1 (Глава 1)

С моих губ срывается зевок, я ослабляю воротник рубашки, опираясь на покрытую дорожной пылью больничную стену. Я чувствую, что скоро упаду. Безвылазно сидел дома дней шесть, не открывая даже окон. В одиночестве становится душно, тело и душа страждут, плачут по свежести. Вышел прогуляться, подышать свежим воздухом, но на улицах стало невыносимо душнее. Шагаю то быстро, то медленно, рву ритм дыхания на самые разные фигуры, но всё равно чувствую, как в глазах одновременно темнеет и зелено. Полынь, всюду полынь, духота и горечь. Господи, зачем ничего в этом мире нет, кроме полыни?

                                ***

— Вы опять потеряли сознание, — говорит мне вошедший в комнату врач, протягивая лекарства и стакан воды.

— Снова полынь, — горько отзываюсь я. — Ну почему, почему так душно, почему кругом так плохо, зачем кругом одн полынь?

Он глядит на меня с сочувствием, пониманием и чем-то ещё — невысказанным.

— А вы, батенька, поменьше думайте о полыни, а побольше о себе. Может, тогда и полыни поменьше станет.
И, кивнув мне, он встаёт, забирает у меня из рук стакан и выходит.

                                ***

— Когда ты в последний раз ел?
Я широко зеваю. Забота моего друга понятна, но иногда надоедает.
— Не припомню. Откровенно говоря, меня одолевает такое чувство, будто с последнего раза, как я что-то ел, прошла целая жизнь, а за ней — смерть и перерождение.
— Тебе от того постоянно хочется спать, что ты не ешь.
— Отнюдь. Мне совсем не хочется есть от того, что я постоянно хочу спать.

В ответ на моё замечание он лишь качает головой. Я снова зеваю.

Тяга к еде — это тяга к жизни. Но мне отчего-то не хочется есть вообще.

По большому счёту, это главная причина, по которой я прожил дольше остальных.