Заблудившаяся в замке

Бесконечные потоки информации. Множество историй. Забитая грязью мыслей клавиатура. И ночь, наполненная тишиной. Ты ни за что не поверишь, и все же, прислушайся. Легкий гул за окном, от компьютера, чайника, телефона, скрежета зубов и пальцев, дергающих волосы. Это сводит с ума. Некуда деть пальцы, взгляд, даже некуда сесть, чтобы не чувствовать своего места. Прекращаешь что-либо делать и лежишь на кровати, уставившись в потолок. Тишина. А в ней проскальзывает гул. Совсем незаметный. Гул. Он становится все плотнее, ты быстро привыкаешь к этому странному звуку, и уже в следующий миг делаешь из нее музыку. Тишины не существует, ведь так? Нам невыносима тишина, и все же мы говорим всем, как хотим остаться одни, чтобы нас никто не трогал, даже не смотрел.

— Моя короткая история в одном звуке, — пробубнила себе под нос девушка, потуже затянув черный галстук на своей шее.

К ней подошел Чайный Мастер с подносом и взял с него белоснежную чашку с красным чаем, поставив на столик. Легкие стук чашки о блюдце и глухое прикосновение их со столом в два счета успокоили мысли. Человек не произнес ничего и оставил девушку наедине с собой.

Есть люди, крепости которых нельзя тревожить. Чуть что, их защитная реакция поднимает тревогу и выставляет на высоких стенах лучников с ядовитыми стрелами. Им нельзя петь песни, включать радио или вовсе говорить с ними. Эти люди не самодостаточные и, на самом деле, за душой у них мало что осталось, нет почти ничего, чем хотелось бы похвастаться, а успокаивающие слова они столько раз слышали, что их душа, как организм к лекарству, настолько адаптировалась, что уже не реагирует на их существование, а сами стены в душе становятся все плотнее и выше, загораживая солнце.

Да, их жалко. Нет, им можно помочь. Не знаю. Никогда не поймешь, хотят ли они вообще этой помощи. Они молчаливые наблюдатели в этой жизни. Немые призраки, боящиеся нарушить тишину. Исполняют обет, который никогда не давали.

Девушка отпила кисло-сладкий чай и с деловым видом посмотрела на темно-зеленые занавески с растительным узором золотого цвета. Ей нравится. Сочетание прохлады, отчужденности и слабой нотки какого-то аристократизма в этих цветках из золота на покрове вечерней травы, промерзшей и почти черной в этих сумерках. Где-то сбоку промелькнул человек в черном фартуке и что-то положил на стол рядом с полупустой чашкой. Гостья неохотно взглянула на предмет и зажала холодной ладонью рот, всеми силами, что в ней были, пожирая вырывающийся стон. Затем она схватила предмет со стола и выбежала из мастерской, оставив дверь открытой. Ее провожали веселый звон колокольчика и проснувшиеся птицы от солнечного тепла.

На чашку с недопитым и уже остывшим чаем упал солнечный лучик. Мастер поставил чашку на поднос и поправил скатерть на столике. Когда посуда была помыта, мастер подошел к окну и открыл его, впуская в помещение песни с улицы. Где-то мимо ларьков пробежала девушка в белой рубашке с галстуком на шее, деловых черных брюках. Босиком. На лице чайного мастера появилась невольная улыбка.
— Она все же прочитала ее, — сказал мастер о книге, которую дал девушке безвозмездно.

Тогда она прочитала название книги и побежала на крепостные стены, что сама воздвигла.

«Заблудившаяся в замке».