Листая страницы истории рода
roytgarz Возрастные ограничения 6+
Листая страницы истории рода
Наверное для новосибирцев здесь все обыденно и привычно. А вот у меня от избытка впечатлений захватило дух.
И когда вышел из станции метро «Заельцовская» возле Приборостроительного завода, впервые увидел новосибирские троллейбусы. Большие. Ярко-салатовые. Придававшие улице особый колорит.
Я стоял на площади Калинина, вертя головой в разные стороны. Лишь пронзительно звон трамвая вывел меня из оцепенения и заставил отскочить в сторону.
— Раззява! — прокричал мне водитель трамвая через приоткрытое окно. Однако мне это ничуть не испортило настроение.
Часа через три после осмотра достопримечательностей города и уже изрядно подуставший, я увидел Собор Александра Невского, изысканность постройки которого признаться удивила.
Я на добрых полчаса застрял, разглядывая памятник императору Николаю 2 и цесаревичу Алексею, стоящий у входа в Собор и молча любовался им.
-Красиво? — спросил меня мимо проходивший наблюдательный дедушка.
— Очень! — ответил я.
Так чем же интересен Новосибирск лично для меня? — Здесь на Николаевском проспекте (после 1920 года, — Красном) жили мой прадед, прабабка и их трое детей. Самый младший, Саша, — это был мой дед.
Как рассказывала моя бабка Катя, Красный проспект в основной своей части шел от начала площади Свердлова до улицы Гоголя и был фрагментом старинного Барнаульского тракта.
Этот тракт проходился между Барнаулом и Томском. Дорога тогда была грунтовая, а на месте будущего города находилась развилка. Позже там построили железнодорожный мост, строители которого использовали этот фрагмент тракта.
Помню, что меня удивило из рассказа бабы Кати: “Красный проспект был по своей сути постоянно растущей в направлении севера территорией. Вырубали лес на большие расстояния, в результате чего образовывалось свободное пространство, которое быстро застраивалось. А вырубки продолжались дальше.
В начале Красного проспекта находилась Старобазарная площадь. Вокруг площади были нарезаны первые кварталы и улицы. Красный проспект был центральным и доходил до Вагановской улицы. Застройка же шла по правой стороне тогда еще Николаевского проспекта. Там позже построят стоквартирный дом. Бабушка еще упоминала об аллее на Красном проспекте, которая являлась остатками бульвара, заложенном еще в 1912 году. А в 1980 году в связи со строительством метро аллею снесли, но нужно отдать должное позже восстановили.
И на вот этом вот Красном проспекте жил мой прадед. И одна семейная легенда как-раз происходила в семье прадеда.
Весна 1941 года. Перед домом, когда-то большим, светлым, полным веселья и детского смеха Саша и Коля увидели работающую на огороде маму, мою прабабку Анастасию.
— Мама! — голос Саши предательски дрогнул.
— Сыночки мои!- в глазах счастье, радость, капают слезы. Саша и Коля целуют маму, плачут уже не скрывая своих слез, снова смеются не выпуская её из своих крепких объятий.
— Как папа?-спросил Николай, внутренне съеживаясь, ожидая худшего.
— Плохо! Умирает он!- и столько боли и тоски увидели в глазах матери, что предательски задрожали коленки у Саши, и сердце у Николая забилось сильнее…
Сильный, веселый, голубоглазый отец превратился в худого бледного старика с запавшими щеками.
— Ребята мои, скоро меня не станет. Я хочу рассказать вам правду о себе, которую я скрывал много лет.
Отец закашлялся.
— Я, — … тихо продолжал рассказывать отец, — впервые приехал в Новониколаевск в мае 1909 года молодым поручиком. Да, я тогда служил в императорской армии.
Наступила тягостная пауза, но отец продолжил свой рассказ.
Возбужденный от переполнявших меня впечатлений, я с интересом осматривал город, на мгновение забыв о печальной цели своего приезда. Умер мой близкий друг, — сослуживец Дмитрий Балабин. И я ехал с этим известием к его вдове, которая несколько месяцев назад родила девочку. Я внутренне содрогался, понимая весь ужас предстоящего разговора.
И весь оставшийся путь я уже не обращал ни на что внимания. Даже дом из красного кирпича на пересечении двух улиц, у которого половина находилась на одной улице, а вторая на — другой, не привлек моего внимания. Я в голове репетировал детали предстоящего разговора.
Но когда приехал, понял что всё пошло не так. По большим карим глазам молодой женщины я понял — она уже всё знает. Тогда это был самый тяжелый разговор в моей жизни…
Отец снова умолк. Каждое слово давалось ему с большим трудом.
— И что было дальше?- спросил Николай.
— А дальше был пожар! Горел город. Начали загораться одно за другим деревянные здания. Ветер разносил головни. Пожар полыхал, охватывая все больше улиц. Огонь распространился из центральной части города к Оби. Над улицами повисли черные тучи дыма. Началось самое страшное — паника. Дым от пожара был виден на десятки верст. Я участвовал в тушении того пожара. Лизу, вдову моего друга, свалила нервная горячка и за семь дней она умерла. Оставив меня с трехмесячной девочкой-сиротой. О приюте не могло быть и речи. Так у меня появилась старшая дочь Лиза, а у вас — сестра.
В комнате послышался вздох изумления.
— В декабре 1917 года — продолжал рассказ отец,- я уже был штабс-капитаном. Командиром роты на Румынском фронте. Там я примкнул к отряду Михаила Гордеевича Дроздовского. Этот отряд формировался в местечке Яссы в Молдавии. Задачей отряда было прорваться к Добровольческой армии генерала Корнилова. В конце мая 1917 года с боями мы дошли до Дона и соединились с генералом Корниловым. 31 октября 1917 года генерал Дроздовский был ранен пулей в ногу. Пустяковая по меркам войны рана вызвала заражение крови. Дроздовский умер 1 января 1919 года в ростовском госпитале. Дальше были бои, грязь, потери, отступления. Пока мы не отошли до Севастополя. Здесь мы в начале осени 1920 года хоронили генералов Дроздовского и Туцевича.
Отец умолк, переводя дыхание. Было слышно как тяжело он дышит. Молчаливые и бледные стояли у кровати отца Александр и Николай.
— Я хочу окончить свой рассказ,“-заговорил отец.
Дроздовского и Туцевича отпели в соборе. А потом из похоронной процессии остался один священник. Он шагал впереди, за ним шли сотни людей, но казалось, что никого не было, таким было всеобщее молчание.
Смеркалось. Вспыхнули кем-то приготовленные факелы. Долетавшие с моря порывы ветра пытались загасить пламя. Оно колебалось, и в мерцающем свете все происходящее казалось какой-то фантасмагорией. За городом процессию остановили. Священника попросили прочесть последнюю заупокойную молитву. Обнажились головы; печальные и торжественные слова прощания поплыли над ними. Вперед вышел одетый в дроздовскую форму генерал, а за ним безмолвно встали пятеро офицеров в масках.
— Господа,- сказал генерал, — дальше пойдут только эти пятеро. Им доверено сохранить в тайне место погребения генералов Дроздовского и Туцевича. План могил будет только у них.
Так вот, Саня и Коля,- одним из этих офицеров был я.
Николай присвистнул от изумления. Широко раскрылись глаза Саши.
— Продолжай отец,-тихо сказал Николай.
— Я уже практически закончил свой рассказ.
В 1920 я не ушел с армией барона Врангеля из Крыма. Там я познакомился с вашей мамой. По моим новым документам мы обвенчались. В 1921 году уехали жить в Новосибирск. Где и построили свой дом, там родились вы.
Все теперь оставьте меня, я хочу побыть сам… Саша и Николай вышли из комнаты.
-Мама, ты знала, что батя враг? — спросил Саша, смотря в глаза матери. Она побледнела и еле сдерживалась, чтобы не закричать.
-Я знала, что он служил в белой армии, но он должен был рассказать вам это сам!
-Поехали, мама, с нами!-сказал Николай. Мать так посмотрела на Николая, что он покраснел и опустил глаза. Рано утром Александр и Николай уехали из дома так и не простившись с родителями.
Войну Саша встретил солдатом-пограничником. А Николай в 1943 году ушел на фронт и стал фронтовым разведчиком.
Cудьба еще раз свела двух братьев. Когда умирал тяжело раненый офицер пограничник Саша.
-Колька, если мать и Лиза живы, проси их пусть простят нас. Сподличали мы. Батя… батя… прости меня… батя,- из глаз раненого закапали слезы.
Только весной 1948 года после тяжелейшего ранения приехал Николай в родной город. И рухнул как подкошенный, — на месте их старого дома стоял новый пятиэтажный. А по проспекту шли незнакомые люди — на работу, на учебу, домой. И обходили офицера с вещмешком и чемоданом.
Окончание, а может дальнейшее продолжение этого рассказа в реальной жизни стало для меня полной неожиданностью. Моя прабабка Анастасия умерла в январе 1945 года и похоронена в Новосибирске на Заельцовском кладбище
Мне это подтвердил Новосибирский областной архив Я собирался почти год, — перепроверял полученную информацию. И вот в один из морозных январских дней я приехал в Новосибирск.
По дороге в гостиницу я попросил проходящую девушку сфотографировать меня на фоне стоквартирного дома. Затем побывал возле здания городской мэрии. Там сфотографировал двухэтажное здание городского торгового корпуса. После чего добрался и поселился в гостинице «Центральная».
Могилу на кладбище я искал долго; а когда нашел меня ждала неожиданность. Возле могилы стоял пожилой мужчина и девушка.
— Простите? — удивленно посмотрели они на меня…
У каждого человека хоть раз в жизни бывает ситуация, что впервые видишь человека, а ощущение, что знаешь его всю жизнь.
Так сложилось и у нас с младшим сыном Николая, — Иваном и его внучкой Ириной. И да, мы встретились на кладбище ровно в тот день, когда прабабка умерла.
И только пробуйте сказать, что это совпадение!
Наверное для новосибирцев здесь все обыденно и привычно. А вот у меня от избытка впечатлений захватило дух.
И когда вышел из станции метро «Заельцовская» возле Приборостроительного завода, впервые увидел новосибирские троллейбусы. Большие. Ярко-салатовые. Придававшие улице особый колорит.
Я стоял на площади Калинина, вертя головой в разные стороны. Лишь пронзительно звон трамвая вывел меня из оцепенения и заставил отскочить в сторону.
— Раззява! — прокричал мне водитель трамвая через приоткрытое окно. Однако мне это ничуть не испортило настроение.
Часа через три после осмотра достопримечательностей города и уже изрядно подуставший, я увидел Собор Александра Невского, изысканность постройки которого признаться удивила.
Я на добрых полчаса застрял, разглядывая памятник императору Николаю 2 и цесаревичу Алексею, стоящий у входа в Собор и молча любовался им.
-Красиво? — спросил меня мимо проходивший наблюдательный дедушка.
— Очень! — ответил я.
Так чем же интересен Новосибирск лично для меня? — Здесь на Николаевском проспекте (после 1920 года, — Красном) жили мой прадед, прабабка и их трое детей. Самый младший, Саша, — это был мой дед.
Как рассказывала моя бабка Катя, Красный проспект в основной своей части шел от начала площади Свердлова до улицы Гоголя и был фрагментом старинного Барнаульского тракта.
Этот тракт проходился между Барнаулом и Томском. Дорога тогда была грунтовая, а на месте будущего города находилась развилка. Позже там построили железнодорожный мост, строители которого использовали этот фрагмент тракта.
Помню, что меня удивило из рассказа бабы Кати: “Красный проспект был по своей сути постоянно растущей в направлении севера территорией. Вырубали лес на большие расстояния, в результате чего образовывалось свободное пространство, которое быстро застраивалось. А вырубки продолжались дальше.
В начале Красного проспекта находилась Старобазарная площадь. Вокруг площади были нарезаны первые кварталы и улицы. Красный проспект был центральным и доходил до Вагановской улицы. Застройка же шла по правой стороне тогда еще Николаевского проспекта. Там позже построят стоквартирный дом. Бабушка еще упоминала об аллее на Красном проспекте, которая являлась остатками бульвара, заложенном еще в 1912 году. А в 1980 году в связи со строительством метро аллею снесли, но нужно отдать должное позже восстановили.
И на вот этом вот Красном проспекте жил мой прадед. И одна семейная легенда как-раз происходила в семье прадеда.
Весна 1941 года. Перед домом, когда-то большим, светлым, полным веселья и детского смеха Саша и Коля увидели работающую на огороде маму, мою прабабку Анастасию.
— Мама! — голос Саши предательски дрогнул.
— Сыночки мои!- в глазах счастье, радость, капают слезы. Саша и Коля целуют маму, плачут уже не скрывая своих слез, снова смеются не выпуская её из своих крепких объятий.
— Как папа?-спросил Николай, внутренне съеживаясь, ожидая худшего.
— Плохо! Умирает он!- и столько боли и тоски увидели в глазах матери, что предательски задрожали коленки у Саши, и сердце у Николая забилось сильнее…
Сильный, веселый, голубоглазый отец превратился в худого бледного старика с запавшими щеками.
— Ребята мои, скоро меня не станет. Я хочу рассказать вам правду о себе, которую я скрывал много лет.
Отец закашлялся.
— Я, — … тихо продолжал рассказывать отец, — впервые приехал в Новониколаевск в мае 1909 года молодым поручиком. Да, я тогда служил в императорской армии.
Наступила тягостная пауза, но отец продолжил свой рассказ.
Возбужденный от переполнявших меня впечатлений, я с интересом осматривал город, на мгновение забыв о печальной цели своего приезда. Умер мой близкий друг, — сослуживец Дмитрий Балабин. И я ехал с этим известием к его вдове, которая несколько месяцев назад родила девочку. Я внутренне содрогался, понимая весь ужас предстоящего разговора.
И весь оставшийся путь я уже не обращал ни на что внимания. Даже дом из красного кирпича на пересечении двух улиц, у которого половина находилась на одной улице, а вторая на — другой, не привлек моего внимания. Я в голове репетировал детали предстоящего разговора.
Но когда приехал, понял что всё пошло не так. По большим карим глазам молодой женщины я понял — она уже всё знает. Тогда это был самый тяжелый разговор в моей жизни…
Отец снова умолк. Каждое слово давалось ему с большим трудом.
— И что было дальше?- спросил Николай.
— А дальше был пожар! Горел город. Начали загораться одно за другим деревянные здания. Ветер разносил головни. Пожар полыхал, охватывая все больше улиц. Огонь распространился из центральной части города к Оби. Над улицами повисли черные тучи дыма. Началось самое страшное — паника. Дым от пожара был виден на десятки верст. Я участвовал в тушении того пожара. Лизу, вдову моего друга, свалила нервная горячка и за семь дней она умерла. Оставив меня с трехмесячной девочкой-сиротой. О приюте не могло быть и речи. Так у меня появилась старшая дочь Лиза, а у вас — сестра.
В комнате послышался вздох изумления.
— В декабре 1917 года — продолжал рассказ отец,- я уже был штабс-капитаном. Командиром роты на Румынском фронте. Там я примкнул к отряду Михаила Гордеевича Дроздовского. Этот отряд формировался в местечке Яссы в Молдавии. Задачей отряда было прорваться к Добровольческой армии генерала Корнилова. В конце мая 1917 года с боями мы дошли до Дона и соединились с генералом Корниловым. 31 октября 1917 года генерал Дроздовский был ранен пулей в ногу. Пустяковая по меркам войны рана вызвала заражение крови. Дроздовский умер 1 января 1919 года в ростовском госпитале. Дальше были бои, грязь, потери, отступления. Пока мы не отошли до Севастополя. Здесь мы в начале осени 1920 года хоронили генералов Дроздовского и Туцевича.
Отец умолк, переводя дыхание. Было слышно как тяжело он дышит. Молчаливые и бледные стояли у кровати отца Александр и Николай.
— Я хочу окончить свой рассказ,“-заговорил отец.
Дроздовского и Туцевича отпели в соборе. А потом из похоронной процессии остался один священник. Он шагал впереди, за ним шли сотни людей, но казалось, что никого не было, таким было всеобщее молчание.
Смеркалось. Вспыхнули кем-то приготовленные факелы. Долетавшие с моря порывы ветра пытались загасить пламя. Оно колебалось, и в мерцающем свете все происходящее казалось какой-то фантасмагорией. За городом процессию остановили. Священника попросили прочесть последнюю заупокойную молитву. Обнажились головы; печальные и торжественные слова прощания поплыли над ними. Вперед вышел одетый в дроздовскую форму генерал, а за ним безмолвно встали пятеро офицеров в масках.
— Господа,- сказал генерал, — дальше пойдут только эти пятеро. Им доверено сохранить в тайне место погребения генералов Дроздовского и Туцевича. План могил будет только у них.
Так вот, Саня и Коля,- одним из этих офицеров был я.
Николай присвистнул от изумления. Широко раскрылись глаза Саши.
— Продолжай отец,-тихо сказал Николай.
— Я уже практически закончил свой рассказ.
В 1920 я не ушел с армией барона Врангеля из Крыма. Там я познакомился с вашей мамой. По моим новым документам мы обвенчались. В 1921 году уехали жить в Новосибирск. Где и построили свой дом, там родились вы.
Все теперь оставьте меня, я хочу побыть сам… Саша и Николай вышли из комнаты.
-Мама, ты знала, что батя враг? — спросил Саша, смотря в глаза матери. Она побледнела и еле сдерживалась, чтобы не закричать.
-Я знала, что он служил в белой армии, но он должен был рассказать вам это сам!
-Поехали, мама, с нами!-сказал Николай. Мать так посмотрела на Николая, что он покраснел и опустил глаза. Рано утром Александр и Николай уехали из дома так и не простившись с родителями.
Войну Саша встретил солдатом-пограничником. А Николай в 1943 году ушел на фронт и стал фронтовым разведчиком.
Cудьба еще раз свела двух братьев. Когда умирал тяжело раненый офицер пограничник Саша.
-Колька, если мать и Лиза живы, проси их пусть простят нас. Сподличали мы. Батя… батя… прости меня… батя,- из глаз раненого закапали слезы.
Только весной 1948 года после тяжелейшего ранения приехал Николай в родной город. И рухнул как подкошенный, — на месте их старого дома стоял новый пятиэтажный. А по проспекту шли незнакомые люди — на работу, на учебу, домой. И обходили офицера с вещмешком и чемоданом.
Окончание, а может дальнейшее продолжение этого рассказа в реальной жизни стало для меня полной неожиданностью. Моя прабабка Анастасия умерла в январе 1945 года и похоронена в Новосибирске на Заельцовском кладбище
Мне это подтвердил Новосибирский областной архив Я собирался почти год, — перепроверял полученную информацию. И вот в один из морозных январских дней я приехал в Новосибирск.
По дороге в гостиницу я попросил проходящую девушку сфотографировать меня на фоне стоквартирного дома. Затем побывал возле здания городской мэрии. Там сфотографировал двухэтажное здание городского торгового корпуса. После чего добрался и поселился в гостинице «Центральная».
Могилу на кладбище я искал долго; а когда нашел меня ждала неожиданность. Возле могилы стоял пожилой мужчина и девушка.
— Простите? — удивленно посмотрели они на меня…
У каждого человека хоть раз в жизни бывает ситуация, что впервые видишь человека, а ощущение, что знаешь его всю жизнь.
Так сложилось и у нас с младшим сыном Николая, — Иваном и его внучкой Ириной. И да, мы встретились на кладбище ровно в тот день, когда прабабка умерла.
И только пробуйте сказать, что это совпадение!
Рецензии и комментарии 0