Глоток «Маргариты»

— Когда хочется снять напряжение, я прихожу сюда, — Берсенев выдал правдивость откровения с обстоятельством «вдруг» про обыденность на торном маршруте; выдавил из себя ухмылку усталости, поскольку не ей играть первую скрипку сию-то секунду, а доверию на вес чистокровного золота в промышленный бум подражаний, прорех и пародий. Он, оказывается, приходит в двухэтажное, зеленоватое наращённым мхом на искусственном камне, строение. Там окна устроители расположили в шахматном порядке для прозрачности и непроницаемости пластикового стекла, над входной дверью уже светятся в сумерках бледно-рыжие буковки «Маргариты», а по крыше гуляют работники в кислотных жилетах. Им Берсенев даёт ещё полчаса работы.
— А потом они уйдут. Задержались сегодня. Ты ведь помнишь их вчера на том же месте?
— Помню. Это заведение выборочного общепита. Функционирование исключает выходные дни и закрытие до двух часов ночи. Бар открыт клиенту с двенадцати дня. Я не клиент. Иногда только бросаю взгляд в здание по пути на работу. Напротив через дорогу находится другой бар, и ты говоришь о нём, когда ведёшь монолог об организации подобного рода. Уникальный маршрут, где второе прикрывает первое, всё ещё уникален.

К Олегу на левое бедро спадает из группы пышных брюнеток в блестящих одеждах кокетливая и ароматная светловолосая мадам. Четвёртый возрастной десяток ей должен быть точно, обильной на предложения в слуховой канал мужчины, примечательно знакомого исключительно выше пояса. Они не половые партнёры, хотя отличные и вечные друзья. Берсенев из пышных, лавандовых губным качественным блеском, уст звался «Олегом». За «Олежека» красотка с удовольствием выпросила щадящий щипок ягодицы и серьёзность с лица пламенного – рыжеголового – приятеля-друга. Имя того, с кем Олег явился, обольстительно румяная пышка в глаза собственнику и произнесла. Одарила комплиментом смоль его ресниц и поставила точку:
— Ты привлекаешь не по тому, где приманчиво похож на Олега, зам.

В «Маргарите» на каждом столике стояли маленькие металлические часы с круглым циферблатом. Стоять им не падать корнями по центру столешниц: установили крепежом на славную память о времени в рамках клиента. Их двусторонний временным стрелочным показателем экземпляр информировал о двадцать третьем суточном часе. Блаженная даль до конца. Берсенев откинулся на спинку дизайнерского «потрёпанного» диванчика с желанием раскрепощения тела в позе. Развести руки в стороны, но скрестить ноги – вот и свобода с учётом мироощущения цели прибытия. Ею что-то уже сделано. Во благо совершенствования полноты предстоит остальное. Олег советует вздохнуть непринуждённостью и перестать считать головы в баре. Суббота и народ гуляют под музыку совместимостей идеалов. Есть живая, на сцене, с командой мужчин вокруг благозвучия певческой жилки женщины; есть такая, как зам, – электронная.
— Ты хочешь, чтобы я здесь, здесь, где тебе очень и очень душевно, нашёл себе женщину?
— Да, хочу, приблизительный Орион, — Олег сначала кивнул, затем подтвердил словесно прямое направление с вежливым знаком вопроса. – Я настроился на просмотр любовной сцены с участием твоего искусственного ума в качестве героя-любовника. Тут есть ещё робототехника? Знаю, ты можешь видеть соплеменников.
Орион повёл себя дерзко и отпил жгучей, медно-красной, жидкости из стакана напарника. Принудительному – этому – союзу человека и робота шёл первый месяц, а Берсенев запутался в днях, слишком долгих, чрезмерно отличных от прошлого раздольного царствования себя над делами. Второго глотка иной разум не сделает, иначе он просто дурак.
— Есть. Оба пола, — «электронная версия» дёрнул огненно-рыжей головой, широко открыл рот и веселился в соединениях алкогольного градуса с восприимчивой особенностью организма. – С женщиной, Олег, я буду похож на тебя. Я буду правдив относительно своей природы, чтобы она ждала большего… Мне слегка игристо, я не обладал женщиной, но ощущаю, что могу её хотеть. Все эти фантазии зачинщика о слиянии искусственного и естественного – заведомые ласки общественного на почве интимного побуждения.
Девушка зовёт на танец. Ей также слегка игристо и понятно стремление жизни бить тут ключом родниковой воды. Глотнуть от парня неизвестности индивидуума и ясности совместного действия по отказу или согласию с приглашением она готова. Орион поднимается, разворачивает удачливую особу спиной к себе, обнимает, прижимается чётче и уводит на танцпол. Берсенев фантазировал о такой реакции и созданию пары по щелчку во всех вовлечённых во это мозгах? С какого он вдруг откровенность о самом из самых обычных и горьких с продуктом комфорта по пьяни чудес всемогущих? Ориона той милашке не забыть. Бы. Попросить за всё откровенно хорошее выйти и отключиться.
— Выйти и отключиться, — проговорил Олег, — на всё хорошее Ориона ей не проблематично. Нет-нет! Поблагодарить за всё откровенно хорошее Ориона роботизацией человечества. Второго себя иной разум не сделает. Иначе он просто дурак. Когда можно не то же, а лучше.
Берсенев глянул на стакан, словно на последний во всём и для каждого. Гневная вспышка за откачивание энергии из чужого имущества и ослепляет, и, главное, гаснет. Погаснет как пить дать.
— Тебя поставили не конкурентом, Орион, а напарником. Если взяться за основу да идти по её поверхности.