Он («Если хочешь по-настоящему любоваться морем, ты не должен жить на побережье»)

Каждый вечер он приходил домой, включал свет, раздевался. Затем выключал свет и входил в комнату. Это уже вошло в привычку. Тьма накрывала его с головой. Кот по кличке Сэр, мурлыча, встречал его. А он опускался в кресло, чиркал спичкой, закуривал. Сэр запрыгивал к нему на колени, а он гладил его, забывая обо всём. Кошкотерапия, как говорит его коллега из Башни, — лучшее лекарство после трудного дня.

Затем он зажигал пару свечей — только для того, чтоб можно было безопасно ходить по комнате. Он приближался к окну, подолгу смотрел в темноту за стёклами. Там лишь изредка можно было различить какое-то движение: мчавшиеся вдали поезда, мелькающие силуэты в окнах напротив.

Сегодня был тяжёлый день. Впрочем, вчера тоже. И позавчера. А выходные? Последний раз он отдыхал в воскресенье, кажется, месяца два назад… И как это было, он уже не помнит. Большие победы — днём, на службе. А здесь, вечером — такие маленькие привычные радости. Ему казалось, что только это и делает его по-настоящему счастливым: кот, который каждый вечер его встречает дома и каждое утро провожает; старые книги, которые он читает перед сном; эта допотопная плита, на которой он варит кофе точно так, как учила его мама; холст и кисти, которые он пускает в дело, совсем не умея рисовать, вдохновлённый вечерними пейзажами. Странно, да? Днём ты бьёшься за что-то, с кем-то споришь, разрешаешь какие-то конфликты — словно уравнения со многими неизвестными. И что в итоге? Вечером ты возвращаешься к своим маленьким скромным радостям. В свой уютный мир, отделённый некоторым количеством стен от других миров, зажигаешь свет, ставишь чайник на плиту, пускаешь горький дым в окно… И кажется — вот оно, счастье! Так может быть, ну их, все эти важные дела дневного мира?

Утром он ехал в направлении Башни, а в голове крутилось: «Надо вырваться! Скорее вырваться из этой западни!» Чуть позже, объясняя шефу, почему ему так необходимо взять отпуск на месяц, он думал: «Ни за что! Ни через месяц, ни через год я сюда не вернусь!» Он пришёл домой раньше обычного. Сэр, как видно, был нимало удивлён этому и встретил хозяина взъерошенный и ещё не до конца проснувшийся. Темнело, хотя на часах не было и пяти. «Не верится. Неужели я теперь всегда, когда захочу, смогу наслаждаться своим собственным миром?»

Он выключил свет, зажёг свечи, поставил музыку… Потом включил свет, выключил музыку, взял в руки книгу, которую давно планировал начать… Нет, что-то здесь не то. Он брался за всё подряд, но не мог ни на чём сосредоточиться. Наверное, с непривычки, подумал он. Наконец он вышел из своей берлоги и зашагал прочь в сторону парка, где он гулял последний раз очень-очень давно. Остаток вечера он провёл, пиная опавшие листья и думая над тем, что будет завтра. Завтра… Это слово его впервые пугало; и одновременно приятно будоражило.

Завтра, послезавтра, послепослезавтра… А вот уже и неделя прошла. Он не находил себе места. Днём гулял по дворам и скверам — пустынным, ведь все были на своих рабочих местах или на учёбе. Он чувствовал себя одиноким — ещё более одиноким, чем раньше. «Мне нужно с кем-то поговорить» — посетила его однажды гениальная мысль. Он вспомнил про одного приятеля, знакомого по инженерным курсам, — года три не виделся с ним. Дождавшись вечера, когда тот уж точно вернётся со службы, он отправился туда. Эл — так звали приятеля — оказался дома и, что странно, ничуть не удивился своему старинному знакомому, стоявшему за стеклянной дверью. «Если хочешь по-настоящему любоваться морем, ты не должен жить на побережье» — проговорил Эл в ответ на рассказ гостя о своём внутреннем состоянии. «А любимые книги нужно перечитывать как можно реже, — добавил он. — Так что оставь свои маленькие радости маленькими. Тогда и будешь счастлив. А ещё — давай миру больше, чем берёшь, тогда ценность его подарков будет выше».

Он вышел и почти побежал домой. Он всё понял.

«Что-то вы раньше времени вернулись» — заметил шеф на следующее утро, когда встретил его в главном коридоре. Он промолчал. И молчание это имело определённую ценность.