Глава 1. Вызов (Глава 2)

На Лысой горе как у магии ты на пороге,
И дух древних сказов витает в зелёном лесу.
На Лысой горе тебя ждут позабытые боги,
Они, коль сердечно попросишь, к судьбе отнесут.

А там уже сердцем решай, как же быть и что делать,
И чувствуй душою, кто враг тебе, кто добрый друг.
Коль сам одолеешь все ждущие грозы и беды,
То счастье получишь из нежных божественных рук.

Но коль ошибёшься, пойдёшь не своею дорогой,
И с умыслом ли, по незнанью ли ступишь во мрак,
Так быть же тебе на столетья рабом злого рока,
И вечность платить за ошибки!
Иначе никак.

Ива едва стояла в душной переполненной маршрутке и тщетно пыталась понять, куда едут все эти люди утром в выходной день.
К счастью, время было раннее, солнце ещё не успело нагреть крышу железной консервы на колёсах, и поездка была на уровне «парное молоко», а не «сауна с элементами выживания».
Походной рюкзак ютился где-то у ног, и девушка едва успела схватить его за ручку, когда волна людей подхватила её и наконец вынесла на нужную остановку.
Самое сложное осталось позади, и она облегчённо выдохнула.
Теперь оставалось закинуть поклажу на спину и шагать, не спеша, вдоль жилых кварталов и офисных многоэтажек, пока сплетение дорог не приведёт её к границе, где кончается человечество и начинается природа. В место, где, несмотря на все усилия по урбанизации, всё ещё не стояло ни одного здания. В место, пропитанное легендами и тайнами. На Лысую гору.
Постепенно людей и машин становилось всё меньше, и Ива, окружённая тишиной и утренними тенями, сама не заметила, как погрузилась в воспоминания.

Всё началось в последнюю субботу мая, когда работники неприметного журнала под названием «На трёх горах» решили отметить свой профессиональный праздник.
Вечер был жаркий до головной боли – кондиционеры гудели из последних сил, но духота, казалось, только сгущалась. Или, может, дело было в крепком перегаре, повисшем в воздухе: бутылки валялись повсюду – на столах, под ними, в принтере, даже в горшке с фикусом.
Планировались обычные тихие посиделки. Но ближе к вечеру всё ожидаемо превратилось в неконтролируемую пьянку с размахом, где никто особо не следил, что у кого в стакане и сколько раз его успели наполнить.
Наконец, когда за окном уже вовсю горели фонари, а работники издательства изрядно устали от песен и плясок, пришло время более изощрённых развлечений. Кто-то достал пустую бутылку и предложил сыграть в «правду или действие». Весёлый коллектив завёлся с пол-оборота, а у неё внутри всё сжалось.
Иванна Владимировна Сабинина, местная верстальщица, до последнего пыталась избежать участия в этом кошмаре. Она не любила пьяные игры, где границы стираются, а личное выворачивается на всеобщее обозрение. Тем более – под ржание пьяных коллег. Но она знала: стоит пару раз выпасть из коллектива, тебя из него вычеркнут. Поэтому проглотив ком в горле, она натянула вымученную улыбку и села в круг.
Бутылка закрутилась, и каждый её поворот отдавался в животе липкой тревогой.
Ива наблюдала за ней сквозь очки, чуть прищурившись, как будто могла взглядом изменить её траекторию. Сердце глухо колотилось – не от азарта, а от чистого ужаса, как перед прыжком в ледяную воду.
С каждым новым раундом игра становилась всё пошлее, задания – всё тупее, а люди вокруг – всё более раскрепощёнными и чужими. Кто-то уже раздевался, кто-то имитировал оргазм на стуле, кто-то признался в романе с начальником. Смех был громким, но фальшивым и каким-то бесноватым.
А она сидела, сжав руки в кулаки, натянутая, как струна.
Пока что ей везло – пару нелепых историй из юности, танец на столе, от которого она едва не сгорела со стыда, и песня из школьного детства. Но даже это оставило внутри мерзкий осадок.
Она уже начинала верить, что обойдётся. Что пронесёт.
Она ошибалась.
Право крутить бутылку перешло к Ярославу – штатному фотографу и по совместительству ходячему кошмару Ивы.
Он уже не первый год старательно, с утомляющим упорством, пытался затащить её в постель. С такой же упрямой ненавистью она избегала его навязчивого внимания.
Он не был уродом или идиотом – и именно это злило ещё сильнее. Он был вполне симпатичным, вечно улыбающимся и вроде даже казался дружелюбным. Но то, как он раздевал её глазами, как норовил в каждый удобный момент коснуться её обнажённой кожи, оказаться к ней как можно ближе, обволакивая запахом тошнотворно терпких духов, заставляло её покрываться мерзкими липкими мурашками.
Каждую их встречу она умоляла Вселенную держать его подальше от неё, но каждый раз та оставалась глуха.
Так и теперь, стоило ему раздражающе щёлкнуть суставами, разминая руку, как она истово взмолилась всем богам. Но видимо те были на стороне мужчины, раз горлышко бутылки указало прямо на замершую в ужасе девушку.
Холод обдал изнутри, а воздух внезапно стал вязким, как сироп. Медленно, будто пытаясь оттянуть неизбежное, она подняла на него взгляд.
Он даже не скрывал победоносной ухмылки.
– Правда или действие, милая Ванюша? – протянул он голосом, от которого у неё заныли зубы. Слащавый и вязкий, как залежавшийся мармелад.
Он наслаждался ситуацией. Так же, как и она, он знал, что у неё остался один путь – выбрать «действие», потому что третья «правда» подряд была, по правилам этой дурацкой игры, чревата ещё более дурацким наказанием.
Слова будто застряли где-то в глотке, но она всё же выдавила через стиснутые зубы:
– …Действие. И не называй меня так.
От последней фразы он отмахнулся, как от назойливой мухи и растянул губы в довольной ухмылке.
– Поцелуй меня.
Сердце, до того бешено колотившееся, пропустило удар. К горлу подкатила тошнота.
Ива понимала: если она подчинится, он не отстанет. Он будет считать, что получил ПРАВО на неё. И тогда её жизнь станет ещё невыносимее.
Осторожно, будто боясь спровоцировать дикого голодного хищника, она спросила:
– А если я… откажусь?
В его глазах что-то вспыхнуло. Ярко, гадко, почти радостно. Как будто он ждал именно этого вопроса. Ива с трудом удержалась, чтобы не отшатнуться. Или не сбежать.
– Я тут недавно делал фото для статьи о самых мистических местах города, – начал он, нарочито неторопливо, будто смакуя каждое слово. – Там было много интересного… и порой пугающего. Если ты откажешься от поцелуя, твоим наказанием будет провести ночь в одном из этих чу-у-удных местечек. Например… – он картинно постучал пальцем по подбородку, делая вид, что действительно размышляет. – Например, на Лысой горе! Той самой!
Не веря своим ушам, Ива резко дёрнулась, от чего её короткие серые волосы взметнулись и упали на лицо, не сумев скрыть широко распахнутые от шока глаза.
Ярослав, поймав её взгляд, оскалился, как кот, загнавший мышь в угол, после чего медленно облизал губы, явно смакуя момент.
Иве стоило титанических усилий не поморщиться, и не задрожать от этого вида. В груди пульсировало чистое, химическое отвращение, а по телу табунами ползали мурашки.
И всё же в этом маразме было нечто хорошее. Возможно, впервые за весь вечер ей действительно повезло. Возможно, в этот раз небеса смилостивились над её душой и телом.
Силой заставив мышцы лица расслабиться и принять самое холодное выражение из возможных, девушка горделиво вскинула подбородок.
Когда она заговорила, голос её дрожал от вполне реального волнения и страха. Страха не исполнить свою роль должным образом. Ей во что бы то ни стало нужно было заставить его поверить, что наказание действительно напугало её до ужаса.
– То есть… ты ставишь меня перед выбором: либо поцеловать тебя…, либо провести ночь в чёртовом безлюдном лесу?!
В помещении наступила звенящая тишина. Даже пьяный смех затих. Кто-то застыл с бокалом у губ, кто-то – с открытым ртом. Атмосфера в комнате натянулась, как тетива лука перед выстрелом.
Люди ждали.
Кто с напряжением, кто с жалостью, а кто с гадким любопытством. Но, кажется, все понимали, что выберет хрупкая девушка, проводившая большую часть своего времени в стенах офиса.
– Да, – ухмыльнулся Ярослав. – Несложный выбор, да? К тому же… тебе ещё повезёт, если лес действительно окажется безлюдным.
Эта фраза добила её. Страх внутри сменился вспышкой гнева. Тихого, раскалённого до бела. Он думал, она подчинится? Думал, сломается?!
Она вскинула бровь, уголок рта дёрнулся в едва заметной ухмылке. Не от веселья – от презрения.
– Действительно, – процедила она. – Что ж… уж лучше я… – пауза, во время которой её сердце било в грудную клетку так, что грозило протаранить её изнутри, – проведу ночь в лесу с волками, чем позволю твоим губам хоть на секунду прикоснуться ко мне!
Немая сцена.
Все замерли. Ни шороха, ни вздоха. Только из колонок где-то на подоконнике продолжал звучать приглушённый мужской голос, тянущий что-то о потерянной любви, будто нарочно аккомпанируя происходящему.
Секунда. Другая. Третья. И – взрыв.
Офис взорвался не просто звуками, а настоящей какофонией: аплодисменты, выкрики, охи, смех… Кто-то восхищённо свистнул, кто-то начал уговаривать передумать – мол, «ну ты чё, сдурела?!», «ну, целоваться с Яриком не так уж и страшно…», «да пошутили же!», «эй, ну он же нормальный парень!» …
А вот Ярослав не смеялся.
Он сидел и молчал. Глаза горели тем же адским огнём, но теперь в них читалась ещё и обида – уязвлённое мужское эго, раздавленное в прах парой фраз. Он смотрел на неё с безмолвной яростью, сжав челюсть так, что на скулах обозначились жилы, и процедил сквозь зубы:
– Хорошо. Как скажешь. Тогда в понедельник я хочу видеть видеоотчёт, как ты провела ночь на Лысой горе. Одна. Не просто вышла из такси и уехала обратно, а осталась до самого рассвета.
Ива едва заметно кивнула.
– Хорошо. Как скажешь, – та же интонация, те же слова. – Только если я это сделаю – ты оставишь меня в покое. Совсем.
Он кивнул. Неохотно. Напряжённо. Почти с ненавистью.
– Но не в понедельник, – продолжила она громко и резко, почти театрально, – а во вторник. Господин главный редактор! – крикнула она куда-то в толпу, не удосуживаясь искать глазами нужного человека. – В понедельник я беру отгул! После такого мне надо будет отоспаться как следует!
– Отработаешь! – донеслось откуда-то справа.
– Без проблем! – выкрикнула она. Потом резко поднялась, и посмотрела сверху вниз на Ярослава. – До вторника. Оревуар!
Развернулась на каблуках и, не оборачиваясь, вылетела из офиса, ловко лавируя между кресел и людей.
Сначала она шла быстро. Потом ещё быстрее. Ноги сами несли её прочь от этого душного ада, где алкоголь, фальшивый смех и липкие взгляды плавились в один бесформенный ком. Пройдя пару домов, она свернула за угол, остановилась – и взорвалась.
Смех вырвался неожиданно, громкий, искренний, истерический. Она смеялась до слёз, запрокинув голову к небу, пока её не начало шатать.
Прохожие шарахались, косились, обходили стороной, бормотали что-то под нос, но Иве было плевать. Абсолютно. Потому что несколько минут назад её самый мерзкий кошмар вдруг превратился в почти сбывшуюся мечту.
И дело было не только в том, что за одну несчастную ночь она могла избавиться от мерзкого воздыхателя… Но и в том, что она, страстная поклонница славянской мифологии, буквально бредила Лысой горой. Легенды, предания, древние капища, ведьмовские шабаши, идол Перуна, прибитый там во времена крещения Руси… Она знала каждую байку, каждый слух. И давно мечтала туда сходить.
Но всё время что-то мешало. Работа, усталость, страх идти одной. Вот и откладывала дело в дальний ящик раз за разом, бесконечно находя отговорки. Будто что-то и тянуло её туда и отталкивало одновременно. И вот теперь – знак. Абсурдный, пьяный, но всё же знак!
Больше никаких отговорок.
Теперь она должна была туда пойти.
И хоть в реальности от горы там было одно название, для Ивы в моральном плане это была, возможно одна из высочайших вершин в её жизни.

Придя тем вечером домой, со смазанным макияжем и темными от слез дорожками на щеках, она столкнулась с Кариной, своей подругой и соседкой по квартире, и, приготовив в маленькой старой кухне чай с мятой, всё ей рассказала.
– Какой же мудак! – хлопнула та по столу. – Тебе давно пора было написать на него заявление о домогательстве на рабочем месте! Его бы уволили, а ты бы зажила спокойно!
– Ага. А я сама смогла бы там после этого работать? Я и так там почти ни с кем не общаюсь, а это бы сделало всё ещё хуже.
– Так почему не уволишься?!
– И куда я пойду? Я смотрела вакансии… Либо зарплата копеечная, либо навыки требуют куда круче моих! Да и толку-то? Не удивлюсь, если бы после такого он потом ещё и поджидал бы меня за каждым поворотом… Я и сейчас не знаю, чем вся эта муть обернётся. Но целовать его… Уф… От одной мысли воротит, – она поморщилась и вздохнула. – Ладно, пусть будет как будет…
– Ведь как-нибудь да будет…
– Ведь никогда и не было, чтоб не было никак. [1]
Девушки легко рассмеялись, вспомнив одну из любимых цитат, что частенько помогала им в трудные моменты.
Пока Ива мыла посуду, Карина ждала её, прислонившись к дверному косяку, а когда та закончила и вытерла руки, порывисто обняла её.
– Всё будет отлично! Ты сходишь на Гору, отделаешься от этого козла и заживёшь спокойно. Хочешь, я пойду с тобой? Он никак не сможет проверить, что ты была не одна.
– Спасибо, солнце, но думаю, не стоит. Раз сказала, значит сделаю. Принципиально.
– Уверена?
– Да. Жди меня послезавтра сонной, но довольной, – на её губах расцвела усталая улыбка. Подруга не сдержалась и улыбнулась в ответ.
– Смотри, если заметишь что-то или кого-то странного, не рискуй, возвращайся сразу домой. Даже посреди ночи.
– Ты же меня знаешь. Я и риск вещи слабо совместимые.
– Хорошо. И не теряйся, пожалуйста.
– Постараюсь.

[1] Цитата из книги «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека.