Человек без имени

Это моя первая работа и она не будет иметь статус «детище».Я постараюсь воплотить в жизнь героя, который родился внезапно, но въелся в мою голову отнюдь не по этой причине.Мои мысли, страхи, близкие, знакомые и незнакомые — все они переплетаются с главным героем, все они частичкой себя отражаются именно в нем. Что может быть страшнее, чем потерять близкого? Потерять своё имя, ведь именно с него начинается наша жизнь.ЧБИ — человек без имени

Время после сна мы, обычно, привыкли называть утром. Понятие « хорошее утро» обычно подразумевает в наших умах действия, настраивающие нас на дальнейшую деятельность во время дня и заключительных штрихов перед сном. Чашечка кофе, холодный душ, казалось бы, обычные и ни кому не примечательные вещи, но именно они придают сил на дальнейший день. В одно утро ЧБИ забыл о сладком привкусе кофе и бодрящей, напорной струе душа. Жизнь этого обычного человека начала распадаться как пазл, когда каждое утро стало осадком прошлого дня, влекущим за собой усталость, злость, депрессию и мысли о том, как замечательно было бы отдохнуть. Наш герой, располагаясь в кровати, пропитанной потом, больницей и мочой, не знает, может он спать или нет, а может быть и умел когда—то. Может быть он спит и не замечает этого. Ведь он всегда уставший и олицетворяет собой работника шахты в самую долгую смену. (Приготовьтесь, ибо вопросов, на которые вы сами должны себе ответить, будет много). Интерьер этого жителя такой же непримечательный, как и он сам. Однокомнатная квартира, стены цвета пола, а пол имел цвет стен; небольшая плазма, стоящая на полу цвета стен и кровать— самое драгоценное, что он имел. Она из раза в раз напоминает ему о том, что он может заснуть или же спит, просто не может заметить. Кровать, кажется, впитывает осадок прошлого дня, ведь встаем мы с нее уже другими— более вдохновленными людьми. По всей комнате разбросаны ампулы неизвестного производства с неизвестным содержимом, но наш герой не болеет и не имеет склонности к коллекционированию. Не преследуя цели идти на работу, свидание или в какое— нибудь кафе, дабы неплохо провести время, он задался вопросом, на который ответ нашел самостоятельно: «Зачем вставать с кровати, если мне все равно уже некуда идти, и я все равно вернусь в нее? Правильно: незачем».

Человек без имени имел свойственную магнатам, актерам и большим шишкам в политике амбициозность, направленную прямиком в пропасть кровати, которая стояла на полу цвета стен. Теперь кровать служила не только сосудом для осадков усталости, но и убежищем для пылающих идей человека. Это очень мило: дабы сохранить свои идеи, огонек амбициозности, человек заключил их в кровать вместе с собой. Там каждая мысль останется навечно в сохранности и никогда не увидит свет, который мог бы ей навредить. ЧБИ, прикованный невидимыми цепями предосторожности и безопасности, не чувствовал тяготы этих удушливых кандалов, как и мерзкого запаха, окутывавшего все четыре стены. Смердящий запах доносился не только из—за испражнений, въевшихся в кровать, но и от спрятанных идей, которые, подобно птицам, предназначенных, чтобы летать, как и каждая идея предназначена для реализации. Спрятать идею внутри кровати— значит посадить птицу в клетку. Хотя, в современном мире это называется «домашний питомец»: обычная маска, скрывающая человеческий эгоизм и кощунство. Впоследствии приобретения нового безопасного дома, идея начинает умирать и испускать неблагоприятный запах дохлятины. ЧБИ забыл такие слова: «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское». Он перестал рисковать, пробовать; он выбрал сомнительную и воняющую безопасность. Это была одна из причин потери имени.

Придя в сознание, ЧБИ ворочался из одного угла кровати в другой, пока его внимание не захватила одна из тех самых вещей, что напоминают нам о прошлом; вещи, которые запоминали нашу историю не хуже нас. Без должных вложений ни одна вещь не будет вашей. Это правило относится как к материальным, так и ментальным вещам. Эта небольшая, но тончайшая плазма не была исключением и имела приличный ценник, который для покорения был доступен не большинству. ЧБИ очень редко обращал свой взгляд на единственную стоящую вещь в этой квартире. Из зависти или из призрения, но он не хотел вспоминать ни единого потраченного дня на работе для покупки этого телевизора. В современном обществе человека определяет его деятельность и материальное состояние, но во всем есть исключения. До того, как ЧБИ потерял имя, он ходил пять раз в неделю на работу, имел два выходных и неплохого друга(Единственное, что их сближало— работа). Он считал, что неплохого. Идея купить плазму была обоснована самыми обычными потребностями: посмотреть новости, увидеть новый фильм с хорошей картинкой. Терпеть работу без должной мотивации— это тяжелый труд, но ЧБИ
это не испытывал, ведь он горел целью получить то, что хочет и даже, если ради этого придется не пыльно поработать. В конце концов, утратив тягу к жизни и растеряв свое имя, он утратил и интерес к своей, пусть и не большой, но достигшей цели. Телевизор так и остался не подключенным к розетке и сети, но мне кажется, нес более важную роль— история о том, как ЧБИ вставал с кровати и пытался добиться того, что он хочет. Ежедневные действия человека направлены на разные цели: выживание и попытка выкарабкаться из нищеты, которая окружает нас в этом мире, как чума; ходить в школу или высшее учебное заведение ради того, чтоб утвердиться в этом мире небольшой коркой диплома, которая может по итогу так и оставить вас в нищете и на дне жизни. Но самое ценное, по моему мнению, это деятельность направления на улучшения себя и развитие своих интересов. Это великое дело— каждый день выживать и при этом еще становиться лучше. Цели, как эта плазма, помогают нам понять, что ничего так просто на голову не свалится и те, кто не смогут встать с кровати, станут ТЕСКАМИ нашему герою. ЧБИ нерасторопными и медленными действиями привел свое тело в сидячее положение. Он начал испытывать голод, который перестал утолять обычной едой: его любимое блюдо на теперешний образ жизни— острая и недезинфицированная игла.

Правдой одаряются меньшинство и в редких случаях большинство. Проворность правды настолько удивительна, что она показывает себя тогда, когда ее не видно. День озаряет нас лучами солнца, показывая для всех картину мира косметического. Лица, одежда, эмоции, архитектура: красота многих вещей расцветает под теплым покрывалом солнца. Солнце заставляет нас улыбаться, ведь под ним нас видно, но нашу правду, которая живет внутри, оголяет именно мрак, наступающий с вечером. Правда живет в тайной комнате, ключом от которой является безнаказанность. Мы боимся последствий своей правды; мы трусим даже перед самими собой. Темнота, окутавшая каждую улицу, каждый уголочек на улице, темнота, разбавленная лишь тусклым светом фонарей— тот самый друг, который прощает нам столь обильное искушение в наших интересах. С наступлением вечера оживают города и люди в них. Они становятся другими. Они начинают искать удовольствия. Они ищут тот самый кусочек пирога, который могут откусить от этой непростой жизни, помешанной на рабстве человеческого труда и сознания. Поиски того самого удовольствия, которое могло бы тебя унести отсюда куда—то в другое место или позволит тебе забыть о самом себе— бесконечны. Это чувство, когда ты забываешь о себе ничтожном и видишь себя, как богача с хорошим телом и кучей девочек; как дар. Диапазон распространения поиска неограничен, человек настолько банален и однообразен в своих проблемах, что этим уже никого не удивляет. Но если речь зашла об удовольствиях, то в этом плане каждый индивидуален.

Извращенность интересов многогранна, мысли безумны и любят воплощаться в жизнь, но днем вы просто увидите улыбку и неплохой пиджак. Это всемирное безумие, ежедневная ложь самим себе. Вы— извращенцы. ЧБИ, при всей своей неопрятности и при полном отсутствие гигиены, обретал твердую руку хирурга и вид квалифицированного врача, когда вгонял в себя очередную ампулу. Распространяясь по телу, жидкость проникала во все его части, даже в те, которые он уже позабыл. Дерево, взращенное из самой земли и пускающее свои ветви по всему телу, имело природу синтетическую. Особый эффект обретался, когда все ветки в конечном итоге устремлялись в мозг и начинали распускать свои листья, унося ЧБИ в реальность, в которой он не прикован к кровати самим собой; туда где он— не он. Мысли обретали способность дождя, падали неизвестно откуда прямиком в голову, одна за другой. Прекрасное чувство. Он начинал ощущать себя живым и будто бы стал находить те самые пазлы, которые давно были утеряны. Все прекрасное имеет характер быстро заканчиваться. Так и наступает реальность. Эффект прекрасного ушел, улетел, испарился и оставил в ЧБИ только очередные трупы его мозговых клеток. Он это знал. ЧБИ знал о всех последствия употребления другой жизни и считал ценник в виде своей жизни не таким уж и большим. Вонзание шприца внутрь, с целью открыть тайную комнату правды или найти удовольствие, сперва приводит к повреждению жизни, а только потом верхнего слоя кожи. Синтетические корни не служили темным всадником для ЧБИ. Не они подтолкнули его на такое существование. Это было дело его рук, а корни стали лишь новым интересом в безымянной жизни.

Неизменно прибывая на своей кровати, ЧБИ продолжал уподобляться человеческому трупу со стеклянным взглядом и пустой душой. Не замечая времени суток, жизни окружающей его, он продолжал лежать в так называемом состоянии рудимента. Его душу перестала преследовать агония не выполненных задач и нереализованных идей. Он приобрел важное для себя смирение. Время от времени в голову проникали навязчивые, но тусклые мысли о жизни, которая могла настигнуть его, если не эта. Мог бы он себя обезопасить от страшного круговорота порочностей и усталости, или нет? Ведь пережив день и вечер, наступает одна из самых страшных стадий — думы о завтрашнем дне. И если этот день будет похож на прошлый, то чем бессмысленная жизнь его на данный момент отличалась от жизни вне стен квартиры и оков кровати? Настало время для своего единственного интереса. Холодная игла беспощадно вонзалась в предплечье, напоминающее целую палитру из гематом. Семя удовольствия вновь было помещено в бесчеловечный сосуд. Прорастание проходило непривычно быстро и спустя мгновение стебли касались мозга, но они не собирались останавливаться; им было выделено слишком мало места. Наверное, он переборщил с дозой. Воля семени наркотика была сильнее человеческого тела. Перед тем, как его сердце остановилось, он ощущал, что это последний момент его пребывания здесь. Это не так страшно. Он не сожалел, а наоборот — увидел надежду в этой смерти, это тот самый сон и отдых, которого он так давно ждал. Захлёбываясь в своей блевотине он показал эмоцию, которой так давно не испытывал — улыбку. Счастье наполняло его пустую душу подобно струе вина, наполняющей стакан. Невидимые оковы стали спадать. Смердящий запах исчезал вместе с пленниками кровати. Освобождение. Первый свет жизни он увидел на койке акушера. И последний тоже. Первая улыбка в жизни — улыбка матери, держащей новорожденное чадо на руках, и последняя улыбка в блевотине с видом на растущее уже вне пределов его тела растение. Первые надежды родителей на своего ребенка и последняя надежда на обретение покоя. Утро, всегда сменяющее ночь, разочарование, сменяющее восторг — все это бесконечный жизненный цикл. ЧБИ сбежал из социума, а теперь и из своего тела. Человеческая оболочка имеет свойство истечения срока, но есть вещь более значимая, более сильная, чем наше тело — память, с помощью которой можно оставить отпечаток в этом мире, где индивидуальность теряет свое значение; где каждый, даже отдаленно, напоминает другого. Из—за своего образа жизни, он забыл свое имя. Забыл то откуда он, кто его родители и что он из себя представляет. Его смерть означала ровно ничего, и именно поэтому, его дух был заключен туда, где умирали его идеи — прямиком в кровать. Освобождение сменилось очередным заточением. После смерти в его квартире ничего не изменилось: пол цвета стен и стены цвета пола, неподключенная плазма, кровать и безжизненное тело на ней.