Противоречия Доктора (отрывок)

В комнате стоял полумрак, озаряемый слабым светом настольной лампы. Перед журнальным столиком в креслах расположились два собеседника и многозначительно молчали. Лица их выражали уверенное спокойствие, и сторонний наблюдатель никогда бы не догадался, что в мыслях обоих царило смятение, а в сердце зарождалась буря бунтарского негодования. 
            Предметом беседы друзей было предательство, самое низкое из человеческих пороков, сродни, пожалуй, лишению жизни. Предательство лишает большего, чем просто телесное существование, оно отнимает духовную близость и убивает надежду на воскрешение общего прошлого. Как ты уже понял, дорогой читатель, речь идёт не об измене родине, присяге или общему делу, а о предательстве близкого человека. Но об этом позже, а пока вернёмся к нашим героям. 
            Первый — мужчина дородный, возраста трудно определяемого, впрочем как у всех дородных, — был человеком степенным и благодушным. Имя его соответствовало наружности и звучало очень убедительно, особенно когда он громогласно представлялся: — «Варфоломей Карлович». Внешность была приятна и соответствовала образу, который замечательно отражен на портретах русского дворянства, с оттенком благородства и породистости. Движения и посадка выражали спокойствие и уверенность, присущие человеку, не привыкшему торопиться и следовать излишней суете. 
            Второй собеседник роста среднего, телосложения правильного и атлетического, но с немного выдающимся брюшком, которое гармонично дополняло его внешность и природную харизму. Был он смазлив и весьма привлекателен для женщин. В поведении, напротив, резок, несколько угловат, а на высказывания скор и остроумен. Но, несмотря на кажущуюся прямолинейность, умел в нужный момент выдержать паузу и сдержать порыв врожденной импульсивности. Звали его Марк Эдуардович. 
            Объединяла этих двоих, столь противоположных по внешности и характеру мужчин, многолетняя дружба, единообразие идей и ценностных ориентиров, а также желание привнести в общество благо справедливости и равных возможностей. 
 
            — Предательство, как одна из форм человеческих взаимоотношений, существует с самых незапамятных времён и присуще нашему виду как предпосылка, но не предопределенность, — произнёс после некоторого раздумья Варфоломей Карлович. 
 
            — Хм, — немного задумавшись протянул собеседник, — то есть вы считаете, что склонность к предательству заложена в каждом из нас, и лишь какой-то случайный фактор может послужить тому, реализуется она или нет, верно я вас услышал?

            — Было бы слишком наивно с моей стороны так полагать! Совокупность факторов, дорогой мой друг! Это сочетание внешних условий с внутренними установками, но пусковым механизмом является духовная направленность личности! 

            — Хорошо, значит вы полагаете, что в нашем товарище, верность которого мы никогда не ставили под сомнение, изначально было заложено зерно предательства? — заговорил Марк Эдуардович возбужденно, — Но тогда, что за ручеёк вероломства так обильно напитал это зерно, дав ему прорасти?! Откуда его истоки? 
 
            — Сожалею, мои доводы могут показаться вам неубедительными, но позволю себе все же предположить — это тщеславие, щедро приправленное честолюбием! Да-да, любезный Марк, два этих присущих человеку качества явились причиной столь подлой измены. И, если сперва мне хотелось убедить самого себя в том, что виной этому была трусость и боязнь потерять положение, то ныне я понял, что все несколько сложнее и от этого более подло! 
 
            В кабинете повисло тяжёлое кажущееся осязаемым молчание. Нарушил его Марк Эдуардович: 
 
            — Да, мне очень не хочется в этом признаваться, но отвергать очевидное невозможно. Вы правы, мой друг, и ваши интеллигентные определения подлейшего из человеческого никоим образом не вяжутся с той бранью, которая так и рвётся изнутри моего сердца! Рана, нанесённая нашим другом, оставит большой неровный рубец на нежной коже нашей совести! Однако шрамы могут искажать внешность, но не способны обезобразить душу! 
 
Новая глава. 
 
            В этот момент в кабинет вошёл Доктор. Друзья вскинули взор на появившегося из ниоткуда товарища и немного смутились. Доктор, предвосхищая приветственные фразы, произнёс:
 
            — Приветствую вас, друзья мои! Я вижу по вашим лицам смущение и чувствую по атмосфере, витающей в этой комнате, что разговор ваш был непрост и многозначен. Засим продолжу ваши прекрасные мысли и позволю себе выразить свои. 

            Предательство! Как презрительно и горько звучит это слово. А меж тем, оно сопровождает человека с момента его сознательного существования. Источники земных знаний и небесных писаний рассказывают нам об этом значительном, в смысле его значимости для человека, понятии. В святом писании, в самом его начале, мы наблюдаем присущий лишь людскому роду феномен (у животных такого невозможно, хотя часто им это приписывается) — предательство! 

            Ева, вкусив плод с Древа познания добра и зла, совершила грехопадение и явилась прародительницей измены. Да, оправданием ей служит то, что искушал ее дух могущественный и умелый, и мы знаем, что сулил он ей взамен нарушению божьего завета: «Вы будете как боги, знающие добро и зло». Не это ли первое молодое тщеславие, сыгравшее роковую роль в судьбе этой женщины и ее ведомого мужчины? Желание познать непознанное, дабы стать равными своему создателю — это есть предательство Бога. 
            Далее драматическая история Каина и Авеля, где брат убивает брата по зависти своей, из низменного чувства ревности к богу и недооцененности им. Ущемлённое тщеславие, взорвавшись, привело к братоубийству, а печать Каина до сих пор просвечивает сквозь тонкие оболочки человеческих добродетелей. Это есть предательство в семье. 
            Но самая громкая история библейской хроники — предательство Иуды. Оно есть воплощение низменной измены, не обойдённой тем же тщеславием и честолюбием. Судя по всему, не тридцать сребреников прельстили Искариота, украв кассу общины, он выручил бы гораздо больше. Неосознанное стремление понести на плечах своих груз бессмертного рока и тихо идти рядом с Ним по тропе вечности могло толкнуть Иуду на эту подлость. Ибо по сей день, говоря о Христе, невольно вспоминается  двенадцатый сподвижник, и каков парадокс — предавший стал ближе преданных по количеству упоминаний! Это есть предательство друга и учителя!

            В светской жизни также достаточно значимых эпизодов человеческого вероломства, возьмём к примеру, предательство Брута и других печально известных исторических личностей.

            Из всего сказанного вами и дополненного мной можно извлечь логическую цепочку, ведущую к этой врожденной человеческой предпосылке: тщеславие-честолюбие-зависть, что соответствует трем из семи смертных грехов (гордыня, алчность, зависть). Описаны они во времена давние и сохраняются в человеке по сей день — это ли не подтверждение заложенности этих качеств. Я предвосхищаю ваше возмущение, должно быть, вы обвините меня в оправдании измены. Но, прошу заметить, что понимание причин, приведших нашего сподвижника к предательству, поможет найти лекарство от столь низкого следствия. Я же как доктор душ земных, призван исцелять, а не судить и выносить приговоры.