Фемида

Вечер, я сижу в одном из многочисленных баров Нью-Йорка, потягиваю свое темное пиво, оно слегка горчит и отдает ржаным хлебом, больше брать я себе ничего не собираюсь – настроение не то, смотрю в окно на проезжающие машины и проходящих мимо пешеходов, все и всё куда-то спешит и движется, только я да пару посетителей взяли краткосрочный перерыв в этой вечной гонке за жизнью. Часовая стрелка на циферблате немного старомодных часов, что висят на темной деревянной стене возле барной стойки, медленно, но верно приближалась к отметке с числом одиннадцать. Одиннадцать вечера, пограничное, призрачное, серое время. Но уходить я никуда не собираюсь – просто не хочется, в эту суету жизни я еще успею, но чем бы занять себя, этот извечный вопрос задал себе и я. Точно, поговорить с кем-нибудь. Я осмотрелся: в этом небольшом полутемном помещении на 5 столиков, кроме меня и бармена, было еще 4 странника по пустыни жизни. Первый был мужчина с уставшим, немного осунувшееся лицом в сером костюме, количество бутылок на его столе тонко намекало на то, что в его жизни были дни и получше, и никакого желания выслушивать его проблемы у меня не было. За соседним столиком сидело сразу два скитальца: мужчина и женщина, видно пара, хотя я могу и ошибаться, они мило болтали, улыбались и чувствовали себя прекрасно, или делали вид, во всяком случае мне их общество было не интересно. Четвертый был человек среднего возраста в очках, он читал какую-то книгу, на столе, кроме этой макулатуры, у него ничего не было, сидел он, закинув левую ногу на правую, изредка постукивая пальцами по ноге в такт тихой музыке, что плыла от барной стойки к выходу, стремясь покинуть это место застоя.
Неудивительно, что через минуту я оказался с ним за одним столиком, конечно, я мог терзать себя вопросами из разрядка: мистер вы мне мешаете(а что, если я его отвлекаю от какого-то важного занятия, или он вообще не хочет ни с кем говорить или просто мешаю ему, а просто пришел отдохнуть в это тихое, спокойное место, просто пришел почитать книжку, просто). Мог, но не стал, иногда ты не думаешь о других, а иногда другие не думают о тебе и это вряд ли как-то взаимосвязанно, хотя… Мы разговорились стали обсуждать различные темы, мы слегка коснулись ссадин социально-общественных проблем и немного прогулялись по раскаленным углям политических, за время нашей беседы я успел осушить еще два бокала с темным пивом, думая при этом, что пора бы и перейти на нечто более серьезное, мой собеседник не пил, принцип у него какой-то был, но это не важно, кому нужны эти принципы? Мы перешли с холодного Вы, на более теплое ты, а беседа плавно перетекла в русло абстракций: мы заговорили о справедливости. Вдруг мой собеседник необычайно оживился, да так, что видно забыл про все свои принципы, и спустя пару минут мы уже вместе пили ароматный темный ямайский ром, при этом не сбавляя темпа и напряженности беседы.

— Ты действительно хочешь, чтобы я поделился своим мнением о справедливости, правосудии? – спросил меня Герман.
— Да конечно, будет интересно услышать твое мнение на этот счет, — ответил я, надеясь на то, что этот человек сможет меня удивить какой-нибудь необычной мыслью.
— Мнение, мнение…Как мне кажется, лучше моего мнения об этом расскажет один случай из моей журналистской деятельности, думаю он тебя заинтересует.

Я кивком дал понять, что готов воспринимать любую информацию с покорностью и внимательностью ученика Далай-ламы, насколько мне в этом поможет древний дикий союз пива с ромом.

-Хорошо, я тогда, пожалуй, начну.

«Я работал в то время, год шестнадцатый был, в одной газете в Новом Орлеане, так случилось, что меня попросили осветить одно заседание в местном суде, дело было довольно грустное: девушка продала своего годовалого ребенка. Было выяснено, что продала она его организации связанной с незаконной торговлей органами. Как ее находили, арестовывали, допрашивали и так далее я не буду говорить, ведь это не главное, главное то, что было на заседании. Вижу, что заинтересовал, хорошо, не буду томить, но толику нечистого(дьявол кроется в мелочах – деталях, я просто тут сыграл со словами) я все-таки позволю себе вклинить. Здание суда, хотя для такого строения столь общее слово здание не передает всей красоты и величественности сооружения. Это был классицизм в чистом, без малейшего намека на примеси, виде, думаю, что добавлять что-то по этому поводу просто излишне. Внутренности этого зверя правосудия для каждого разные: присяжные, судьи, журналисты видят один образ, а вот подсудимые совсем другой. Ну ладно, перехожу непосредственно к делу, видя вашу заинтересованность, да, кстати, смотрю остальные люди к нам тоже немного прислушиваются. Как сейчас помню: заседание суда было в сентябре пятнадцатого в девять утра, присяжных было около 12, адвокаты, люди закона и далее по списку. Все-таки никак я не могу понять: как можно защищать людей, с делами которых все и так ясно, но закон есть закон ничего не поделать. Да и адвокаты «дьявола» мне тоже не очень понятны, зачем они это делают, почему? Не понимаю я таких людей, но в тот раз даже я удивился, то что сделал этот «дьяволенок» было невообразимо, было потрясающе настолько, что я полностью запомнил отрывок его речи. Понятно, что выиграть дело не представлялось возможным: факты были налицо, били в глаза на том самом лице светом правды так, что спрятаться в тени юридических уловок было попросту невозможно, любой другой на его месте, скорее всего, ничего бы сверх того, что требует сухая формальность, не сделал, дело-то хуже некуда, но этот человек почему-то решил сыграть по-крупному. По мере того, как он ораторствовал, зал преображался: исчезали куда-то угрюмые холодные скучающие маски, а вместо них начинали появляться живые лица. Вот собственно и волнующий душу отрывок из того памятного для меня события:

-Вам есть что сказать в свое оправдание?
— Да, Ваша Честь.
— Тогда приступайте.
-Хорошо, Ваша честь.

»Я, пожалуй, начну. Вы, вы все не можете обвинять эту женщину, вы не имеете право это делать! Почему? Хороший вопрос, но он здесь не совсем уместен, более правильный будет вопрос: как все так вышло? А вот как: представьте себя, да себя, вы или вы, или может быть вы, да все вы представьте сейчас себя на месте этой девушки, выйдите из своей зоны комфорта оплаченного парковочного места, вкусного и самое главное горячего и приготовленного с душой обеда, теплых домов и радостных лиц близких, приятелей, коллег, знакомых, машин эконом и бизнес класса, отпусков и радостных посиделок всей семьей в праздничные дни и войдите в зону отчуждения этой девушки. Представьте этот путь из точки в точку, из одного мира в другой, смотрите по сторонам, когда идете, ведь мелочи очень важны, а что вы видите? Этот вопрос же вас сейчас мучает? А вот что вы видите: ваши дома, машины, все это солнечное настроение уютной жизни тает, тает, растворяется в серости, сначала довольно не мрачной, но темнеющей с каждым шагом, что вы делаете в сторону моей подзащитной, вокруг вас начинает сгущаться мерзкий, серый, промозглый туман, он пробирает вас до костей, все серое, а на горизонте лишь чернота бытия, вы на окраине жизни, оглянитесь вокруг, где, где все столь привычные для вас улыбки, вежливость, открытость, дружелюбие, тепло людских отношений, где ваши материальные богатства? Правильно, их нет, везде лишь разруха, голод, нищета, холод и тьма, лишь тьма, не более, вместо парковочных мест асфальт с мусором из давно разбитых стекол, пакетов, каких-то пищевых отходов, вместо обеда какие-то холодные объедки, которые даже бы собака не стала есть, и это вам еще должно крупно повезти, чтобы эти холодные мерзкие, когда-то бывшие едой, мертвые останки былой жизни достались вам и тем, о ком вы заботитесь. Лица, лица людей, да бросьте, здесь уже позабыли о таком слове как людское лицо, здесь есть только маски, маски хищников, да и люди ли это в нашем-то смысле слова, как по мне это просто машины для выживания не более, не думаю, что стоит уточнять и то, что речь об каких-либо проявлениях теплых человеческих чувств здесь не уместна, машины, ха, машины, люди теперь за машины, кто выжил – тот бизнес класс, здесь нет эконом, кто эконом, тот корм, эти люди даже мечтать не могут о радостных воскресных вечерах вместе с семьей, когда они, сидя у камина, будут болтать о том, что пора бы Джонни уже выбрать между Хлоей и Клэр, или что пора бы все-таки починить ту дверь в сарае, что уже как месяц скрипит, да времени все нет, или, или, или… Можно привести много еще всяких или, но это все равно ничего не изменит, так как при данном положение дел ничего нельзя изменить, да что там, подумать об этом уже табу, а то расслабишься, раскиснешь и все, ты эконом! А теперь оставаясь на своих местах, но духом в теле этой храброй девушки, слушайте меня внимательно: а что если мы зайдем с другой стороны? Вы не против, ведь так? Жизнь, жизнь ребенка, ее ребенка, смогла бы принести ей избавление от всего этого липкого мерзкого смрада нищенской жизни, при том это далеко не та нищета, когда вам родители не хотят покупать новенький айфон или билет на концерт вашего любимого певца или группы, надеюсь я до вас это хорошо донес, вы бы согласились с действиями моей подопечной? Жизнь, что дала она, смогла бы ее спасти, и не просто смогла, а спасла бы ее, дала бы ей шанс, которым бы она воспользовалась, ведь ради этого она все это и затевала, ведь по-другому просто никак. Это ее ребенок и своей жертвой он мог бы послужить и послужит дальнейшему светлому пути человека, нового человека в нашем мире, мы должны радоваться тому, что еще один человек ступил на путь тепла, любви и избавления, одна жизнь, чтобы спасти одну, а может и не одну жизнь, но уже не в нищете и без возможностей к нормальному существованию, а в вашей, в нашей зоне, зоне тепла. Подумайте! С ребенком бы она никак, НИКАК, не при каких обстоятельствах объективно не смогла бы выжить, она же выживала столько лет не просто сама, а с помощью, причем с большой и то у нее это получалось с трудом, а теперь бы еще был и ребенок, это бы было просто невозможно, это бы погубило не одну, а сразу несколько жизней! Меркантильность чувств моей подопечной нельзя ставить в упрек, даже просто исходя из того факта, что само это слово ей просто не ведомо! Она хотела жить, хотела выжить, она хотела жизни и для своего ребенка, но нет! В нашей жизни не все так радужно, далеко не все, и этот случай тому ярчайшее подтверждение! Ребенок, она его родила, она, она имеет право на его жизнь, если его жизнь может спасти многие жизни, а так как это лишь ребенок, то он не может осознавать всей ситуации со всеми вытекающими последствиями, да и вообще, мы знаем наверняка что за дети выходят из таких трущоб, если доживут до возраста, когда они должны будут покинуть эту гниющую свалку человечества, если доживут, мы знаем о них даже больше, чем о самих себе, порой, СМИ нам подробно разъяснили, кто может выйти из трущоб, так что быть может, моя подзащитная сделала и еще одно благое дело: защитила нас от опаснейшего террористы, убийцы ваших близких или маньяка-психопата! Да и вообще, это она, она его рожала, она имеет право на него, материнское право, право творца, в конце концов! Никто, никто бы из вас никогда, слышите, никогда бы ей ничем не помог, а если бы и увидели в одном из своих кварталов, то погнали бы ее от себя как можно быстрее, лишь бы избавиться от взгляда на другую сторону медали. Что, что вас так привлекло? Человеческое горе, горе ребенка, который даже не умел разговаривать, да что уж там, он передвигаться не умел! В это нельзя поверить, ребенок, мир ему, быть может сейчас в лучшем месте, чем наш с вами прогнивший мир, так что это можно приписать моей подопечной как еще одну заслугу, ребенок, он вообще не понимает ничего, вы слышите: НИЧЕГО, он ничего никогда не узнает, все, его нет, сам факт того, что его уже нет должен вас был натолкнуть на мысль: а может быть мы все зря здесь собрались? Ведь по сути-то ничего не изменишь и дело решено уже до нас, а что до морали этой женщины, то Всевышнему уж куда виднее чем нам? А я знаю почему вы здесь сидите, деньги, деньги! Вот что вас привлекло, вот и все, только они, больше вам ничего не нужно, а вот их у нашей героини, теперь уже героине, при всех ее заслугах, нет, она здесь не ради них, а ради того, чтобы донести до вас, что есть нечто более важное чем деньги, есть тепло, простое человеческое тепло, а ведь его так не хватает многим из нас, сделайте пожалуйста правильный выбор, не ошибитесь, ведь солнечный свет в глазах и внутреннее тепло души человека теперь и в ваших руках, дайте, я вас прошу, всего лишь одному человеку, знающему лишь лютую зиму человеческих чувств, хоть раз, хоть раз в жизни увидеть весеннее солнечное небо…"

После этой речи присяжные ушли на обсуждение. Час, ровно час им потребовался, чтобы вынести вердикт, ровно час, который изменил навсегда жизнь человека. Хоть это было и не обязательно, но все присяжные проголосовали единогласно – виновна. Дело было закрыто, несомненно, 15 лет своей жизни можно прожить по-разному, но вряд ли кто-то их захотел бы провести в тюрьме»

И тишина. Стрелки часов сошлись на цифре 2. Вокруг нас уже успели собраться все посетители, да что уж там, сам бармен подсел к нам за столик. Герман смотрел на нас глазами, в которых ясно читался лишь один вопрос.