ГЛАВА II. СМЫСЛ ЖИЗНИ И ОПАРЫШНЫЕ ФЕКАЛИИ. (Глава 2)

Бунт на корабле.

Посреди пустыни в дюны песчаные
Намертво вросла посудина старая,
Моряки годами не ступали на землю,
Они все плывут и плывут зачем-то.

Старый боцман все курит трубку,
Слюнявит палец, стоит ветру дунуть,
Пристально смотрит на горизонт
И шепчет: «чую, скоро приплывем».

Наш корабль идет по пустыне,
Сушат паруса моряки простые,
Первыми всегда бегут крысы да бабы,
А нам бы до суши, до суши нам бы.

А по трюмам идет шепоток,
Не туда, мол, капитан, нас ведет,
Водит кругами, не идет он к земле,
Так и вспыхнул бунт на корабле.

Капитана придушили во сне и
Старого боцмана вздернули на рее,
И теперь капитан у судна новый,
А команда поет: «теперь точно приплывем мы».

Наш корабль идет по пустыне,
Сушат паруса моряки простые,
Первыми всегда бегут крысы да бабы,
А нам бы до суши, до суши нам бы.

Воздаяние.

Один молодой человек, — и это не просто формальный оборот, он не достиг даже совершеннолетия, — по нелепой случайности погиб.
Смерть в столь юном возрасте сама по себе событие страшное и иллюстрирующее скоротечность жизни, но еще страшнее оказался тот, перед кем предстал молодой человек после смерти.
Был он рогат и одет в черный приталенный костюм щеголеватого покроя. Матовая бордовая рубашка. И, конечно же, галстук. Потому что Он не может быть без галстука.
Он восседал на обсидиановом троне посреди зала, стены и потолок которого терялись во тьме. За спиной его был витраж с нечестивыми изображениями, иллюстрирующими самые святотатственные вехи истории этого места.
На витраж вопреки всем законам оптики падала его тень. Хотя, правильнее было бы сказать, что его тень жила и существовала непосредственно на этом витраже, как его часть. Тень была многорука, худа и подвижна, как паук, ее движения вовсе не совпадали с движениями восседающего на троне, а иногда ее многосуставчатые руки выползали и за пределы витража.
Так, увидев молодого человека, восседающий на троне (для краткости назовем его сидящим на троне) закурил тонкую сигаретку, а потом одной из своих теневых рук стряхивал с нее пепелок.
В любом случае, молодой человек был шокирован таковым пост-мортемом.
— Почему я здесь? – возопил он. – Неужели я в свои семнадцать лет могу быть таким плохим человеком, чтобы быть здесь? Разве я кого убил? Разве я у кого украл? Разве был я лжесвидетелем или еретиком? Я вообще не помню, чтобы что-то плохое сделал-то! Ну, учился я не очень, с тройки на четверку, ну, да и что тут такого? Ну, с родителями ссорился, а кто не ссорится в подростковом возрасте? Я зато уже работать начал и им помогать материально! Ну, бывало, дрался, бывало, выпивал, ну, так из-за этого, что ли? У меня, между прочим, крестик вот, на груди! Емае, да я в свои семнадцать все еще девственник, а меня что, прямо в Ад сразу? Да за что?!
На лице сидящего на троне, — красивом, кстати, лице, с точеными чертами, — проскользнула легкая усмешка, и он изрек мощным басом:
— За неумеренный онанизм!

Истерика.

Достаточно крупный город с населением около трех миллионов в средней полосе.
Один из летних дней города начинается сразу с двух выбивающихся из общего порядка вещей событий.
Во-первых, один среднего пошиба клерк, погрязший в служебных косяках, а именно – просроченных поручениях, завешенных отчетах, а также засаленных воротничках мятых рубашек, приходит на утреннюю планерку, которая оборачивается для него показательной поркой перед всем коллективом. Квадратный начальник с красным лицом достаточно подробно разбирает каждый недостаток работы клерка, не стесняясь в выражениях, что, конечно, сильно деморализует и деклассирует клерка. Начальник заканчивает свою изобличительную речь вопросом, который, несмотря на конкретность постановки, относится скорее к разряду риторических, поскольку никакой тактики защиты для таких ситуаций человечеством еще не разработано. В конференц-зале повисает тяжелая тишина. Все взгляды обращены на клерка. Он хватает ртом воздух, держится за сердце, а потом, прохрипев что-то озлобленно-обсценное, взрывается. Всю мебель вокруг клерка разбрасывает по кабинету, стекла вылетают из рам, начальнику, находящемуся ближе всех к клерку, сносит половину головы. Кровь клерка, разогретая до высоких температур, заплескивает собой весь кабинет, оставляя потеки на стенах и ожоги на присутствующих. Итого – два трупа (считая клерка), четверо в тяжелом состоянии, еще пятеро изуродованы ожогами, запачканный конференц-зал.
Во-вторых, на другом конце города автомобиль местной службы такси совершает массовое убийство. Играя клаксоном кукарачу, автомобиль пересекает поперек оживленную четырехполосную трассу, чудом избегает столкновений с другими машинами и вмазывается в троллейбусную остановку. Три трупа на месте. Тех, кто увернулся либо упал, автомобиль методично нагоняет и додавливает. Итого – семь трупов, двое в тяжком состоянии, психологическая травма девочки-первоклассницы, ставшей свидетельницей наматывания головы ее матери на колесо. Автомобиль пытается развернуться, но застревает между бетонным столбом остановки и подпершим его грузовиком. В автомобиле нет водителя. Детальное изучение записей со всех имевшихся в округе видеокамер показывает, что автомобиль был пуст уже на момент выезда на трассу.
Разобраться в обеих ситуациях не представляется возможным. Правоохранительные органы пожимают плечами, средства массовой информации воют и дезинформируют.
Впрочем, дальнейшее развитие событий только усугубляет ситуацию.
Начиная с этого дня становятся массовыми беспричинные взрывы людей. Каких-либо следов от них практически не остается, так что проведение экспертиз невозможно. Сходств у взорвавшихся также не имеется. Ни по возрасту, ни по полу, ни по религиозной принадлежности. Единственный более-менее четкий признак – принадлежность, в основном, к среднему классу. И то, с исключениями.
Кроме того, резко повышается количество зарегистрированных заявлений о пропавших без вести. Процессуальные проверки по данным фактам также не показывают каких-либо результатов, между лицами, пропавшими без вести также нет ничего общего.
И третий интересный момент – в городе начинают появляться многочисленные самоработающие механизмы. Так это явление окрестила пресса.
Автомобили без водителей либо устраивают ДТП, либо просто носятся по дорогам, создавая аварийную опасность. На крышах зданий в спальных районах по ночам появляются огромные усилители и музыкальные инструменты, устраивающие концерты, разносящиеся на километры вокруг. Спать в спальных районах, соответственно, становится невозможным. Над городом летают самолеты, лениво помахивая крыльями. Многие такие полеты заканчиваются плачевно.
Один из случаев: заявление о пропажи пятилетнего ребенка. С утра мальчика просто не нашли в его комнате. Зато в комнате присутствовала игрушечная железная дорога, по которой без остановки катался игрушечный состав. Иногда он гудел. Она не была ни к чему подключена, батареек в ней не было.
Случай приведен в качестве примера как показательный. Вместо людей, пропавших без вести, зачастую в их квартирах и домах остаются те самые самоработающие механизмы. Скачущий на месте баскетбольный мяч вместо подростка со спортивными задатками. Портрет, на котором запечатлен сам пропавший – ученик школы искусств. Про музыкальные инструменты уже говорилось.
Отдельный интерес представляют такие специфические оставленные артефакты как: самоудовлетворяющаяся секс-кукла (с надлежащим для такого действия стоном, в котором родственники пропавшей девочки-подростка распознали ее голос), плюшевый мишка, режущий свою плюшевое запястье женским станком для бритья ног, кожаный ремень, извивающийся на полу, медицинский шприц с нераспознанным веществом.
В средствах массовой информации сначала проскакивает, а затем и становится превалирующей теория о том, что пропавшие без вести, собственно, и воплощаются в тех самых самоработающих механизмах. В этом аспекте на уровне местных властей стараются избегать тему исследований таких механизмов, многие из которых сводились к тому, чтобы разобрать такую вещь и ничего не понять.
Кроме того, отмечается агрессивность многих самоработающих механизмов. Плюшевые игрушки с ножами, автомобили-камикадзе, да и банальные автоматы-гранаты-ракеты, также обладающие способностью самостоятельного распоряжения собой.
Начинается массовый отток населения. Через две недели люди взрываются сотнями в день и исчезают сотнями в день, передвигаться по улицам становится опасно, на дорогах остаются только автомобили без водителей. Оставаться дома тоже опасно, потому что в дома врезаются самолеты. Над городом стоит шум-гам пытающихся переорать друг друга музыкальных инструментов.
Пожалуй, единственный светлый момент всего этого водевиля – фургончик с мороженным, который раскидывает вокруг себя пломбир с фисташками.
В конце третьей недели пропадают без вести несколько сотрудников местного НИИ, занимавшихся проблемами ядерной энергетики и последние годы пытавшихся выбить из бюджета средства на построение АЭС. Собственно, сразу после их пропажи в непосредственной близости от города появляется самая настоящая атомная электростанция. А через несколько часов по городу прокатывается вой сирен и голос, надиктовывающий инструкцию поведения при радиоактивной угрозе.
Оставшееся население пытаются экстренно эвакуировать, хотя большая часть оставшихся в городе людей уже собственноручно собирают вещи.
В конце концов, станция, конечно, взрывается, хотя после недель взрывов и аварий уничтожать в городе уже почти и нечего.
За эвакуированными из города и лицами, уехавшими оттуда самостоятельно, устанавливается наблюдение, однако каких-либо признаков того, что аномальные явления этого города распространяются с людьми, не имеется.
Город оцепляют несколькими рядами заграждений разной степени укрепленности – от четырехметровых заборов (бетонно-стальных бутербродов толщиной в полметра) до сетки-рабицы.
Жители деревень, располагающихся в относительной близости от города, сообщают, что по ночам над городом можно увидеть специфическое северное сияние, а также иногда на сотни километров вокруг разносится истеричный смех.

Предтечи.

В покошенном домике на отшибе села жил дядя Витя. Дядя Витя был маньяк.
Давным-давно родился у него сын. Сын родился с отклонениями. Умственно недееспособным. Так дядя Витя свою жену убил и закопал во дворе, а сына посадил на цепь в подвале.
Дяде Вите понравилось убивать женщину, и стал он этим промышлять. Ловил девок на трассе, тащил в дом свой за волоса, там насильничал и душил. А когда у сына прорезались зубы начал дядя Витя того кормить мясом убиенных им баб.
Сына вымахал в детину на мясной диете к десяти годам уже. Туша такенная мясная, а все на четвереньках ползает и агукает басом. А когда тому стукнуло четырнадцать годов, заметил дядя Витя, что сына с трупами бабскими еще и играется, причем недвусмысленно удом стоячим в них тыкает.
У дяди Вити к тому времени крышу уже двинуло наглухо и зело. Так он решил свово урода мужиком сделать.
Отловил девку, домой притащил, да в подвал кинул. Живую прямо.
Она от сынки в ужас пришла, билась, как птичка, а он ее заломил, да и сделал срамное дело, а потом кусать начал, жрать хотел тоже.
Она его криками напугала, он сам-то в угол забился. Сидит там, пучит взгляд дебильный и под себя серит. А куда там еще в подвале-то серить, под себя и серит. Там оно все в его кале было, считай, кал да трупы гниют, и он весь перемазанный.
Она тама так несколько месяцев прожила, да орала сильно, этот-то ее и насильничал, и кусал.
И серили они там вместе друг с дружкой. Бывало, сядут по углам, смотрят на друг друга и серут, как в казарме.
Дядя Витя-то испужался, что на шум еще кто придется, спустился в подвал, начал девку кирпичом по черепу мутузить. Она и так, глядишь, помрет, сама-то она отказывалась баб других жрать. Иногда насильно ее дядя Витя кормил, чтоб сама по себе не издохла, так она потом рыгала сильно. Исчахла девка, одни кости торчат.
Вот, а он ее еще и кирпичом по кумпалу. А сыну она уже приглянулась, он папку и задавил. Что тот игровинку-то его ломает. Он-то здоровый кабанина уже отожрался, а дядя Витя был жилистый больше.
А она оттуда шмыгнула, вся в крови и кале, да дом тот сожгла. Или сам он потом сгорел.
Она после того, да еще и после кирпича по башке, сама тоже рехнулась. По лесу там шаталась, ее уже с пузом и нашли. Ходила с веткой в зубах, выла, скулила. А как затихнет, так все приговаривает хрипло так: «Данилка-дебилко». И повторяет так одно и то же.
Ее поймали, так она сама всех покусала и обсерила.
Потом в псишке досидела, тройню родила да померла. Здоровые все трое, даже не дебилы родились.
А детишек ее сразу же по приютам роздали. Чтобы они, значит, об этом всем не проузнали потом, вот.

Мясной червь.

Я долго чах, моя болезнь
Выпила всю кровь, что была во мне,
Я едва живу, но не могу умереть,
В зеркале — худой, чахоточный скелет.

Все мои соки, вся сила моя
Ушли на прокорм мясного червя,
Теперь мое тело — лишь носитель,
Он тащит меня по пути убийства.

Когда прорезались зубы его,
Я чуть не отошел в мир иной,
Он мою ляжку до крови грыз,
Пришлось на мясо его подсадить.

Рос по минутам, не по часам,
На его прокорм стало не хватать,
Мы стали охотиться, он — чтобы жрать,
А я — потому что я его часть.

Мой мясной червь,
Растет каждый день,
Ему нужна еда.
Он уже съел
Восемь детей
И моего кота.

Ой, ой, мой геморрой
Эй, эй теперь мясной червь,
Слизь, слизь, голодный писк,
Блеск, блеск, он хочет есть.

Пушки.

Абсолютно не понимаю ни замысла, ни смысла, ни предполагаемых последствий. Впрочем, проект был спланирован в условиях категорической спешки и окончания отчетного периода, поэтому основной целью проведения проекта являлось проведение проекта в целях приведения статистических показателей в равновесие с таковыми за аналогичный отчетный период прошлого века. Также проведение проекта предоставило статистические данные для забытого несколько декад назад поручения верхних верхов.
В общем, слабо соотносящееся с понятием работы бюрократическое барахтанье. Имитация бурной деятельности, проводимая с максимальным цинизмом, исключительно чтобы отстали и дали заняться более полезными делами.
Территория представляет собой достаточно обширную песчаную пустыню. Кроме бесконечного песка на ней присутствуют несколько природных зон с хвойными лесами и скалами. При нормальных условиях экологического, климатического и любого другого развития мира, в этой пустыне этих зон быть не может. Но, повторяюсь, проект исключительно камерный, поэтому искусственность его, в целом, оправдана. Указанные природные зоны нужны тут исключительно для наличия всех необходимых ресурсов, как то: древесина, камень, металлы, а также животина. Да и каким-то образом, проект отнесен к категории социальных, поэтому единственное требование к нему — более-менее стабильное психическое состояние людей.
А в лесах водятся белки.
В непосредственной доступности от одной из самых крупных лесных зон расположены две конструкции. Две башни-города.
Объяснить это достаточно сложно, но я постараюсь.
Есть две башни. Исполинские по человеческим меркам конструкции, построенные из дерева и камня. Эти же башни одновременно являются и пушками. То есть, фактически два достаточно крупных поселения, по населенности сопоставимые со среднего размера городом, представляют из себя две башни, являющиеся пушками.
Снарядами этим пушкам служат ядра. Пушки нацелены друг на друга.
Это все статика, описать динамику еще более интересная задача.
Получается у нас вот что. С незапамятных времен на территории пустыни живут два племени. Они отстраивают свои города-башни-пушки. Изначально это занимало несколько сотен лет, но с развитием научно-технического прогресса у обеих групп, а также ростом популяций, дело сократилось до примерно ста пятидесяти лет. Таким образом, люди тут существуют в условиях постоянного отстраивания своих башен-пушек. При этом живут они в самих этих пушках. Не в стволах, конечно, но в любом случае в пушечных механизмах.
Существование это отягащается гонкой вооружений, так как каждое из поселений намерено сделать первый выстрел.
Когда одна из пушек готова, она стреляет ядром. На настоящее время положение дел такое, что одновременно с выстрелом башня-пушка взрывается. На первоначальных этапах такие выстрелы загоняли население этой пушки обратно в каменный век, но со временем они научились запасать ресурсы не только материальные, но и интеллектуальные, поэтому развитие сохраняет хоть и вялые, но какие-то темпы.
Иногда ядро долетает до второй башни-пушки. В таком случае, пушка либо повреждается и требует ремонта, либо разрушается и требует полного восстановления.
После разрушения пушки ее резко сократившееся население начинает заново отстраивать пушку. Если в живых остались люди, имеющие инженерные или строительные навыки, то, возможно, на этот раз в конструкцию внесут какие-либо изменения, повлияющие на дальность выстрела, сокращение повреждений от взрыва пушки или какие-либо иные параметры. Изменения с небольшой степенью вероятности даже будут иметь положительный характер.
Резюмируя вышесказанное, есть группа людей, которые живут на огромной пушке, которую одновременно с этим отстраивают. Раз в полтора века происходит выстрел, пушка взрывается, все начинается сначала. Напротив этой пушки на расстоянии около девятиста метров стоит такая же пушка, где происходит то же самое.
Что характерно, какой-либо вражды и ненависти между жителями пушек нет. Они даже совместно ходят в своеобразные экспедиции в лесные зоны для сбора ресурсов. Во время экспедиций иногда случаются казусы из разряда «наша группа первая заметила вон ту здоровенную глыбу камня» и сопутствующая поножовщина, но сомневаюсь, что это имеет какое-то значение для выводов проекта.
Длится этот проект уже достаточно длительное время. Стоит отметить, что весь участок пустыни между пушек и вокруг них засыпан уже миллионами ядер. То есть, пушки стоят уже даже не посреди пустыни, а на участке местности, представляющем собой огромный завал из ядер. Местность из кучи огромных черных шаров, и лишь на горизонте виднеется песчаная полоса самой пустыни. Собственно, сами пушки уже давно стоят не на песке, а на этих самых ядрах.
За период существования проекта люди развились от первобытно-общинного строя до какого-то подобия феодализма, однако вся социальная иерархия строится исключительно на желании заниматься как можно более простой работой и почаще ходить в походы в лес. К белкам.
Тенденций к возникновению новых способов ведения этой специфической войны, будь то военная техника, индивидуальное оружие (помимо рабочих инструментов) или разведывательные операции, нет. Попытки к прекращению перестрелки также не предпринимались.
Сотрудник, в настоящее время ответственный за ведение проекта, меланхолично пояснил, что техническое развитие в рамках проекта имеется. Какое-никакое. Изначально это были две огромные катапульты, швыряющие камни, теперь это две пороховые пушки, стреляющие чугунными ядрами. Окончательной точкой развития проекта предполагается такое положение дел, при котором друг напротив друга будут стоять две сверхтехнологичные турели, которые будут непрерывным лазерным лучом пытаться прожечь сверхмощное силовое поле. Очевидно, внутри самих пушек будет построено идеальное общество, а возможно даже и коммунизм.
Из интереса я разговаривал с парой сотрудников, стоявших у истоков проекта. Социологи ничего толкового пояснить не смогли, но единственное, что я понял — в лесных зонах не только живут белки, но еще и в промышленных количествах растут мухоморы. И этот факт является одним из важных параметров наблюдения.
Все причастные испытывают стыд.

Тирада о смысле жизни.

Вот смотрите. Миллиарды лет назад не существовало ничего. Вообще. Даже самой концепции времени. Это настолько поглощающее ничего, что его даже осознать человеческий разум может со скрипом и условностями.
Потом в этом ничем по какой-то нелепой и судьбоносной случайности столкнулись две какие-то частицы. Открытым остается вопрос о том, насколько ничегошное это «ничего», если в нем есть какие-то частицы, но я не о том.
Две какие-то частицы, болтавшиеся в этом ничем, и от этого появилась целая огромная вселенная, расширяющаяся теперь со скоростью света.
Сначала было неосмысливаемое ничего, потом столкнулись две какие-то мелкие частички, и вот уже есть уже осмысливаемая, но все еще с трудом, вселенная.
Кстати, а не могли где-то в этом безвременном ничем столкнуться еще какие-нибудь другие частицы? Возможно, наша огромная и вечно расширяющаяся вселенная даже и не одна?
В целом, какая разница.
В этой вселенной на огромной холодной каменюке бурлил первобытный бульон, состоявший из самых простых молекул и атомов. Которые, в свою очередь, цеплялись друг за друга случайным образом, в результате наформировав всяких клеток и прочих простейших.
В общем, это все настолько же упрощенно, насколько слабы мои познания в физике и химии, но я это все к чему.
Из-за череды случайностей и совпадений, из-за того, что какие-то там частицы нечаянно столкнулись, а потом какие-то там атомы случайным образом насоединялись, теперь мы имеем нас.
Во всех смыслах, но к этому позже.
Просто попробуйте осознать разрыв.
Вот две частицы в безвременном ничем, а вот человек — невыносимо сложный организм. Вот его мозг — еще более сложная система. Что вообще есть в этой вселенной более сложное, чем наш мозг?
Да, все это можно изучить, во всем этом есть закономерности и в целом эволюционные механизмы достаточно изучены.
Но разве это отменяет тот факт, что человеческая жизнь — это просто величайшее чудо?
Нам в руки даны три величайших чуда природы и господних дара, дороже которых и быть ничего не может: биологическая жизнь, разум-сознание и свобода воли.
И что делает с ними человек?
Пошло было бы даже говорить про историю человечества, полную мелочных дрязг и дурацких кровопролитий, про устройство общества, в котором величайшее чудо природы встает спозаранку, чтобы бегать в опостылевшем колесе.
Но человек, имея вышеуказанные дары на руках, будучи вольным делать все, что пожелает, сидит и вопрошает, а в чем же смысл жизни.
Разве это не идиотизм?
Мальчишка, которому на день рождения подарили машинку, не спрашивает, в чем ее смысл. Так же и тут.
Смысл жизни — в ней самой.
Вот и все.
Судьба уже дала все, что нужно, живи и радуйся.
…
Иногда я засиживаюсь на работе по ночам. В эти моменты я пью много кофе. Периодически из-за таких нагрузок начинает ныть и колоть в сердце. Тогда я откидываюсь на стуле и прикладываю к груди ладонь. Через пару минут, боль прекращается. Значит, повезет в другой раз.
А вот если бы в детстве у меня были банальные интересы, такого не случилось бы. Поэтому детям нужно показывать (но не навязывать) как можно больше вещей, которые могут их заинтересовать. Чтобы в дальнейшей своей жизни они могли ей наслаждаться.
Чему я научился, так это тому, что нет более великого счастья, чем заниматься тем, что приносит тебе удовольствие. Каким бы богатым или успешным ты не был, тратить большую часть времени на то дело, от которого тебя блевать тянет, — это верный путь сойти с ума.
…
Человек рожден быть счастливым, иначе вместо жития жизни будет он сидеть и спрашивать, в чем же ее смысл.
…
Возвращаясь на несколько пунктов назад, держа в голове тот факт, что человек сам по себе – величайшее чудо, стоит оглянуться вокруг. И это то, что мы построили?
Общество достаточно жестокая вещь. В нем нормальным считается жертвование индивидуальными интересами ради интересов общественных, однако очевидно, что общественные интересы, в свою очередь, служат интересам отдельных личностей, которым подчинено и общество само по себе. То есть, по сути, т.н. «общественные интересы» выступают своеобразным посредником для преобразования индивидуальных интересов большой группы лиц в индивидуальные интересы малой группы лиц.
Возможно, что подобное положение вещей с точки зрения той самой малой группы лиц является высочайшим возможным уровнем проявления воли к власти, однако какая разница.
В любом случае, все вышеописанное является наглядной иллюстрацией сути любой власти – религиозной, светской, а также любой идеологии, как подспорья власти.
Отсюда же следует и сущность т.н. «культа труда», который укоренился в общественном сознании настолько крепко, что является уже фактически не элементом какой-либо идеологии, а одним из аксиологических столпов человеческой морали в принципе.
Стоит отметить, что в современном обществе, таком прогрессивном и развитом, культ труда представляется достаточно антигуманной вещью, поскольку фактически, постулируя т.н. «трудолюбие» одним из основных признаков т.н. «приличного человека», мы приходим к тому, что человек должен заслужить право на удовлетворение самых низменных и основных человеческих потребностей. То есть, человек сам по себе не имеет права на то, чтобы не сдохнуть с голода или жить под крышей, это право он должен заслужить тяжелым трудом.
Таким образом, жизнь в обществе фактически сводится к борьбе отдельного человека с этим же обществом за право на жизнь.
Таким образом, все, что сделали люди за тысячи лет развития, — просто усложнили систему животной борьбы за существование, превратив ее в многоступенчатый пыточный механизм, через который нужно пройти, чтобы получить банальнейшие права, которые были отобраны у человека фактом его рождения в конкретном социуме.
Люди не смогли даже превратить ублюдское зверство во что-то более гуманное.
Я повторяюсь и жую одну и ту же жвачку, но просто уложите это в голове: в двадцать первом веке человек большую часть жизни занимается тяжелым трудом для того, чтобы заслужить право просто поесть.
Понятно, что есть достаточно большая группа людей, которым повезло заниматься тем, что им нравится, но это все еще везение либо талант, то есть вещи, присущие далеко не каждому.
В любом случае, сейчас мы можем наблюдать достаточное кризисное время. Возможно, я утрирую, но все разваливается. Система в глобальном плане разрушается.
Даже если не так, то стоит ответить для себя на один вопрос: если человечество как система разрушится и все-таки впадет в масштабный кризис, как стоит к этому относиться?
Крах системы заложен в ее основу. У каждого состава имеется стоп-кран.
Таким образом, полагаю, что данная ситуация будет закономерной, а потому отношусь к ней индифферентно.
…
Еще одна вещь, которую стоит осознать, описывается тезисом Сартра о том, что «другие – это Ад». Впрочем, Сартр изрядно драматизировал.
Для того, чтобы более-менее комфортно существовать в обществе, аутентично экзистировать, следует просто понять, что другие люди могут существовать в принципиально иной системе морально-этических координат. Те вещи, которые имеют значение для одного человека, не имеют никакой значимости для других.
Поэтому мужчине непонятно, почему женщина в очередной раз размораживает холодильник, а женщина не может понять, почему мужчина так бурно реагирует на успехи футбольной команды. Да, этот пример – самый тупой и банальный, который можно придумать, но большая часть быта и рутины тупая и банальная.
В любом случае, стоит предпринять попытку не к тому, чтобы понять другого, это невозможно, а к тому, чтобы осознать свои ценности как далеко не единственные и не являющиеся универсально верными.
…
А если в слове «купальник» поменять местами две буквы, получится «пукальник». Вот такой я висельчак.

Труп.

Один молодой человек, который в силу своего крайне низкого уровня социальной вовлеченности почти не выходил из дома (доход его в основном складывался из дистанционных подработок и сдачи в аренду квартиры в другом городе, доставшейся в наследство от почившей бабки), как-то раз проснулся и обнаружил, что у него в ванне лежит труп. Вскрытые вены, синюшное лицо, полная ванна красной воды.
Шутка в том, что труп этот был трупом самого молодого человека.
Сказать, что молодой человек был озадачен, — не сказать ничего. Целый день он провел в панике и шугался от каждого шороха. Попытки разобраться с природой данного явления он забросил практически сразу же, потому что явление, со всей для молодого человека очевидностью, располагалось в рамках мистики и оккультизма.
К вечеру труп начал пованивать, и молодой человек решил его из квартиры вытащить и спрятать. Так как опыта в деле уничтожения улик у молодого человека не было совсем, спрятал труп он в коллекторе, располагавшемся недалеко от дома, попросту туда его скинув. Вернувшись домой, молодой человек скинул одежду и лег спать в холодном поту.
На следующий день молодой человек проснулся только после обеда и первым же делом боязливо заглянул в ванную. Ванна была все еще в кровавых потеках, однако мертвые люди в ней отсутствовали.
Молодой человек решил ее отмыть, пошел на кухню за моющим средством и обнаружил там себя самого, повешенного. Молодой человек был вздернут на бечевке, привязанной к креплению для люстры.
Так начался специфический период жизни молодого человека.
Каждое утро он обнаруживал в квартире труп самого себя, покончившего с собой новым способом. Перерезанные вены, отравление медикаментами, разбитая молотком голова, сломанная от падения на спинку стула шея, удушение целлофановым пакетом и так далее, и тому подобное. Каждой ночью он прятал труп. Сначала в коллекторе, позже, поняв, что долго прятать там трупы невозможно, — в реке или в лесу.
Уже скоро дома у молодого человека накопился определенный запас инструментов, служащих подспорьем в нелегком деле чистильщика. Лопаты, чтобы копать, ломы, чтобы ломать промерзшую землю. Пилы, ножи, ножовки, мусорные пакеты. Чистящие средства, освежители воздуха.
В какой-то момент молодой человек начал расчленять обнаруживаемые трупы, поскольку несколько маленьких пакетов было проще топить, закапывать и прочими образами прятать, чем один большой. Однако на это уходило больше времени. Кроме того, у молодого человека было достаточно времени обдумать ситуацию, и он пришел к такому выводу, что даже если трупы найдут, то вменить ему вряд ли что-то смогут. В конце концов, трупы-то его, даже если его заподозрят, то в чем? В серийном самоубийстве? Поэтому молодой человек постепенно отказался от идеи расчленения трупов, а вскоре и совсем расслабился, начав просто выносить трупы на свалку неподалеку.
Несколько раз к нему приходили сотрудники правоохранительных органов, опрашивали по вопросам его смерти и наличия у него братьев-близнецов. Уходили озадаченные.
В любом случае, ситуация все больше давила на нервы, съемная квартира все больше пропитывалась ароматом чистящих средств и сладковатой вонью гнильцы, вопросы представителей органов приобретали все более обвинительный уклон, да и постоянная возня с трупами утомляла.
Молодой человек решил предпринять попытку к бегству. И от трупов, и от подозрений. И переехал в другой город, поближе к той квартире, что сдавал. Однако поселиться он решил в комнате в общежитие, надеясь, что наличие рядом людей исключит новое появление его трупов.
Переехал. Поселился. Трупы действительно больше не появлялись.
Молодой человек, постепенно отойдя от своего бредового состояния, потихоньку начал относиться к случившемуся, как к страшному сну.
Впрочем, толи паранойя его доконала, толи нечистая его не отпустила, однако, вскоре начал он на периферии зрения, в толпе, замечать подозрительно знакомые лица. Выявить их прямым взглядом не получалось. Молодой человек тряс головой в попытках скинуть наваждение.
Стоит ли говорить, что такие случаи со временем учащались и уже через пару недель он мог наблюдать своих двойников более стабильно. Сначала – вдалеке, что еще позволяло усомниться в реальности восприятия, потом ближе.
А как-то раз он зашел в магазин неподалеку от общежития и обнаружил за кассой самого себя. Кассир виду не подавал. Молодой человек, не имеющий ни малейшего представления, что ему делать, виду тоже не подал, но побледнел.
Он вернулся в свою комнату, запер дверь и сел на кровать. Стал думать, что дальше. Что им было нужно? Почему так случилось? Почему именно он? Что вообще происходит?
Он пошел в церковь и описал ситуацию священнослужителю. Тот потряс над ним кадилом, посмотрел в глаза пристально и дал совет молиться и жечь свечи.
Не помогло. В тот же вечер молодой человек, приобретший параноидальную привычку частенько смотреть в окно, увидел, что внизу на тротуаре, задрав голову, стоит его копия и смотрит прямо на него.
Такого еще не было. Раньше двойники просто были, а этот же проявил конкретный интерес к молодому человеку.
Молодой человек пошел в дацан, но увидев там себя в роли ламы, сбежал.
К этому моменту уже больше половины людей на улице было им самим.
Молодой человек, чуть ли не жмуря глаза на кассе, закупился продуктами и заперся в своей комнате. Из нее он старался не выходить, поскольку по общежитию уже ходили трое его двойников. Или трое его самого. Сам он так и не разобрался, кем они были.
Единственное, с чем он разобрался, — это со своим страхом. С одной стороны, он боялся. С другой – причин для страха не было. Причин для того, чтобы он сам себе угрожал, не было. Наверное.
Поэтому, когда в дверь комнаты постучали, молодой человек, хоть и замешкался, а все-таки открыл. На пороге стояло двое его. Они попросили поделиться солью. Молодой человек не отказал.
Набирая соль в баночку из-под имитированной красной икры, он подспудно наблюдал за своими двойниками. Они пристально на него смотрели, не мигали и шевелили губами, будто бы что-то шепча. Когда он отдал им баночку с солью, они еще несколько секунд постояли, все так же глядя на него, побормотали, кивнули головами и ушли.
После этого случая молодой человек решил бежать опять. На следующее утро он пошел на вокзал. Все люди в городе были им. Все вокруг, не покидая своих дел, не останавливаясь, смотрели на него и шептали.
Он почувствовал настоящий страх. Ускорил шаг. Побежал… и запнулся. Он упал плашмя на плитку тротуара. Его обступила толпа.
Он истерично вскочил, но толпа уже плотно сомкнулась вокруг. Молодой человек истерично вскочил, пытался работать локтями, продираться сквозь них, а потому понял, что не знает, кем именно он является из своих одинаковых копий. Все лица вокруг были одинаковые, и какое именно принадлежало ему, было непонятно.
Он вот этот? Или этот? Или этот? Куда он идет? Кто его толкает? Почему он упал? Куда он спешит?
Молодой человек растворился в толпе, а толпа разошлась по своим делам. И никто из нее так и не дошел до вокзала.

Мясная семья.

Один молодой человек, имевший приятную внешность, покладистый характер, допустимую нагрузку вредных привычек и определенный пассивный заработок, имел счастье познакомиться с девушкой, которая, в свою очередь, отличалась примерно теми же качествами за исключением пассивного заработка, отсутствие которого компенсировалось учебой на заочном отделении в непоследнем ВУЗе города. Знакомство было приятным для обоих и вопреки грубым нравам современности начиналось с невинных свиданий, объятий под звездным небом, поцелуев в щечки и прочих романтичных мелочей, приятно греющих сердце.
И тот, и та, хоть и имели за плечами грузы горьких опытов, буквально с первого взгляда друг в друга влюбились. Оба быстро поняли, что характеры их при всей общей схожести имеют массу расхождений, благодаря чему отлично друг друга взаимодополняют. Опять же, оба имели неприятность долгого одиночества, предшествовавшего встрече, что тоже положительно сказалось на их зрелости и готовности к т.н. серьезным отношениям.
Возвращаясь со свиданий, молодой человек часто снимал с плеча пиджака несколько волос своей возлюбленной и умилялся, вспоминая всю приятность прошедшего момента, и предвкушая множество таких моментов в дальнейшем. Поумилявшись, волосы он стряхивал на пол, а сам шел заниматься домашними делами. В любом случае, еще даже не побывав в его квартире, девушка начала незримо в ней присутствовать, как в виде вышеупомянутых волос, так и в аромате духов, пропитавшем сначала тот самый пиджак, а потом перекинувшемся и на другие вещи.
Через некоторое время отношения их зашли достаточно далеко для образования у этой пары и интимной сферы, в связи с чем девушка стала частенько захаживать к молодому человеку в гости, периодически оставаясь и на ночь. Так в квартире молодого человека начали проявляться и другие признаки присутствия женской сущности, начиная от неумолимо растущей батареи разного рода косметических средств в ванной комнате, заканчивая капроновыми чулками и кружевными трусиками, небрежно висящими на спинке стула.
О мелких биологических признаках вроде обрезанных ногтей на коврике в ванной, аромата косметики, смешанного с запахом девичьего пота, на постельном белье, потожировых следов на зеркалах и стеклах, говорить даже не стоит.
А сказать стоит о волосах девушки, которая, отличаясь шикарной густой шевелюрой, оставляла их вокруг себя в изрядных количествах. Волосы ее оставались на белье и рабочих поверхностях, липли к одежде и забивались в водосточные трубы, оставаясь висеть на решетках сливных отверстий жирными паклями.
Волос было больше всего, и в какой-то момент они, казалось, начали расти в квартире сами по себе. Впрочем, то же самое можно сказать и о прочих девушкиных следах присутствия.
В общем-то, молодой человек испытывал такое ощущение, что она постоянно проживает с ним совместно, что его исключительно удовлетворяло.
Впрочем, продлилось это не так уж и долго, потому что спустя примерно полтора месяца подобных отношений молодая пара решила съехаться, девушка собрала свои вещи, которые компактно уместились по трем баулам, называемым в народе рисовыми сумками, паре чемоданов и нескольким пакетам, и со всем перечисленным переехала в квартиру молодого человека не без активной помощи последнего.
Вечером того же дня молодая пара, уставшая от сбора, перевоза и последующего разбора вещей, возлегла на кровать и заснула в крепких объятиях.
На следующее утро они проснулись и обнаружили, что разъединить эти объятия они не могут, поскольку конечности их и лицевые стороны тел срослись друг с другом, словно бы образовав одно существо с двумя парами глаз, влюбленно глядящих друг в друга. Впрочем, слово «обнаружили» тут не совсем уместно, поскольку молодая пара скорее не проснулась, а внезапно осознала себя одним единым существом, пребывающем в экстазе от своего единства.
Тем временем, вышеописанные признаки пребывания девушки в квартире начали действительно прорастать, так что ковер и одежда в шкафу уже натурально колосились ее волосами.
В последующие дни молодая пара начала перерабатывать свою среду обитания, объединяясь с квартирой. Сначала их плотью обрасла кровать, затем прилегающие полы и стены покрылись едиными кожаными коврами и обоями. Под кожей же имелись мышечная и жировая прослойки, нервные окончания и даже специфические костяные наросты там, где по мнению данного организма требовались конструктивные усиления.
Спустя несколько недель квартира представляла из себя не более, чем пространство, покрытое буграми плоти и обтянутое кожей, посреди которого имелся нарост в виде специфического кокона с двумя парами глаз и единым мозгом, постоянно пребывающем в эйфории, сопоставимой с непрекращающимся оргазмом.
Поскольку для поддержания жизни в организме требовалась энергия, в скором времени начался процесс деторождения, осуществляемый посредством специфического органа, имеющего анатомию женского влагалища, однако с вкраплениями мужских половых признаков, что обеспечивало возможность самооплодотворения.
Потомство появлялось по одному экземпляру с периодичностью от раза в несколько часов до раза в месяц. Периодичность зависела от выживаемости потомства. Причины смертности не отслеживались.
Порождаемые молодой парой создания представляли из себя антропоморфных существ, низкорослых и худых, с длинными многопалыми конечностями и бледной кожей, вместо головы имевших что-то среднее между жвалами и клювом.
Функцией потомства являлась ночная охота и прокорм организма, рацион которого преимущественно состоял из мяса.
Также из-за того, что родственники девушки, утеряв с ней связь, начали ее назойливые поиски, организм выработал специфический защитный механизм, представлявший из себя железы, вырабатывавшие секрет, по составу схожий с желудочным соком повышенной кислотности.
Организм был обнаружен во время ликвидации последствий катастрофы, при попытках транспортировки погиб в связи с повреждением нервных центров при его отъеме от структуры жилого дома.
Работы по отлову потомства организма продолжаются.
А одна городская музыкальная группа, играющая в стиле метал, прочитав про этот случай на новостном сайте города в сети интернет, даже написала песню, посвященную описанным событиям. Далее приводится текст этой песни, названной «Мясная семья».
Мясная семья
Первый куплет:
Мы влюбились с первого взгляда,
Скоро начали жить рядом,
Ногти и волосы в ванне
Скоро начали прорастать.
Следы твоего присутствия,
Смешались с моей сущностью,
Мясной организм, плюющийся
Кислотой, — это наша семья.
Припев:
Наши плоти — это наша плоть,
Наши жизни — это наша жизнь,
Своей кислотой мы сожжем,
Любого, кто попробует нас разделить.
Второй куплет:
Мы намертво срослись с домом,
Наша кожа — обои комнат,
В нашей раковине мы в покое,
Ничто не разделит нас.
Наш дом — наша крепость,
Мы здесь сплавились вместе
Единое мясное тесто,
Единая мясная семья.
Брейкдаун:
Любовь соединяет сердца,
Любовь соединяет плоть,
Наш дом и наша семья — Единое мясное гнездо.
Повторение припева.