Жизненная постановка, шедевральная.

Утром жители города увидели на столбах жёлтые, немного размытые ночным дождём объявления.
«Ведётся набор в труппу самодеятельного театра. Принимаем всех желающих. Талант обеспечим современной методикой».
Дальше шёл телефон и адрес, может быть наоборот, сначала адрес, потом телефон.
У здания театра в день приёма образовалась небольшая толпа желающих, пришли те, кто хотели внести свой вклад в современное искусство, те, кто хотел приобрести новый талант, которого раньше не было, те, кто хотел узнать для себя что-то новое и побывать за кулисами, побыть в центре внимания на сцене, почувствовать свет софитов, посмотреть на зал из сцены.
Из двадцати пришедших приняли всех, особо не придирались, режиссёра всё устроило. Не пришли почему-то пенсионеры и люди пожилого возраста — оно и понятно, на дворе был конец лета и эта категория граждан в своём большинстве возилась по дачам с урожаями. Зато пришло много молодёжи. Здесь были и те, кому нечем было заняться, и те, кто планировал выкроить время для занятия в театре за счёт работы, с перспективой поменять профессию в будущем. Бывает ведь всякое, живёшь и даже не подозреваешь, что ты можешь гораздо больше, совсем в другой отрасли, может быть даже в театре.
Режиссёр, с седой бородой и круглыми очками больше похожий на небезызвестного ветеринара из мультфильма радостно принял всех в фойе, проводил в гардероб, потом в зал, сразу на сцену. Декорации никому не показались странными, это же театр, мало ли какой пьесе они должны соответствовать — огромная сосновая шишка, окружённая не менее огромной хвоёй и уходящей под самые фонари стеблями травы лежала на сцене. Люди, собравшиеся вокруг неё выглядели совсем маленькими.
— Граждане, товарищи, надеюсь будущие коллеги, сегодня вы здесь собрались с одной целью — приобщиться к самому живому из искусств, но не как зрители, а как действующие лица, как исполнители, как часть пьесы. Роли, которые вам сегодня достались — не большие, они не принесут вам славы, известности, популярности. Скажу больше — это одна роль на всех. Вам даже не потребуются костюмы, сегодня ваша роль — муравьи. Всё, что от вас нужно — таскать по команде хвою, она не тяжёлая.
— Как?- поинтересовалась молодая женщина,- как это муравьи?
— Да вы не волнуйтесь,- ответил Айболит-режиссёр,- это же экспериментальная пьеса самодеятельного театра. Единственное, что вам нужно — примерить на себя образ муравья, его непонимание того, что он делает, его быструю, даже молниеносную сговорчивость, беспрекословность в выполнении поставленной задачи, его самопожертвование перед общей целью, которой он и не должен понимать. Вам нужно ощутить единство между собой. Вы же муравьи. А как отыграем первый акт, начнётся второй — не менее интересный и захватывающий.
Режиссёр, сидя в кресле посреди зала крикнул, видимо ассистентке.
— Анфиса, принеси усики.
Из-за кулис вышла Анфиса — толстая женщина средних лет, на голове её был ободок с поролоновыми усиками, как у муравьёв, в руках она несла картонную коробку. Будущие муравьи разобрали из коробки точно такие же ободки, одели на головы. Кто-то посмеялся, кто-то даже сфотографировался.
— А носить хвою как?- спросил со сцены молодой человек, видимо вчерашний студент,- на четвереньках ползать или можно как обычно, на ногах ходить?
— А это кому как удобней в роль вживаться,- ответил режиссёр, сверкая в медленно гаснувшем свете очками,- кому как удобней.
Кто как, кто встал на четвереньки, но таких было не много, кто стоя, взялись за имитацию хвои, показавшуюся сначала пенопластовой, но раскрашенной. В это время режиссёр снова крикнул ассистентке, уже ушедшей со сцены.
— Анфиса, зажигай!
На кончиках усиков вдруг загорелись огоньки, у всех разные — красные, зелёные, синие, коричневые, свет в зале погас окончательно.
Люди на сцене даже не заметили и не поняли, как их мысли пропали, они, словно завороженные схватили хвою, налившуюся свинцовой тяжестью и потащили. Хвоин было около десятка, может быть даже меньше, они лежали с одной стороны сцены. Те, кто хотел сымитировать муравьёв на четвереньках поползли, те, кто рассчитывал вжиться в образ пошли, медленно, шаркая ногами и сгибаясь под тяжестью груза. Сколько времени ушло на то, что бы утащить хвою на другой край сцены, никто не задумался даже. Их глаза словно остекленели, стали бессмысленными, безжизненными, на лицах некоторых блестели капли пота. Они таскали бессмысленные хвоины туда и обратно, как будто подчиняясь чьим-то сигналам, неслышным, незримым, но безжалостным и беспощадным.
Видимо прошло несколько часов, занавес несколько раз закрывался и открывался, в зале пару раз сменились зрители, которые известно откуда там появлялись. Конечно известно — купили билеты, пришли развлечься, с детьми, с жёнами, с мужьями, одетые модно и дорого. Они кричали, аплодировали, даже кинули пару букетов на сцену. А муравьи всё таскали и таскали ставшие неподъёмными хвоины, теперь уже волоком — сил почти не осталось, а лампочки на усиках всё мерцали в полумраке сцены.
Наконец занавес в очередной раз открылся, в зале снова был один лишь режиссёр.
— Анфиса, гаси!- крикнул он и пошёл к выходу.
Лампочки на усиках погасли, люди на сцене попадали в изнеможении, появилась сама Анфиса.
— Ну что, на второй акт останетесь?- спросила она.
— Какой ещё второй акт?- просипел лежащий возле шишки мужчина,- воды лучше принесите, пить охота.
— Вода в буфете, сами сходите,- отказала Анфиса и переспросила,- на второй акт останетесь?
В это время в зал вошёл режиссёр со старинным катушечным магнитофоном.
— Какой ещё второй акт?- снова просипел мужчина, просивший воды.
— О! Второй акт это чистое искусство — это импровизация, нет никакой заготовки, нет текста, сценария, не будет даже зрителей, вы будете озвучивать своих героев,- радовался режиссёр, поднимаясь на сцену с микрофоном, шнур от которого тащился за ним от магнитофона, оставшегося в зале.
— Да пошёл ты, ублюдок,- срывая с головы ободок и переворачиваясь на спину прохрипел мужчина, джинсы которого на коленях были изодраны в лоскуты, он проползал всё это время на четвереньках.
Остальные, начиная чувствовать подвох, тоже начали срывать ободки, валясь на сцене, словно разбросанные.
— Урод, муравьи не разговаривают,- пропищала миниатюрная девушка.
— Да! Да! Именно!- кричал, бегая по сцене маньяк-режиссёр,- Муравьи не разговаривают. Анфиса, зажигай!
Огоньки на усиках снова загорелись, но никто не шевелился, все молча лежали и смотрели в потолок, думая, что произошло сегодня на сцене, кто эти зрители, кто этот режиссёр и кто его ассистентка. Ещё они думали о настоящих муравьях, которые вдруг выползли на сцену.
— Это жизнь, артисты!- кричал бегая по сцене режиссёр,- вам предложили роль — вы согласились! Никто не гарантирует, что будет легко, никому не интересно, что вам тяжело и больно, всем хочется развлечений! Это! И есть! Ваша!!! Долбанная!!! Жизнь!!! Молча и до изнеможения!!! Занавес!