Поездки за грибами. Первая - с Борькой Кремнёвым

Как-то приехал в Душанбе в командировку наш однокурсник Кремнёв. Тамара Толоконина, моя однокурсница, с которой мы всё время учёбы в институте жили в одной комнате, тоже приезжала к нам. У нас в республике строился алюминиевый завод, который проектировал Ленинградский проектный институт, где они работали. Теперь они курировали его строительство. Так вот, Тамара и дала Кремнёву наш адрес, ну и привет, естественно. Так что у нас появился гость из Ленинграда, и мы, как всегда в таких случаях, постарались оказать ему максимум внимания.
Сергей его практически не знал, я же с ним училась на одном факультете всего один год. Надо отметить, что человек это был не из приятных, скорее, наоборот. Крупный: высокий и плотный еврей, с лицом, не выказывающим наличие большого интеллекта, но говорящим об определённой степени беспардонности, граничащей с наглостью.
Он учился сначала в нашей группе на строительном факультете, потом перевёлся на сантехнический. Причиной тому послужил случай на экзамене. Мы сдавали сопромат (сопротивление материалов). Курс вёл у нас профессор Гастев. Это был потрясающе интереснейший человечек: очень подвижный старикашка (думаю, это нам молодым так казалось), обладающий забавным юмором, прекрасный лектор, несмотря на медленную речь бывшего заики. О нём ходили легенды и анекдоты, которые переходили из поколения в поколение, обрастая всё новыми случаями. Очень хочется описать его подробнее, но сейчас разговор о другом. Однако, о Гастеве я обязательно как-нибудь напишу. А пока: экзамен по сопромату. Сдаёт Кремнёв, но безуспешно. Гастев, естественно, ставит ему «неуд». (Вдох, медленно, нараспев) «Что ж это вы, (пауза) молодой человек, (интонация вниз) не-е по-дго-о-то-ви-лись? (Шумный выдох); (так же врастяжку) нехорошо, нехорошо». Кремнёв достаёт справку о болезни и объясняет, что плохо себя чувствует. Гастев вскипает: «Да вы, батенька ещё и спекулянт! В таких случаях порядочные студенты сначала говорят, что плохо себя чувствуют, показывают справку и просят разрешения рискнуть, попробовать сдать. Понятно, всем хочется пройти в общем потоке. Это можно понять и позволить сдавать и, даже проявить некоторую снисходительность. (Всё это говорилось, как обычно, медленно, нараспев, но с раздражением). А вы, вы – спекулянт и прохиндей. Идите и больше никогда не показывайтесь мне на глаза. Всё. – Заключил он с шумным выдохом». Если не Гастеву, то кому пересдавать экзамен? Бейлин, что вёл у нас практические занятия, вряд бы согласился: принимает всегда лектор. Так и пришлось ему перейти на другой факультет.
И вот теперь он приехал на завод осуществлять технадзор за установкой сантехнического оборудования. Ну ладно, отвлеклась.
Итак, надо ему показать красоты наших гор, ущелий и т.д. Моя мама в это время была в высокогорном доме отдыха в посёлке городского типа «Оби Гарм». Это по дороге на Памир. Как раз вышел срок её пребывания там, и мы должны были поехать за ней. Предложили Кремнёву воспользоваться таким прекрасным случаем, чтоб познакомиться с природой Таджикистана. Дорога туда довольно длинная, зато очень разнообразная. Есть участки опасные, есть не очень. Порой дорога спускается к самой речке, которая то разливается и течёт относительно плавно, то сужается, и течёт с большой скоростью, ворочая огромные камни. В этих случаях дорога идёт, обычно, высоко над речкой вдоль высоченных, как бы нависающих над дорогой, скал. Это опасные участки и очень впечатляющие для новеньких. А ещё встречаются «тёщины языки». Вы не знаете, что это такое? О! Это замечательные участки дороги. Идущая высоко над речкой дорога, делает петлю. То есть: в речку впадает речушка, которая течет с гор по саю – глубокому оврагу. Вот дорога и поворачивает по берегу этого сая вдоль речушки и идёт, пока сай не станет Уже или как бы мельче. Тут устраивается мост или мостик. Дорога поворачивает теперь как бы назад и идёт по противоположному берегу речушки, вернее сая, ибо речушка шумит где-то внизу. Ну, а в устье этого оврага дорога снова выходит на своё основное направление вдоль основной реки. Вот и получилась петля, называемая в народе «тёщин язык». Некоторые «тёщины языки» бывают очень длинные, к тому же и опасные. Между прочим, «тёщины языки» помогли нам разгадать странное, скажем так, влияние дороги на поведение машины. Машина была куплена недавно, и опыта вождения по горным дорогам у Серёжи ещё не было. А тут такие странности: дорога идёт как бы вниз, на спуск, а мотор не тянет. Сергей начал расстраиваться, предполагая, что что-то с мотором не ладно. Однако, проезжая «тёщин язык», можно хорошо, я бы даже сказала, забавно, видеть, как на противоположной стороне сая машины, едущие вроде бы нам навстречу, еле-еле преодолевают подъём, который нам казался спуском. Та сторона дороги, по которой мы только что проехали, представляет собой очень крутой подъём с небольшими менее крутыми участками, кажущимися водителю спуском. С этой стороны сая отчётливо виден профиль дороги, идущей по противоположной стороне «тёщина языка». Вот так! Стало быть, с машиной всё в порядке.
Речка, вдоль которой мы ехали, называется Кафирниган, то есть «не верная». «Кафир» у местного населения означает «не верующий». Это относится к любому не мусульманину. А речка Кафирниган действительно не предсказуемая: то порожистая, то спокойная, то с водоворотами, то с водопадами. Одним словом — каверзная. Как-то нам попался маленький памятник, установленный на берегу реки, где погибли маститые плотогонщики. Мы запомнили фамилию только одного из них: однофамильца тогдашнего главы правительства Л.И. Брежнего.
Ну, ладно. Едем дальше, удивляя не только нашего гостя, но и самих себя. Дорога спустилась к речке. В таких местах, как правило, селятся люди. Вот и кишлак. Проехали. А я всю дорогу при своём слабом зрении пытаюсь увидеть грибы. Дело в том, что в горах можно найти грибы, которые издали смотрятся как белый булыжник. Шляпки у них белые, ножки короткие. Ну, булыжник и булыжник. Мы уже довольно высоко над уровнем моря, и потому очень реально найти такие грибы. Их называют белыми, потому что они действительно белые, но это совсем не боровики. В книгах «Грибы» о таких разновидностях ничего не написано. Большая удача, если удаётся их найти, ибо они очень вкусные, ароматные, мясистые. Их кладут вместо мяса – изумительно вкусно. Аромат ни с чем не сравнимый, своеобразный. (Ой, слюнки потекли.)
Итак, проехали кишлак, и мне показалось, что я увидела гриб. «Ой, Серёжа, скорей, скорей остановись! Кажется, гриб на склоне!» Сергей, конечно, остановился, но лезть на косогор не захотел, уверяя, что нет там никаких грибов. «Одни булыжники, поверь, я же хорошо вижу» — смеясь, сказал он, намекая на мою близорукость. – Ну, всё, теперь у каждой россыпи булыжников будем останавливаться: они, как назло, действительно очень похожи на местные грибы – пояснил он Борису. – Лариса не успокоится пока не найдём грибы. А, надо сказать, это случается крайне редко. Надо знать места, а они, как правило, растут высоко в горах, иногда среди остатков снежников».
Я же, тем не менее, вышла из машины и поднялась на склон. Он был довольно пологий и в низенькой, жухнувшей травке обнаружила россыпи небольших жёлтеньких грибочков.
«Ко мне! Ко мне! Сюда!» — завопила я, прыгая и махая руками. Сергей быстренько поднялся, чего не скажешь о Кремнёве, с трудом и неохотой выкарабкивающимся из машины.
— Ну и где грибы? — спросил, озираясь вокруг, Серёжа. – Одни булыганы.
— Эх, ты! «Зрение хорошее». Погляди на полянку.
— Ой! Да это ж опята! Никогда здесь не видел. Точно как российские. Ой, да как их много! Погоди, сбегаю за ножичком и какой-нибудь тарой.
Наконец поднялся и Борька. Я показала ему просто золотую лужайку.
— Смотри, что я нашла! Опята! Не знаю только, как правильно их охарактеризовать: то ли «луговые», то ли «полевые», но знаю, что замечательные. Кстати, тоже большая редкость.
Борька решил, что это ядовитые грибы: «ложные опята».
— Э, нет, говорю я. У нас нет ядовитых грибов. Даже мухоморов никогда не видела. Все грибы – съедобные.
— А тогда почему таджики их не собрали: ведь кишлак рядом.
— Да потому, что они вообще никаких грибов кроме своих белых не едят, даже шампиньоны, которые встречаются довольно часто. Брезгуют.
Вернулся Сергей, и мы быстренько вычистили полянку, заполнив почти наполовину пятилитровое полиэтиленовое ведёрочко. Я была довольна: всё — таки, не зря остановила машину. Поехали дальше. Борис уже привык к тому, что дорога то спускается к реке, то поднимается круто вверх, оставляя речку глубоко внизу. Уже страх притупился, и он потерял интерес к необычным красотам ущелья: горам, скалам, оврагам, обрывам, крутым подъёмам, когда машина еле-еле ползёт вверх, надсаживая мотор. Он доверился Сергею и безмятежно задремал. Однако, выпитая вода, дала о себе знать. Он стал ёрзать; но с одной стороны скала, с другой обрыв: придётся потерпеть. На его счастье дорога опять спустилась в низину. Плоскогорье. Слева речка, справа лужайки. Пошли поля с какими-то злаками. Пшеница, наверно. Высокая, сочная зелень. Решили здесь сделать привал, подкрепиться. А пока все побежали в чудесное поле. А и правда – поле чудес! Первым закричал Борис, зовя Сергея.
— Смотри, ещё какие-то грибы!
— Ба! Вот так сюрприз! Это же шампиньоны!
Борис растущие шампиньоны никогда не видел, но когда сорвал гриб, убедился, что это так. Тут и я подошла. Обидно было: они то и дело вскрикивают: «А вот ещё. Ой, и ещё!» А мне не попадаются. Фу! Ну, наконец-то и мне повезло. Дело в том, что у меня какое-то странное зрение было. Я могу и рядом не увидеть ничего. А после того, как увижу, зрение «настраивается» каким-то образом, и я нахожу иной раз лучше, чем зрячие. Вот и тут. Стоило мне найти один гриб, и мне тоже стали попадаться. Иной раз прямо семьями. Сергей сбегал к машине, высыпал опят, освободил ведро, нашёл полиэтиленовые мешочки, пару ножей, хотя мы уж много грибов повывёртывали (Сергей сказал, чтоб не выдёргивали с корнем, а выкручивали). Мы всё поле прочесали вдоль и поперёк. Уже ничего не находится, но нам никак не остановиться: а вдруг ещё попадётся. Наконец, Сергей сообразил, что эдак мы до дома отдыха и к вечеру не доберёмся. А мама нас ждёт, волнуется: путь не ближний, дорога опасная, машина куплена не очень давно. В общем: будет себя накручивать. Надо торопиться. Слегка перекусили и поехали дальше, возбуждённые, довольные. А, и то. Есть чему удивляться: мы никогда ни от кого не слышали, чтоб шампиньоны росли в поле. Обычно ищем их по северным склонам оврагов, почти голых. Это Борьке повезло, чтоб было что рассказать и вспомнить когда-нибудь. Или нам: мы ведь хотели его удивлять; пока получается.
Да! Только жадность человеческая не имеет предела, ибо мы не могли остановиться и лазили во все поля, встречающиеся нам в дальнейшем пути, но нигде больше не могли найти ни одного грибочка. Может, здесь росла другая злаковая культура: овёс, например, который грибам не нравится. Так или иначе, но в других полях грибы не росли. Ан, нет! Вот грибок, правда, перезревший, но …. Начались поиски. Безрезультатно. Зато мы как-то незаметно приблизились к устью оврага — сая. Наверху ещё снежок лежит. Недалеко. Сергей предложил подняться немного, чтоб прочувствовать горы. Ручеёк совсем маленький – уже пересох. Небольшие кустики. Подниматься вполне удобно. А вот и снежок. Грязносерый, припорошенный пылью. Кругом булыжники, а среди них….Не поверите! Белые грибы! Ну, Борька! Вот везунчик, ничего не скажешь! Мы обалдели. А грибы! Ну, прямо как на демонстрации: впереди огромный гриб – знаменосец, потом два поменьше – барабанщики, затем по три-четыре в ряд – рядовые пионеры. В общей сложности их было не так и много, но очень крупные, особенно предводитель. И все плотные, молодые. Чудо, да и только. Борис устал, и мы с ним пошли к машине. Сергей же, «сбегал» в соседний сай, надеясь, что и там есть грибы, но нашёл только пару уже старых грибов, да пару небольших. Ну, всё, всё. Теперь, не останавливаясь, к маме.
Мама не очень волновалась, развлекая новую подружку, которую она уговорила не ехать курортным автобусом, а на нашей легковой машине. Хотела похвастать зятем – очень она это любила. Теперь мама очень огорчилась, увидев нашего гостя. Она – то не рассчитывала на лишнего человека, да ещё такого крупного. К счастью её напарница была женщина изящная, так что хоть и с некоторым уплотнением, но все поместились. Как говорится: «в тесноте, да не в обиде». Маме как-то сразу Борис не понравился, и потому настроение у неё несколько испортилось. Пришлось рассказать ей про нашу добычу, и она отвлеклась. Доехали неплохо: время вечернее, жара спала, и теснота на заднем сидении была вполне терпимой.
Вот мы и дома. Мама, как бы ей не нравилось быть в обществе, (а она всегда легко сходилась с людьми, была душой своей маленькой компании), тем не менее, за домом она быстро начинала скучать. « В гостях хорошо, а дома лучше» — любила говаривать она. Борис, естественно, остался у нас ужинать. Мы угостили его соусом «куурдак»; только вместо мяса грибы тушёные с луком, морковью и картошкой – любимое национальное блюдо. Ему очень понравилось, и он стал столоваться у нас каждый вечер, так что каждый день у нас был праздник, т.е. мы старались угостить гостя вкуснее. А потому каждый вечер стремились быстрее домой, чтоб успеть приготовить либо плов, либо манты, либо картошку фри с цыплёнком «табака», делая упор на национальные блюда. В общем, за неделю мы с Серёжей выдохлись, и материально, и морально, и физически, и психически. Запустили работу, которую и в выходные, как оказалось, не наверстать. Борису понравились горы, в выходные ему скучно, и Серёжа сначала охотно, а потом по суровой необходимости возил его в Ходжа Оби Гарм покататься на лыжах среди лета. Снег, правда, имел уже прогалины, зато редкая для гостя возможность полюбоваться подснежниками на северной стороне тропы, и тюльпанами по правую руку. Тропа чудесными зигзагами идёт вверх на плато: крутая и очень скользкая, где от мокрого снега, где от раскисшей глины. Наверху весело: много народу, детей. Парни и мужчины, моложе среднего возраста, катаются в плавках. Уже успели здорово загореть. Кстати, можно и сгореть, что наш младший сын однажды и проделал. В общем, впечатлений много. На следующий день он уже требует, чтоб ему ещё что-нибудь показали. Серёжа – человек безотказный. Поехали на Анзобский перевал, более 3000м (3372м) высотой, попили кофе на вершине перевала при диком ветре. Дорога интересная: по дороге много природных достопримечательностей – результаты воздействия солнца, ветра и воды. На перевал дорога идёт крутыми серпантинами. Чтобы было полнее впечатления, Борису опять повезло: он увидел свалившуюся под откос, т.е. в обрыв грузовую машину, что везла фанеру. Перевёрнутая машина, а вокруг очень живописно разбросанные листы фанеры.
Нам тоже повезло, ибо у него отпала охота ездить по нашим горным дорогам, и мы с Сергеем смогли в выходные поработать, чтоб чуть-чуть наверстать упущенное время. Придя вечером домой, мы застали у нас Борьку (ну, прохиндей!). Он целый день просидел у телевизора, а мама (бедная моя мамочка!) должна была, стиснув зубы, ещё его и кормить. Мы спросили: на сколько дней у него командировка. «Вообще-то была на десять дней, но я продлил ещё на недельку». Боже мой! Маму бесило то, что он ежедневно у нас ужинает, а по выходным на нашем иждивении целыми днями, и ни разу не принёс хоть что-нибудь к столу. «Хоть бы – лепёшку — говорила мама. — Или хоть бы какой цветочек». Наконец наступил последний вечер. Первый раз он нас поблагодарил и сказал, что его жена работает в книжной лавке на станции метро «Технологическая», и он часто ей помогает. «Я смотрю, вы – книголюбы. Будете в Ленинграде, звоните: может, будет какая-нибудь дефицитная книжка, популярная из современных» — пригласил он. Забегая вперёд, скажу, что как ни странно, но я вскоре приехала в Ленинград. Позвонила ему в надежде провести вечер с вкусным ужином (евреи же вкусно готовят). Кстати на «Технологической» его жены и не было, и никто про неё ничего не знает – соврал. Телефон оказался правильным, но меня не пригласили, и что-то очень невнятное он бормотал по поводу книжной лавки. Вот и вся благодарность за наше самоотверженное гостеприимство. Как это Гастев его так сходу раскусил? Умница!