Урок войны

Грохот колонн закованных в броню чудовищ. Свист, скрип и скрежет, раздирающий воздух. Предсмертные крики людей-изгоев – самих сделавших себя такими. Грохочущие вдалеке взрывы. Рассекающее воздух и несущее смерть железо. Хруст человеческой плоти под колесами машин, бороздящих эти поля смерти и скорби. Злоба и ненависть. Агония и ужас. Боль и гибель…

Эта вражда все-таки была развязана – несмотря на все усилия Конгресса Постатомной Безопасности. Несмотря на призывы к разуму и сердцу, несмотря на очевидные последствия войны – быть может, даже более разрушительной Последней Войны Скорби. К голосу чего же прислушались эти политики, издавшие постановление о начале военных действий? Жажды денег, власти? Голосу всего низшего, что они так и не сумели изжить?

Тишина…

И вновь – разрываемый скрежетом машин воздух.

Свист снаряда. Облако серо-зеленого газа, затянувшее место его падения и начавшее быстро распространяться вокруг. Пятьсот метров. Близко. Зараза распространяется, правда, не слишком быстро, так что у него еще есть шанс уйти…

Если только бегом. Да, бегом.

Закинутое за спину смертоносное оружие. Мобилизованные возможности тесса-костюма, которые позволят не потерять ни одной лишней капли бесценной влаги и защитят от волн радиации в этом поле песка и металла. Оптические, инфракрасные и множество-множество других датчиков, чем был буквально нашпигован его нынешний «скафандр», включены и функционируют – функционируют, чтобы предупреждать об опасности, которую создали такие же люди.

Быстрый-быстрый бег. Растущее серо-зеленое облако за спиной…

Отрава. Страшнейшая отрава, придуманная умами ученых – ученых, которые получили огромные деньги за разработку этого проекта. Несколько секунд вдыхания этого газа – и генотип человека оказывался изменен до неузнаваемости. Собственно говоря, с тех пор тот, кто имел несчастье оказаться там, где упала эта невзрачная на вид болванка с костями и черепом, выгравированными на ней наподобие флагов древних пиратов, уже переставал быть человеком. Живое гниение, постепенно оставляющее от человека лишь прочный кальциевый костяк, пробудившиеся звероподобные инстинкты, заставляющие его стать даже не животным, а намного хуже – монстром, пирующим на трупах убитых, добивающим раненых для собственного пропитания…

Ужасная участь. Лучше уж умереть от пули какого-нибудь солдата, чем стать тем, во что превращало людей это оружие – оружие, придуманное ими самими.

Но лучше все же не умирать – нет, не для того, чтобы продолжать это безумие. Не для того, чтобы убивать и быть, видимо, тоже когда-нибудь убитым, – но для того, чтобы жить и трудиться в мирной жизни… Быть хоть тем же пахарем, или учителем, или писателем, или художником, или музыкантом, или… да что мечтать! Может ли он теперь претворить в жизнь все эти человеческие дары и возможности? Может ли это сделать его ближний? Что теперь они вообще могут сделать, кроме как снова вскинуть на плечо этот УПГРВП – «универсальный плазмогенератор расширенных возможностей поражения», сжигавший толпы врагов даже в новейших метта-скафандрах, – и снова, снова в сотый раз пойти в бой.

Безнадежный бой. Жестокий бой. Страшный бой разрушения и убийства ни за что и ни для чего. Бой, в котором нет победителей, но есть только проигравшие – проигравшие уже тогда, когда была допущена возможность этого боя. Этой беспощадной войны…

Пожалуй, эта война станет страшнее даже той самой Войны Скорби, память о которой осталась лишь на ветхих страницах старых книг и продолжала жить в сердцах людей. Войны, в которой погибло девяносто девять сотых населения планеты, а планета превратилась в пустынный ландшафт, только вместо песка – раскаленные продукты атомного синтеза. Войны, после которой немногим выжившим потребовалось еще три тысячи лет, чтобы хоть как-то изменить планету – изменить так, чтобы на ней можно было бы жить, а не выживать. А если быть более точным, то по сути после того, как история человечества была одним чудовищным махом стерта и начата писаться заново – заново с новой страницы. Страницы, что даже теперь, через эти три тысячи лет, не изгладилась из человеческой памяти и не забылась, оставив скорбный и больной рубец в памяти. Страницы, на которой крупными, чеканными и, казалось бы, безжалостными буквами значились всего два слова: «Атомная война».

Атомная война… Оружие предков, уничтожившее жизнь на планете… Безумное изобретение ученых… Ужас, выпущенный в мир.

«Атомная бомба…»

Он произнес это слово и попробовал ощутить его вкус – холодный нечеловеческий вкус… Страшное слово. Слово, которым его пугали в детстве родители, которое бросало его в дрожь, когда он находил его в древних рукописях людей, каким-то чудом сохранившихся после событий тех времен.

И как только оно могло быть создано? Зачем, зачем, зачем? И быть использованным…

Так же, как теперь использовался вот этот самый газ, на долгие месяцы оставлявший после себя круг смерти на многие мили вокруг. И это было лишь одно из орудий убийства наряду со множеством других, начиная от начиненных взрывчаткой пуль и кончая «штаккерами» – бомбами до нескольких сотен тонн, что активно использовались для подавления обширных «точек активного вражеского сопротивления», оставляя после себя лишь пламенеющую территорию без признаков жизни…

Безумие.

Безумие воюющих. Безумие издавших указ воевать. Свидетелем каких еще ужасов он станет за то время, которая будет идти эта война? Да и прекратится ли она? Когда она прекратится? Когда будут уничтожены все живые и неживые силы врага? Когда будет исковеркана планета и крохи оставшейся на ней жизни? Когда? Но этому должен, наконец, настать конец! Безумие должно, наконец, закончиться.

…Поцарапавший обшивку брони снаряд – автоматная очередь, оставившая рубцы на его «скафандре». Солдат врага, выскочивший откуда-то из-за угла. Солдат врага… очередное безумие. Нет, они не враги, они не должны быть врагами! Почему, почему они враги, зачем они вынуждены убивать друг друга?

Почему сейчас он должен отточенным и резким движением разворачиваться в сторону выстрела… вскидывать наизготовку оружие… ждать сигнала этой дурацкой и жуткой механики… плавно нажимать спусковой курок… видеть, как на краткое мгновение лицо врага из дикого оскала принимает человеческий еще облик, а затем он опрокидывается назад и грузно падает на землю без единого звука…

Когда-то человек… Теперь, в этой войне – человек ли? Да и он сам-то теперь – человек? Роботы, натасканные на убийства, – не ими ли стали люди в этой войне?

…Капли влаги, переданные ему тем железно-пластиковым чулком, в который он был вынужден облачиться. Ему необходима эта влага. Ему еще предстоит долгий бег – бег в десятки и сотни километров, бег из уничтоженного врагами родного города. Города, в котором он родился и жил… до событий недавних дней. Бег по полям скорби. Долгий бег…

***

…Капли пота, выступившие на лице. Резкое и прерывистое дыхание.

Он проснулся – но страшные картины по-прежнему продолжали преследовать его. Страшные картины войны… картины страшной войны. Страшные картины войны, так как любая война – страх и боль, скорбь и печаль.

Постепенно он стал приходить в себя. Глубоко-глубоко вдохнул и выдохнул. Снова вдохнул и выдохнул… дыхание нормализовалось.

Он приходил в себя, но память об ужасах войны так и не уходила. Быть может, он и должен помнить об этом – помнить о последствиях войны, осознавать их? Как должен ясно осознавать их каждый человек, чтобы войны больше не было. Чтобы был мир с большой буквы – мир открытых и добрых человеческих сердец, полных мудрости и понимания, полных любви и красоты? Да, войны не должно быть – это смерть и разрушение, это горечь утрат и ненависть к искусственно созданным врагам – таким же людям.

Пусть будет мир – мир во всем мире, как ни банально это звучит. Даже если это и звучит банально – это достойное направление, это достойное устремление, и работа людей, каждого человека над самим собой даст существенные шаги и в этом направлении.

Пути мира.

29.12.2004