Замки из песка

Инспектор Сэмюэль Брандбридж стоял у окна. Он долго смотрел на дождь, омывающий от грязи, которую люди оставляли после себя: от мелкого сора, пыли…Все собиралось в непонятные субстанции, и лужами смывалось в канализацию. Он усмехнулся. В некотором плане они с дождем чем-то похожи: он тоже занимается чисткой, но только он отчищает не улицу от грязи, а общество от негодяев. «Хотя, в какой-то степени, это тоже грязь…», — отметил про себя он, доставая из внутреннего своего бежевого пиджака пачку сигарет. Он собирался закурить, но что-то дернуло его. Он вспомнил, что сейчас ему предстоит встреча с заключенной. Женщиной…Некурящей…
Сэмюэль раньше думал, что работа в полиции это так же эпично, как некогда он себе представлял в детстве, смотрев различные фильмы, сериалы, где полицейские представлялись этакими рыцарями. Отдельным особняком в этой плеяде у него стоял итальянский телесериал «Спрут», о борьбе комиссара полиции Коррадо Каттани против итальянской. Борьбе, которую тот вел практически в одиночку…Но с возрастом и опытом, песочные замки рушились. Ему предстояло отправить на долгие годы в тюрьму ту, которой он так же немного сочувствовал, но…
«Закон есть закон…Черт бы побрал!» — сказал он про себя. В этот момент он услышал как щелкает дверной замок.
-Мистер Брандбридж, сэр! – Он обернулся, и увидел, что в комнату вбежал констебль. На нем лица не было, он был явно взволнован. Брандбридж сразу понял, что случилось что неладное.
-В чем дело? – спросил он строго, как того подобает его положение, но глубоко в душе он тоже начинал волноваться.
-Мисс Ховард…-начал офицер, но тот не стал его выслушивать.
-Едем! – отрезал Брандбридж, надевая свой плащ, и выходя из кабинета.
Машина их довезла до места заключения буквально за мгновения. Брандбриджу даже показалось, что они не доехали по дороге, а пролетели сквозь пространство.
К ним навстречу вышел полицейский:
-Мистер Брандбридж, ситуация…-начал он свой доклад, но инспектор не стал его слушать, прервав его резко брошенной фразой:
-Я хочу ее видеть!
Его проводили к камере. Картина, которая предстала перед инспектором, была жуткой: молода женщина, в одном лишь нижнем белье, была подвешена за шею за веревку из скрученных тряпок. Глаза были стеклянные, у краешка рта скопилась розоватая пенка. Все было очевидно без лишних слов.
Сэмюэль подошел к повешенной.
-Она скрутила петлю из одежды, — заключил он.
-Мы стараемся предотвратить любые подобные попытки, но… в конце концов не раздевать же нам заключенных! – возмутился полицейский.
Действительно. Не то, что не было постельного белья, не было даже кровати. В камере вместо нее была прилепленная к стене доска. Девушка скрутила петлю из собственной одежды, накинула ее себе на шею, другой конец туго привязала к решетке на окне, ну а дальше…
-Завтра должны были огласить ее приговор, — сказал Сэмюэль, затем добавил, обратившись к полицейскому: — Снимите ее, теперь дело уже можно сдать в архив.

Замки из песка
Так хрупки и так нежны.
Ложь, предательства тоска
Их точат изнутри…

Стихи.
Тайное увлечение инспектора. Он любил так расслабиться после тяжелого рабочего дня. Писал лет с одиннадцати, но все шло «в стол». Ни родные, ни друзья не знали о его хобби, да и сам он не распространялся, и не тем более не читал свои произведения, считая себя не особо хорошим лириком. Дело завершилось само собой, и сейчас он был дома, в своем кабинете. Хелен, нго жена давно, спала, а он сидел за письменным столом, на котором был блокнот с его небольшими эскизами и стихами. Он почему-то не мог уснуть. Помимо блокнота, на столе были различные бумаги. Его взгляд упал на одну папку. Он раскрыл ее, и достал пару листов исписанной бумаги. Это была копия чистосердечного признания мисс Ховард, которая повесилась в своей камере. Эту копию он снял для себя, прежде чем сдать оформленные документы в архив. Он еще раз стал перечитывать, как начиналась эта история:
«Я, Элизабет Кейтилин Ховард, признаюсь в том, что в ночь с шестнадцатого на семнадцатое марта совершила преступление. Двойное убийство. Жертвы – супружеская пара Дуглас и Маргарет Джейсон. У моей семьи было тяжелое положение. Мать – инвалид, с прогрессирующей болезнью мозга. Отец, не выдержав ее приступов, покончил с собой. Нужны были деньги, а честным трудолюбием их не заработаешь. Поиски привели к агентству, предоставляющие суррогатных матерей. Коридоры, больницы…Медицинские обследования казались бесконечными. Убедившись, что в плане здоровья я чиста меня занесли в базу. Я волновалась. Конечно, во многих случаях девушки моего возраста зарабатывают деньги несколько иным, не совсем приличным путем, но на такой позор я пойти не могла – не хотелось за деньги кричать под каким-нибудь потным боровом, и делать вид, что он мне приятен, и что мне приятно то, что он делает со мной. В качестве «матери» меня выбрала чета Джейсонов. У Маргарет было уже две беременности, и в обоих случаях дети рождались мертвыми. Я стала их суррогатной матерью. Беременность прошла нормально, роды тоже – родилась вполне здоровая девочка, но первые роды для меня, конечно же, были шоком. Джейсоны были на седьмом небе от счастья, когда ребенка отдали им. А я? Я получила свои деньги. Шло время…Я не знаю, кто придумал такую чушь, что время лечит. Я не могла ее забыть. Это была моя дочь, это был мой ребенок, ее я ощущала в себе, ее пульс бился в унисон моему. Я это знаю, я это чувствовала. Я перенесла страшные муки, произведя ее на свет, и ее отняли у меня. Я не знала, что это будет так тяжело. В общем, я сделала дело, мою работу оплатили. Часть средств положила в банк, часть я тратила в основном на мать. Ей нужны были дорогостоящие лекарства. Однажды, гуляя с ней в парке (был жаркий летний день, мы просто сидели на лавке) я увидела супругов Джейсонов с моей дочерью. Ни их… моей! она улыбалась из своей коляски, радовалась лету, солнцу. Муж и жена тоже были счастливы, и лишь только я ощущала горечь, я ощущала себя неполноценной, такое ощущение, что в тот день отняли часть меня. В тот день, в парке, они узнали меня. Мы разговорились, они посочувствовали мне. Выяснилось, что они живут в паре кварталов от моего дома, и, если что, я всегда могу к ним обраться.
Постепенно дела у матери становились все хуже, лекарства не помогали, и на домашнем уходе ее оставлять было нельзя. Ее пришлось поместить в лечебницу. Не знаю, что меня дернуло, но в тот вечер…в тот злополучный вечер я направилась к Дугласу и Маргарет с намерением поговорить, просто поговорить. Просить отдать ребенка была глупостью, но эта девочка была моей плотью и кровью, и я просто не могла оставить ее. Дома была только Маргарет. Началась ссора, она не хотела меня слушать, не хотела меня понять. Взяв кухонный нож, она стала мне угрожать. Я попыталась уладить вопрос путем простых переговоров, но…все оказалось тщетным. Мы схватились. Завязалась драка, в ходе которой я ранила Маргарет. В этот момент вернулся Дуглас. Он стал свидетелем наших разборок. Увидев меня с ножом в руке, и свою супругу, истекающую кровью, в ярости, он схватил с журнального столика статуэтку и бросился на меня. Я закрыла глаза, и махнула рукой наотмашь. Я не целилась, я не видела, я думала, что вообще рассекаю воздух, и сейчас на меня обрушится мощный удар, но тут…Что теплое брызнуло мне в лицо, и рот…Я ощутила какой-то странный привкус, как — будто лизнула какую-то железку. Открыв глаза, я увидела, как Дуглас Джейсон, осел, схватившись за горло, пытаясь остановить кровь. Затем он упал. Входная дверь была открыта, многие видели происшедшее. Я сбежала. Была ночь, так что мне удалось скрыться. Я думала, что это какой-то кошмарный сон, что это все не наяву, но правда была правдой, и правдой жестокой…»
Так закончилась история Элизабет Кейтилин Ховард. Естественно, что за двойное убийство ее приговорили к смерти. В камере попытались сделать так, чтобы она ни чего не совершила с собою до официального исполнения приговора: никакого белья, мешковатая одежда, обувь без шнурков, одноразовая пластиковая посуда, ежедневный трехразовый обход. Ребекку (так Дуглас и Маргарет назвали новорожденную девочку) определили в приют. Тем не менее, Элизабет нашла выход из ситуации, при чем единственно возможный выход. Сэмюэль вырвал из блокнота листок, на котором накидал четверостишие, скомкал его вместе с переписанными показаниями, и выкинул в корзину для мусора.
— Сэмюэль, — услышал он усталый голос за спиной, обернувшись, он увидел заспанную Хелен. – Ты все еще не спишь? – спросила она мужа.
Сэмюэль посмотрел на нее с тоской. Они были женаты пять, но детей у них не было до сих пор. Болезнь сделала Хелен бесплодной, но Сэмюэль любил ее, поэтому и остался с ней, для поддержки.
-История этой Элизабет тебе ни как не дает покоя?
Так как Сэмюэль вел это дело, то он прекрасно знал, в какой приют определили Ребекку.
-Идем спать, — проговорил он. – Завтра мы нанесем кое-куда визит.
В этот момент, он увидел в глазах Хелен блеск, сон же куда-то испарился. Он понял, что это был проблеск надежды.