Трудный путь к свету 4

Трудный путь к свету4

Вот такие воспоминания посетили меня в тот момент. И когда я вспоминаю прошлое, то пытаюсь ни о чем не сожалеть и идти дальше продуктивно, вынеся из тех событий опыт, ведущий к устойчивому равновесию. Я возвращаюсь к реальным событиям, к яркому весеннему дню, к тому месту откуда повеяли воспоминания. И вдыхая, и выдыхая, ощущая свое дыхание и дыхание всего мира. Произошел инсайт, и я понял четко, что все едино. Все мы едины, наш ум, разум тоже един и абсолютно все едино и во всех нас течёт божественная энергия и бог един — и он в каждом из нас. Но только мы убегаем от самих себя, гася в себе божественный свет и глубоко в душе каждый из нас пытается его разыскать. Но искать его нужно не в религиях, а лишь в самом себе лежит разгадка мироздания. Бог в нас. И мы будем счастливы лишь тогда, когда полностью самореализуемся в своей душе, когда разглядим тот божественный свет, горящий в наших сердцах.
От такого душевного погружения в самого себя было ощущение полного слияния с пространством, ощущение легкости и невесомости, состояния блаженства, не было никакого противоречия с внутренним и внешним. Желая всему добра, я встретился с самим собой.
— Путь.
— Путь? Какой путь?
— Как какой путь — к свету!
— Что значит к свету?
— То и значит — путь к радости.
— Как к этой радости прийти?
— Через преодоление. Путь к самому себе — это то, что чувствуешь сердцем, а сердце не обманешь.
— И что получается?
— Жить своей жизнью, значит жить по сердцу, принимая мужественно все жизненные трудности, и при этом оставаясь верным самому себе, чтобы не случилось. Всегда делая выбор в пользу сердца. Лишь только тогда обретешь свободу.
— Что значит свобода?
— Это когда тебе не важно, кто ты в этом мире, в каком ранге. Ты тот, кто ты есть здесь и сейчас, и все, ты в миру с самим собой и душа на месте.
…

Где же мой свежий воздух?
Где свобода моя?
Где же горы, которые манят меня?
И кольнуло вдруг сердце — пришел я в себя.
Лишь в душе есть свобода — в душе лишь она.
…

Я решил пойти домой пешком. Не было желания ехать в душном автобусе. До дома было приблизительно километров пять. Но что эти километры, когда ощущаешь душевный подъем, который дает прилив сил.
Беспокойство вызывает страх, а страх вызывает неуверенность. Далее следует отказ от своих душевных убеждений. Но душа бунтует, не желает сдаваться. И тогда возникают бунтарские мысли, после этих переживаний наступает момент выбора: быть самим собой или быть в стаде. Быть заложником чужих взглядов и деяний или выбирать свой путь. И, если выбираешь свой путь — это значит путь сердца или путь воина, значит воистину. Тогда и приходит прорыв к самому себе и к своей гармонии с миром, в котором ты живешь. И тогда душа будет петь и веселиться с радостью, а это и есть то, ради чего стоит жить!
Вот так я шел тогда, дыша ароматом весны, созерцая все вокруг, я приблизился к мосту. Сколько раз я по нему ходил? Как много воспоминаний связано с этой рекой. Я пребывал в сконцентрированном медитативном состоянии и тут меня осенило, что можно пребывать в постоянной медитации.
Мы идем по жизни, преодолевая воинствующие преграды в своей душе. Как воины сражаемся ради своей истины. Это отважный путь — идти до конца к своему истоку, к своему сердцу, принимать со спокойной душой все, что ни пошлет нам жизнь. Постоянно расширяя свой внутренний мир, идти прямо и уверенно, с сильным духом, не сворачивая и не оглядываясь, убить в себе зомбированного себя вчерашнего, и возродить себя сегодняшнего ради себя самого. Жить созерцая мир, дыша свободной радостью — это то, что нельзя отнять, оно в душе и нет этой свободе конца и края.
Мы живем в погоне за каким-то мнимым счастьем. Нужно быть тем-то, или кем-то, а, может быть лучше стать самим собой? И принимать жизнь такую, как она есть — с грустью, с радостью, мужественно шагать со своим огнем в душе.

…
Тучи сгущаются, взгляды безумные
С надменными бликами гнилой души
Люди, давайте все вместе опомнимся
Ведь остался еще в нас росточек любви.
…
Пройдя мост, я не заметил за своими размышлениями, как наступил вечер. Ярило садилось за горами. Нежно розовый закат, окрасил небо обворожительным зрелищем. И живая душа, идущая в сторону этого действия с замиранием сердца, созерцала сие бытие.
Путь героя — это борьба за самого себя, это путь к самому себе к истинной свободе. Этот путь уготован нам от рождения. Где этот путь? Как его найти? Жизнь подскажет, сердце выведет на этот душевный порыв, который зовет тебя для героических подвигов, что внутри тебя. Это и есть твой путь. И нет никакого смысла в жизни кроме этого.
Вот так я шел к родному очагу. Подойдя к дому, я как на крыльях взлетел по лестничным пролетам к своей квартирке. Сделав три уверенных стука в дверь, я глубоко вдохнул, и закрыл глаза от предвкушения, что сейчас увижу свою любимую. Когда открылась дверь, я все еще стоял с закрытыми глазами, и тут я почувствовал губы на своих устах и из них полился вяжущий, терпкий нектар, от которого сразу же разлилась приятная нега.
Но от увиденной картины удивление еще более усилилось. На меня смотрело сероглазое чудо. Любимая вырвалась, но это благоухающее создание закрыло мне рот своими нежными чувствительными длинными пальчиками.
— Отдышись, Ирбис. Ты как-то загадочно овеян романтической энергетикой.
— Зарена, ты как всегда непредсказуема и обалденно выглядишь.
И встав на колени я начал целовать ноги своей избранницы. Узкую щиколотку туго обтягивали кожаные ремешки, идущие от босоножек на высокой шпильке золотистого цвета. Узкая стопа от подъема приобрела нереально волшебный изгиб. И самое удивительное — в этом образе она была полностью обнаженной. Лишь один штрих дополнял этот совершенный образ — это черный кожаный ремешок, плотно облегающий рельефное бедро. В руке она держала початую бутылку рома Гавана Клаб. Повернувшись, она пошла, маня крутыми бедрами и высоко поднятыми упругими ягодицами. Мышцы на ногах плавно перекатывались под нежной гладкой кожей. Изящный прогиб в пояснице придавал жилистой спинке сильную ровную осанку.
Плечи казались очень хрупкими по сравнению с упругими икрами рельефными бедрами. Короткие белые волосы были в хаотичном беспорядке, но от этого ещё более дополняли её индивидуальный стиль. Обалдев от увиденного, я проследовал за ней. Мягким плавным движением она села на стул, а ноги её легко впорхнули на стол одна на другую. Её плечи откинулись назад, упершись в спинку стула, а спина при этом прогибалась покачивающими движениями, как у возбужденной кошки. Сделав большой глоток рома прямо из бутылки, она обвела меня томительным с прищуром взглядом возбужденного желания. И всё её тело звенело в такт с её движениями.
— Кисонька, ты как всегда очень сексуальна. Я понимаю конечно, ты всегда упражняешь тело грамотными физическими нагрузками. И видимо ты недавно позанималась, так как изящные мышцы твои, нежно играют. Ведь твое тело любит физические упражнения и сразу отзывается и виден результат. Я это все понимаю. Но как тебе почти всегда удается быть в такой форме, да ещё с энергией от которой ты вся звенишь.
И это утонченное создание заговорила низким голосом, от которого побежали мурашки. Но этот голос еще более завораживал. Я вообще то всегда её опасаюсь, словно тигрицу с острыми когтями. Но в этом и прелесть, когда при своей женщине испытываешь трепет. А низким голос становился от алкоголя. Придавая этой диве ещё более женственности. Удивительный резонанс, но это так.
— Мой воин, ты как малое дитя. Ведь я аккумулирую этим самым энергию. Я получаю от этого новые силы. Я распыляю свои феромоны и от этого я получаю больше. Запомни, отдавая получаешь ещё более ценное, чем отдал. Но нужно знать кому и для чего отдаёшь. А секс он в голове, всё вообще в нашем подсознании. Тебе ли это не знать.
И посмотрев слегка опьяняющим взглядом, это упругое совершенное животное-человек, мягкой грациозной походкой покачивая крутыми бёдрами уплыло в мерцающую тень.
…

— Заренушка, сегодня у меня открылся некий портал. Мне полилась информация в виде сложенных предложений. Я желаю тебе поведать о том, как человек в поиске себя выражает своё мироощущение. Ищущий свой путь пытается передать свое открытие внутреннего мира. И ещё важно для него, чтобы его понимали. Это попытка донести свой, и только свой, субъективный поиск. Человек всегда пытается разобраться в себе, понять своё душевное состояние. И в этом отслеживании своего существования разум пытается отвоевать, выбрать то, что принадлежит только тебе. И это найденное, своё, ищет свет, стремится к своему самовыражению. И все эти порывы соединяет грустный и трудный путь к свету.
…
Бежим, не ведая куда
Гонимые в чужой повозке
И жизнь уносит навсегда
Не прожитые нами годы
…
Самоанализ, борьба, стремление, поиск смысла своего существования. Казалось, ты идёшь вперед, но на самом деле этот путник стоит на месте оправдывает свою жизнь в своём непонятном для самого себя мирке.
Но когда самоотверженно стоишь, не прикрываясь осмыслением своего бытия – разрывается круг смысла жизни. Наступает момент, когда нужда призывает преодолевать трудный путь к свету и тогда дух уже не рвётся вверх, не падает вниз, взвешенный, ровный, уравновешенный, и приходит к гармонии душевный мир. И со временем в светлой грусти наступит принятие чудесной и радостной жизни, которая дана тебе и только для тебя…
— Мой воин, а я тебе ещё тогда говорила, пройдешь все испытания достойно и дух твой только сильнее станет.
Вспомни, ты стоял на одном месте и не понимал, что делать. После ты вышел из замкнутого круга и самоотверженно сражался за свою внутреннюю свободу. Далее, отстояв себя у самого себя, ты стал уравновешенным. Так как не с кем стало сражаться. Ты уже победил самого себя. И пришло к тебе принятие. Всё внутри — абсолютно всё.
— Доченька, какая же ты у меня умница.
На столе с горящей свечи стекал воск. Вместо подсвечника служил камень. Воск стекал по камню на старинный ветхий деревянный стол, из грубого массива. На потолке вместо люстры висела одна лампочка. Кирпичные стены от бликов свечи переливались глянцем, и не были заштукатурены и покрашены. Хаотично лежали книги. На стенах висели сухие травы. А в железном горшочке, стоящем на полу, дымилось благовоние.
— Заренушка, может быть ремонт в жилище своем устроим?
— Содержи дом, но остерегайся порядком задушить. Посмотри какой у нас минимализм. Ничего не отвлекает, не будоражит. Мы живем в скромном жилище. Мы ведь и тело не засоряем изысканной пищей. Но и остерегайся изнурять его постом. Также и с душой. Отчищай душу, но остерегайся уйти в пустоту. Во всем блюди меру, чрезмерность ведёт в пустоту.
— Верно говоришь, ведь дом наша крепость. И нечего его загромождать утварью ненужной, и пищей замысловатой нет надобности питаться.
— Но Ирбис, послушай, если бы Всевышний хотел, чтобы создания его питались лишь хлебом и водой, он дал бы им лишь хлеб и воду, иное отравив. Коли человек выбирает изнурение плоти для постижения Всевышнего, так то лишь его выбор. И если постигнет, то воздержание было не зря.
Еще воину негоже ставить себя наравне с утварью кухонной. Ведь терпимость и смирение вот его добродетели. Если рассечь мечом котёл — славы не достигнешь. И воину бывает пора отложить меч и возжечь очаг.
— Да всё должно быть в меру. Если есть необходимость что-то сделать, так делай. Но не больше и не меньше. Золотая середина.
— Заренушка, как же всё-таки у нас здорово, сидим спокойно в уютной обстановке, всё, что нужно есть для жизни, а остального и не надобно.
— Выпей рома лучше и сигару мне раскури.
Я почувствовал привкус сахарного тростника, в голову ударило лёгкое опьянение, и я встретился с таинственным прищуром родных и в тоже время пугающих глаз. Этот взгляд отдавал загадкой и мистицизмом, он притягивал и в тоже время веял первобытным страхом. Ведь женщина — это всегда загадка. Неизведанное волшебное существо. Это и привлекает мужчину. Утонув в этом взгляде, можно было увидеть и жизнь, и смерть.
— Доча, а что ты думаешь будет, когда мы умрем?
Взгляд у Зарены блеснул и выразил внутреннюю мудрую улыбку.
— Ты ведь и сам знаешь — душа бессмертна и по умирании живёт. Не заглядывай по ту сторону жизни, а цени её каждый миг. Кто туда заглянул, тот уже и не жив почти. К таинству рождения и смерти допущены лишь избранные. Раз уж ты заговорил о смерти — я вспомнила. Когда мы были в разлуке — я очень ждала тебя. И я поняла — две души по разные стороны существовать могут. Но той в которой горит душевный огонь, что в живом теле, всего тяжелее приходится. Если она – душа — найдет покой и смирение, то своего добьётся. Если не сможет — лишится рассудка. Принимать такое решение следует обдуманно. Но я тебе не вправе была показывать свои переживания. Я знаю, что тебе самому было очень трудно.
— Да мое сокровище жизнь нас только закалила. Мы стали совершенными.
— Да, Ирбис, тебе видимо ром в голову ударил. Где есть совершенство – там есть стремление к совершенству. Это стремление и имеет цену. Само совершенство есть пустота и одиночество. Когда совершенство становится смыслом — оно перестает существовать.
— Раньше если бы мне сказали, что-то в таком духе, что мне в голову ударило, я бы скорее всего возмутился. А сейчас я понимаю, что слова ничто, главное — что в них вкладывают. Всё дело в посылаемой энергетике.
— Грязные слова невинного не замарают, светлая душа отмоется, а произносящему ещё долго глаза застят.
— Да, Заренушка, скоро нам уезжать. Дела мы здесь все доделали. Нужно наше жилище продать, да только вот, кому оно приглянется. Ведь сейчас всем нужен современный стиль. А у нас наше уютное гнёздышко только нам и нравится.
— Пойми у нас энергия добрая и найдутся люди кому здесь очень понравится. Каждому своё.
— И ещё вещи нужно раздарить. Ведь мы налегке собрались отправится в путь.
— Да мы уже половину раздарили осталось совсем ничего. И эти остатки кому нужны будут.
— Дар – это есть помыслы и желания одного человека другому, облачённые в форму вещи или деяния – эти помыслы и есть самое ценное для Вышнего. И камень с поля имеет не меньшую ценность, чем статуя, если принесены в дар. За помыслы свои несет ответ человек, а не за вещь или деяние. Если помыслы дарящего чисты, то он душой возвышается. Если одариваемый эти помыслы оценит, то сам возвысится. Если же оценит лишь вещь, то дар силу потеряет. И станет лишь пыльным камнем. Если помыслы дарящего не имеют цены для одариваемого и дар потерял силу, то одно утешение ему, что через них душой возвысился.
— Зарена, Лада ты моя ненаглядная. Ладная ты у меня. Дара ты дарующая. Озаряешь ты мой путь светом истинным, жизненным.
— Да, жена – это и есть жизнь несущая. Жизнь, смерть — все одно, ибо нет смерти.
По ту сторону жизни душа возвращается к первоисточнику, храня память рода. И в новой жизни ей дана свобода решать, как распорядится этой памятью. Жизнь есть круговорот от первоисточника к нему же. Те, что не находят его при жизни, после жизни к нему возвращаются. Не найдя пути в одной жизни, им труднее с каждым возрождением найти путь к Всевышнему. Их земной поиск пути всё тяжелее, но Всевышний дает и свободу и силы его найти. Это и есть карма, это и есть путь.
Ведь, что есть душа? Это есть выдох Всевышнего на пике вдохновения. Люди наслаждаются этим дыханием Всевышнего, не мысля держать его чистым. И зверь тоже вдохновение Всевышнего, душу без зверя имеют ангелы, но они по иную сторону обитают.
Чистота или чернь души лишь запускают причинно-следственную связь. И каждая сторона души притягивает то, что сама же и порождает. Не хорошее или дурное, а лишь то, что порождает.
— Да, Заренушка, всё в нас заложено, абсолютно вся информация. Только, как мы ею распорядимся — это лишь нам решать. Выбор за нами. А помнишь, Заренушка, ещё совсем недавно я был несдержанный, постоянно ломался. Одержимость моя меня убивала. Я пытался убрать всё, что мешало на моём пути, в состоянии разрушения.
И я понял, что одержимость — не натура моя.
И ещё я правду всё искал. А правда – это — ты Прав – Да! Нет правых и неправых.
— Мужественные речи ведёшь. Приятно с таким мужчиной общаться. Другое: правда есть оправдание. Нет здесь пути.
— Я черноту ложкой хлебал, а чистую энергию не принимал. Чернота была моим хлебом. Чистая энергия всегда во мне, а я чернил её. Вот тело и страдало, бесновалось.
И лишь когда я сердце своё открыл — тело сразу воспарило. Ведь дух и тело — есть одно целое. Воину требуется идти по пути — и всё. И добрыми дела становятся. Идти и не сомневаться.
— Лишь с таким мужчиной мне по пути. Мы не муж и жена, мы две высших энергии, слитые воедино.
— Так и есть, нет среди нас главного. Мы дополняем друг друга, а не подавляем.
— Мой воин, но есть и такие пары, где жена главенствует, но лишь потому, что мужа такое устраивает. Лишь принимая друг друга обретается единство пары и нет разлада.
— Я раньше терзался от того, что считал себя никем и страдал от этого. А причин для страданий было великое множество.
— Лишь сильный воин чувствует давление зверя и способен выдержать и смирить его. Его душа есть дыхание Всевышнего, терзание души — это слёзы Всевышнего. И если душа путь найдёт – не напрасно они пролились. И зверь тогда ими захлебнётся.
— И я понял — любовь которой, я наделён сполна, мне силы даёт. Но страхи темные противились. И страх есть одержимость. Лишь заглянув тьме в глаза и утонув в ней, я вышел беспристрастным и открытым. Познание того, что я любовью называю – возвысило меня.

5

В этот год начало лета дарило теплые вечера. Я шёл к другу, с которым мы договорились встретится в баре, по душистой аллее и наслаждался благоуханием налившейся листвы. Да, давно я не виделся с Асманом Омаровичем. А когда-то он был очень одарённым молодым учёным в области психологии и теологии. Но это свободомыслие не совпадало с мнением его коллег. И ему пришлось идти на вольные хлеба. Бросив всё: престижную работу, научные труды и все свои регалии, чтобы, как говорил сам Асман, вольно дышать. Удивительный человек, очень мягкий и в то же время с невероятно сильным несокрушимым духом. Но те, кто его не знал, всегда воспринимали его доброту за слабость и всегда обжигались в недоумении. Асман всегда до поры, до времени всё прощал, но наступал момент, когда ему приходилось буквально сносить и морально уничтожать наглецов.
Я зашел в бар с броским названием «Шамбала». Тут и там появлялись сногсшибательные дивы. На любой вкус и цвет. Рядом со мной прошла изящная белокурая красотка в мини платье цвета шампанского, и казалось, что она босая парила над землей, от того, что её босоножки на высокой шпильке были прозрачными. Я лишь машинально успел ей сказать: «Добрый вечер, божественное творение»! На что она мило улыбнулась. И тут же новой волной надвигалось другое чудо. Навстречу шла грациозная азиатка, все её черты были аккуратными, но дерзкий образ напомнил мне самурайский меч катану. Этот меч простой и изящный и смертельно опасный. И она, как этот простой изящный меч, несущий смертельную опасность. Но в умелых руках она, как и катана, создаст вибрацию, разрезая острым лезвием потоки пространства. Её стройные ноги с бронзовым оттенком были в брутальных ботинках на мощном высоком каблуке. На ногах вырисовывались изящные мышцы. Я подумал, что она видимо, спортсменка или танцовщица — так грациозно и мягко она передвигалась. И по всей ноге от голени до бедра извивался дракон, мастерски вытатуированный в стиле китайской каллиграфии. Интимные места закрывали джинсовые рваные шортики. Но они лишь напоминали полоску в виде цензуры. И белая накидка, сползающая с одного плеча, подчеркивала смуглые рельефные руки. Волосы были высоко собраны на голове в тугой конский хвост, спадающий до поясницы. Да такую лошадку нельзя держать в стойле. Я встретился с миндалевидными глазами, как у трепетной лани, но с искрами волчицы. Она тонкой кистью с длинными пальцами, на которых красовались крупные серебряные кольца с восточным орнаментом, провела по своей плотной гриве, а на запястье висели костяные чётки в виде черепов. Её чёрные раскосые глаза укололи меня пронзительной энергетикой и я, словно в замедленном кадре, показал ей жест обозначающий супер в виде сжатого кулака с поднятым в верх большим пальцем. И её взгляд зажегся искрой одобрения. Весь этот антураж сопровождала играющая в зале композиция горлового пения.
От лучезарной улыбки Асмана веяло радостью встречи. За столом сидели еще люди, с кем когда-то я общался и можно сказать, шёл по жизни вместе. Здесь были Рав Рувэн — раввин местной еврейской общины. Когда-то я вместе с ним ездил по всей стране, как со своим Гуру. Но это уже в прошлой жизни. Ещё здесь был отец Алексий. Относительно недавно я посещал его церковный приход, где мы предавались философским размышлениям. И дополнял это общество, близкий мне когда-то человек Товий, по прозвищу ветер — маргинальный товарищ, лихой ковбой, ведущий секретную вне закона жизнь, в которую будучи общаясь с ним я никогда не влезал, чувствуя нутром, что это мне чуждо. Но нам с ним было очень интересно.
Да, удивление за удивлением. Действительно, словно в Шамбалу попал. Мистика какая-то.
— Это я всех собрал — сказал Асман Омарович — сюрприз для тебя хотел сделать.
— Я этому очень рад.
— Ты всё же уезжаешь от нас.
— Да отец Алексий я скоро уезжаю.
— От чего так?
— Мне нужно дальше двигаться. Я взял от этого места всё что можно. Чувствую сердцем — мой внутренний путь в другом месте себе дорогу пробьёт к новым и радостным духовным достижениям.
— Ты мнишь себя достигшим просветления. Но к каким конкретным благам твой путь устремлён?
— Да, Рав Рувен, мой путь устремлен лишь к одному благу, всю свою чёрную желчь уничтожить. И нет для меня мирских и материальных благ. У меня есть свобода развиваться, выбирать и достигать.
— Да – это понятно всё, но ведь без мирских достижений становишься полуобезьяной, без лавэ и в пещерах можно жить.
— И ты, Тов, всё верно говоришь. Но дело не в мирских благах, а в том каким путём они достигнуты. И если не в чем упрекнуть себя, при обретении их, то нет в том отступления от самого себя. И если блага те мирские приносят радость, то они не осквернят.
— Обрести душу можно покаянием, откинув всё от себя.
— Отец Алексий, мы ведь не на проповеди, — вмешался Товий, — но оставшись гол в чистом поле и воздев руки к небу, ты ли душой обратишься к Богу? И коли так ты предвзято относишься к мирскому и с таким жаром отрицаешь.
-Тов, мой друг не злись, — мягко обратился я к товарищу, — я не отрицаю мирского блага. Я лишь пытаюсь донести, что мы все ищем счастье. А малодушием счастья не заслужить. И простого пути тут нет. Счастье нужно заслужить через страдания своей души. Это большой духовный труд. Это принятие всего, своего ближнего, места где находишься. От чего мы светлой душой не обращаемся друг к другу? От чего в светлости пути не ищем? Ведь в каждом из нас есть божественное.
— Так и есть. В каждом человеке есть божественная связь. И каждому человеку нужно давать шанс для божественного общения, — подытожил Асман.
— Верно, добавил я, — если люди обращаются друг к другу в свете, то это ведёт диалог божество с божеством.
— Не богохульствуйте вы, два язычника! – раздраженно вставил отец Алексий.
— Отец Алексий мы ведь не у вас в церкви на службе. И вообще каждый свой путь выбирает. И все придут туда куда идут. И нет верного, или неверного пути. Есть только свой путь. Но лишь одно имеет значение счастье на этом пути. Каждый стремится к самореализации, актуализации своего бытия, — поспешил возразить я и после моих слов за столом повисла пауза.
Асман прервал её новой волной размышлений:
— Только среди черноты не придёшь к истинному свету, пониманию, к конечной своей цели. Лишь со своим душевным огнём, который заложен в нас с рождения, мы сможем победить в себе своих демонов, которые нам свет тушат своей чернью. Лишь посадив на цепь, или спалив своим огнём их дотла, ты увидишь всё в чистом цвете. Лучше дышать благоуханием сада, чем гнилью кладбища. Мы все ищем душевного тепла у ближних своих. А мы им что взамен? Мы не должны кормить чернотой друг друга. Очерняя свою душу, мы лишь убиваем себя. Но если это чей-то путь тогда пусть убивает без сожаления. Пусть сметёт всё на своём пути. И если, что-то останется от светлой души и сможет слышать свой божественный голос, значит всё не напрасно. Для того и свобода дана нам.
— Давайте выпьем, что ли, а то всё говорим и говорим, — обратился ко всем отец Алексий.
— Базару нет, — закричал Товий и схватив бутылку коньяка начал разливать его трясущимися руками.
— Лехайм, — произнёс Рав Рувэн.
Да, картина представлялась очень интересная. Заплывший жиром отец Алексий жадно поглощал сочное мясо. Тов опять разливал алкоголь по бокалам. Отец Алексий при этом одобряюще посматривал на булькающее зелье. И приговаривал: «Наливай». Рав Рувэн вкушал кошерные суши с неимоверной прожорливостью, приговаривая при этом, посматривая на поглощающего свиной шашлык отца Алексия: «Эх, кашрут, кашрут», — как бы жалуясь на свою еврейскую долю. Хотя при этом он мило поглощал третью порцию суши. Запивая всё это большим количеством пива.
Асман в задумчивости смотрел грустными глазами отрешённо сквозь всю толпу, собравшуюся в этом заведении и был похож на бородатого суфийского мудреца. И всё раздавались слова отца Алексия: «Наливай»! и «Лехайм» Рав Рувэна.
Захмелевший Тов встал и начал бормотать тост. При этом бокал в его руке ходил ходуном. Осоловевший взгляд из-под рассеченных бровей сверкал безумной гримасой. При этом он динамично жестикулировал руками, на костяшках которых кровоточили раны, по-видимому от уличных разборок. И вообще смотрелся он жутковато на фоне упитанных, с налётом лоска, Рав Рувэна и отца Алексия. С рассеченным шрамами лицом, переломанным носом, он был похож на карикатурного громилу из итальянской мафии.
— Я твою книжонку прочёл — стихоплёт ты ещё тот, — прохрипел в мою сторону Товий.
— Эх, Товий, огорчает то, что ты автора хулишь и читаешь его. Сам то ты ничего не сделал. Автор своим творением доставил радость многим людям. А ты радость эту оплевал.
— Да ладно забей, что ты так всё воспринимаешь близко к сердцу, — не унимался Тов.
— От тебя посыл был с явным негативом. Черноту сеешь.
— Какую ещё черноту. Сейчас за базар свой ответишь. Ты попутал походу что-то.
— Даже человек живущий лишь чернотой, ищет свет вокруг себя. А ты по сути своей добрый человек. Но черноту свою превыше света своего ставишь. От того и смятение в твоей душе. А ведь когда-то от тебя лишь светлая энергия исходила. Я к тебе по-доброму обращаюсь, а взамен ты с агрессией нападаешь.
— Но ведь есть люди, что несут свет всем, каков бы ни был ответ, — вмешался в неприятный разговор Рав Рувэн.
— Но, Рав Рувэн, таких людей праведными считают, то особые люди, они не в этом мире до конца пребывают, а на границе миров. Но я ведь не праведник. Если буду отдавать энергию тем, кто не ценит её, то безвозвратно её потеряю, а с ней по капле и жизнь, — возразил я, — и вот еще, Товий, если свою черноту ты ставишь превыше своей жизненной светлой энергии, что даёт тебе жизнь. Тогда как в такой тьме найти путь? Разве, что на брюхе как животное на ощупь.
И тут Товия немного проняло, он вдруг стал спокойным и естественным и перестал оказывать давление, вставлять свою правду. От него полилась естественная добрая энергетика. И он начал говорить от души:
— Что только со мной не происходило, много раз мог умереть. Но Бог меня бережёт. Значит я нужен, Бог есть – это точно. И я не о чём не жалею. Я честен перед Богом.
— Естественно, Товий, ты, как вольный ветер живёшь. А ветер дует туда куда хочет — ему всё равно. А главное, что ты честен перед самим собой и поэтому с тобой Бог.
В тот момент мне очень хотелось ему еще многое сказать, но я сдержал себя. Он считает, что Бог на небе. Я считаю, что Бог в моей душе и я неделим с ним. Но зачем я ему буду говорить об этом, если он имеет свое сложившиеся, утвердившееся понимание, которое ему помогает по жизни. Христианский подход, что ж, пусть будет так.
— Мать честная! — вдруг разрядил обстановку Асман, – вы только посмотрите какая женщина!
— Да уж сочная штучка, мне такие по вкусу, — поднял голову от тарелки Рав Рувэн.
— Ну что вы, Рав Рувэн, право слово! — произнес отец Алексий, не сводящий своих глаз с округлых форм удаляющейся прелестной попы, которую обтягивали белоснежные облегающие брючки.
— Да красоток здесь очень много. Как в волшебном дивном саду, -произнес я.
— Ну как у тебя дела в семье, как жена, детей народили?
— Эх Рэв Рувэн. Это у вас плодятся, дай Бог дети. А мне не судьба иметь детей от своей любимой. А наличие детей на любовь влияния не имеет. Ведь любишь ты человека здесь и сейчас, а не за то, что у вас будет потом. И не за то, что он может дать тебе когда-то. Ведь если что-то хотеть от любви кроме самой любви, то это уже себялюбие. Тут любовь на второе место отходит.
— Я полностью с тобой согласен, — произнес Рэв Рувэн, – дети для многих не в радость, они только ими свою жизнь оправдывают.
— Детей любить надо, а не использовать. Ведь потом придется искать для жизни другое оправдание. А есть и те, кто до конца жизни из детей оправдание тянет, – добавил Асман Омарович.
Тут Осман встал и обратился ко всем собравшимся: «Я желаю выпить за безумие, за блаженное безумие. Умрите, умрите окончательно и делайте, что хотите. Мне сейчас кажется, что всё моё и всё не мое. О чём мы думаем, о чём переживаем, к чему себя устремляем? Я желаю вам, чтобы ваша жизнь не являлась препятствием для постижения скрытого. Пожалуйста не забудьте как говорят мастера дзен, умереть — речь идет о смерти эго, которое ограничивает сознание человека. И ещё поразительно, сколько мы тратим жизненной энергии на сопротивление самой жизни, подарок оборачиваем против дарителя. Умрите и ощутите блаженное безумие».