рискнула ещё метнуть магией, и попала. Это было более безопасно, но рыбка попалась на крючок. Глава взлетел выше коня, его подбросило в воздух, но мужчина упорно не хотел отпускать поводья. Тая небрежно махнула рукой и тот пронесся по шляху, отбивая себе всё тело. Одежда его потерлась, а броня в некоторых местах помялась. За ним шла дорога пыли, но гнедой неустанно мчал, пока не замелила, что наездник не в седле.
Наконец, погоня окончилась. Конь остановился, Алдрейн пытливо стонал от боли по всему телу, а Тая спустилась с кобылы и направилась к отцу, что медленно пытался подняться. Он отпрянул назад спиной, передвигаясь с помощью рук и еле подвижных ног. Мужчина поранил руку, когда держался за поводья, ведь верёвка ужасно натёрла пальцы и ладони до крови. Жрица сжала кулаки, наблюдая за Алдрейном без каких‒либо эмоций.
Всё вокруг остановилось, но Тая всё же ощущала ценность времени. Эта погоня показалась куда легче, чем решение, которое она должна принять. Она думала, что уже давно поняла, чего хочет, думала, что сможет, но магия искрилась на кончиках пальцев, вибрировала и сверкала тёплым светом, но вырваться почему‒то не могла. Девушка сжала губы и поморщилась. Ком встал в горле, а тело сковало невидимыми цепями.
Всё равно было коню, который вёз отца, ведь тот уже спокойно щипал зелёную сочную траву. Однако Дэйгону не хотелось, чтобы его любимая очерняла и винила себя за содеянное. Он нагнал их и приблизился к Тае.
‒ Не надо, ‒ тихо сказал эльф, рядом с её ухом.
На этот раз она его услышала, потому что собственная нерешимость отпускала её из тумана амбиций и мести.
‒ Я понимаю твоё желание. Сам испытал это, но он не только твой отец. Как же Рейден?
Алдрейн наблюдал снизу, не сводя глаз с дочери. Он исхудал и постарел, седины стало больше. Дэйгон взглянул на него с презрением, но что‒то заметил.
‒ Этот итак уже терзается, ‒ дополнил эльф, кивнув в сторону главы.
‒ Не вижу.
‒ Я вижу. И это лесное проклятие, ‒ поморщился Дэйгон. Он сам это только понял, а Тая прислушалась. – Я вижу пелену на его глазах. В скором времени, он умрёт.
‒ Болезнь? – жрица приблизилась к главе и нагнулась, пристально смотря ему в глаза, а тот отшатнулся назад, не сводя взгляда с дочери.
Его некогда зелёные очи будто стали практически прозрачными, даже зрачки посерели.
‒ Проклятие, ‒ поправил Дэйгон. – Проклятие Айферим. Я никогда не встречал подвергнувшихся ему, потому что никто из врагов никогда не вредил лесу так, но похоже на него. – Эй, ты, ‒ обратился он к главе. – Галлюцинации мучают?
Сразу отвечать Алдрейн не собирался. Мерзкий асхаец разговаривает с ним, как с лошадиной лепёшкой? Как он посмел?
Дэйгон вытащил меч из ножен. Тая даже не дёрнулась, она знала, что эльф лишь припугнёт его. Алдрейн дёрнулся. Острым концом клинка он ткнул ему в шею, не надавливая сильно. Глава старался не двигаться, опустив взгляд на сталь, отражавшую голубое небо.
‒ Да, ‒ пренебрежительно ответил отец, одарив врага недобрым взглядом. Судя по тону, сделал он это с неохотой.
‒ Порой теряешь зрение, но затем оно возвращается?
‒ Да.
Дэйгон убрал оружие и взглянул на спутницу.
‒ Проклятие, ‒ уверенно подытожил он.
Тая взглянула на него, а затем на отца. Жалости никакой она не испытала ‒ скорее облегчение, что не придётся объясняться перед братом. Всё решится само собой.
‒ Оставь его этой судьбе, что и так уничтожит его. Может, он и не умрёт, но тот исход, что настигнет его, будет куда хуже.
‒ Что же? – спросила Тая.
‒ Действительно хочешь знать? – переспросил эльф.
Жрица молчала, и все ждали её ответа. Алдрейн метал глазами от дочери к, так сказать, к будущему зятю, которые явно желали ему не лучшей участи. О сердца у Алдрейна отлегло, стало легче дышать, но Дэйгон пока не торопился. Эльф снова направил меч к шее главы Селевана.
‒ Ты не заслуживаешь таких детей, как Тая и Рейден. Не радуйся подаренной ею возможности жить дальше, ведь лучше смерть, чем то, что будет вместо неё. Это и жизнью назвать сложно. Ты ослепнешь навсегда, а галлюцинации станут твоей реальностью. Ты будешь блуждать среди них, словно это явь, а затем и вовсе перестанешь двигаться, обмякнешь, словно желе, на своём роскошном столе. В голове не будет мыслей, не появится желания пить и есть, потому что и потребности не ощутишь. Возможно, тебя окружат сиделки, но нужно ли это? Есть ли в этом смысл? – Дэйгон ухмыльнулся, отстранился, вложил меч в ножны и сел на коня. – Рекомендую, как только потеряешь зрение, выпить яд.
Алдрейн сглотнул. Полностью довериться эльфу он не мог – вдруг этот мальчишка просто пугает? Может есть способ снять проклятие? Глава цеплялся за жизнь и просто так сдаваться не собирался. Вскочив на коня, он помчался в Селеван, оставив происходящее в лесу позади. Вероятно, король Болфуд будет в ярости.
Дэйгон нагнал Таю уже ближе к Вархельму, где она заметно сбавила скорость. Может, намеренно, чтобы эльф догнал её, а может, дело в другом.
‒ Ты всё сделала правильно, ‒ решил успокоить он.
В ответ жрица лишь кивнула и окинула деревню взглядом, но не останавливалась. Дэйгон посмотрел туда же, но не увидел ничего необычного – просто люди, смотревшие на них и обсуждающие прибывших эльфа и девушку в красном с диадемой на голове.
‒ Что такое? – наконец спросил Дэйгон.
Тая приоткрыла рот, чтобы ответить, и её губы тронула улыбка. Она смотрела куда‒то вперёд, и эльф не сразу нашёл её цель. Среди пополнявшейся толпы стоял мужчина. Его волосы и борода поседели, тело слегка исхудало, но всё ещё выглядело крепким. Лицо дядюшки Фальна озаряла добрейшая тёплая улыбка, а глаза блестели.
Жрица спрыгнула с лошади и устремилась сквозь толпу немного напуганных и напряжённых людей. В первую очередь страх они испытывали из‒за эльфа с мечом.
‒ Дядюшка! ‒ Тая кинулась со слезами обнимать пчеловода, а тот крепко, большими загорелыми руками труженика, обнял её.
Дэйгон же не понимал, что происходит, а толпа смотрела то на него, то на обнимающихся девушку и давно знакомого им Фальна.
‒ Это кто, Фальн? – спросил один мужчина, с подозрением глядя на девушку.
‒ Здравствуй, дочка, ‒ поздоровался он, поглаживая по спине, но Тая отстранилась.
‒ Простите, мне нужно идти, однако, я вернусь, если вы не против, ‒ в глазах собирались кристаллики слёз.
‒ Беги. Мой дом всегда и твой дом, ‒ улыбался он и нехотя отпустил, провожая девушку взглядом, пока та шла к коню, а затем уехала.
Это была тёплая, долгожданная встреча, пусть и очень короткая. Просто Тая не могла сейчас остаться ‒ ведь там в лесу их друзья всё ещё сражались с врагами. Раз главного нет, наверно, те уже сдались.
Дэйгон больше не задавал вопросов, однако в пути жрица сама объяснила, кем для неё был дядюшка Фальн. Вкратце рассказала, как этот мужчина оказался первым, кто приютил её и, помимо брата, показал, что такое доброта и забота, а ещё дал надежду, что кому‒то в этом мире можно верить.
Коней они оставили также у опушки; парень, что до этого стоял и охранял их исчез. Вернувшись в лагерь ренкрифцев, они увидели, что победу, как и ожидалось, одержали асхаи. На лицах каждого сияла нескрываемая довольная улыбка. Некоторые из врагов остались в живых ‒ их привязали к деревьям. Один гном так и норовил поглумиться над пленником, тыча ему в лицо веткой и что‒то бормоча.
Мауэль исцелял Лингрею, но та будто и не ощущала ран, пусть и не особо значительных. Как и остальные, она была счастлива и ехидно наблюдала, как старательно лечит её эльф.
Торгиф натачивал секиру и разочок в шутку замахнулся на одного из заложников. Тот вздрогнул, а гном разразился хохотом; другие подхватили, в том числе и эльфы.
‒ Как лес? – спросила Тая, приближаясь к Лингрее.
‒ Истощён, ‒ вздохнула лорд. – И тем не менее, я боялась, что будет хуже. Мы возродим его. Только эльфийская магия может помочь ‒ она ближе всего к миру растений. Я прошу тебя осветить его, но как только ты будешь готова… ‒ Лингрея немного помолчала, а затем спросила: – Ты догнала главу Селевана?
‒ Нет, ‒ девушка потерянно опустила голову и поджала губы.
‒ Сбежал, ‒ добавил Дэйгон.
‒ Всё нормально, ‒ успокоила её Лингрея. – Даже если вы отпустили его, я пойму, ‒ лорд нежно взяла за руку Таю. – Я не смею просить о подобном. Ни о чём, что может причинить тебе боль.
Жрица ничего не ответила, лишь кивнула и собралась уйти, пока не заметила знакомое лицо, среди заложников.
‒ Этот мальчик, ‒ начала она, глядя на привязанного темноволосого юношу.
‒ Да, тот самый, кто направил их к нам, ‒ объяснила Лингрея.
Тая подошла ближе к спящему юноше и присела на корточки перед ним. Мальчик до невозможного худой, губы бледные, сливаются с кожей, а под глазами синяки. На ноге у него какое‒то деревянное кольцо с незнакомыми письменами.
‒ Что это? – спросила Тая.
‒ Оно сдерживает магию, ‒ ответил Мауэль, присаживаясь рядом с лордом после исцеления. – Его нацепили на него ренкрифцы.
Все понимали, что мальчика запугали, чтобы тот помогал им, но Тая думала, что отец убьёт его, испугавшись, что король узнает. Она засучила ему потрёпанный рукав и не удивилась, увидев множество синяков. Вероятно, его били, пока на нём было это кольцо.
‒ Он ужасно выглядит, ‒ подметила Тая.
Сердце сковало в тиски от сочувствия к Льюсу, вместо, казалось бы, более уместного в этой ситуации призрения. Она коснулась его лба ‒ тот отдавал жаром. – Думаю, он умрёт, если не помочь.
Все, кто слышал её, не осуждал, за сочувствие к ребёнку. За это короткое время, каждый поставил себя на его место. Вероятно, кто‒то бы сделал иной выбор, но тем не менее сердце было у каменным.
‒ Можно его исцелить? – обратилась Тая к Лингрее, и та сразу кивнула, вероятно, ожидая этого вопроса.
Раньше чародейка не слишком хорошо владела магией исцеления, однако после обряда, у неё это получается даже лучше, чем у Дэйгона. Она прислонила руку ко лбу мальчика, провела по плечу, а затем по ногам. С каждым движением её ладонь светилась тёплым светом. Синяки на руке исчезли, лицо приобрело здоровый румянец. Льюс остался худым, но для этого ему нужно хорошо питаться, когда он проснётся.
После этого жрица занялась и остальными раненными. Несерьезные раны заживали быстро, над какими‒то приходилось потрудиться, а еще у нескольких, раны не поддавались исцелению с первого раза. Но девушка вкладывала все свои силы, чтобы помочь, даже если сама уже ходила, позеленев от усталости и истощения. Дэйгон помогал ей, сначала уговаривал её, чтобы та, пошла отдыхать, но слышал лишь отказы, пока та не начала валиться с ног. Эльф заворчал, закинул Таю на плечо и отнёс на лежанку.