Трамвай уходит

Она сидела на лавочке заднего вагона трамвая. В салоне никого не было — только она и какой то пожилой мужичек с аккордеоном на коленях, чуть подальше неё.
Она смотрела вслед пробегающим за окном улицам, таким же безлюдным как и этот трамвай.
Уже стемнело. Стояла летняя ночь, озаренная россыпью звёзд.
Улицы были настолько темны, что великолепие безоблачного неба открывалось человеческому взору почти во всей своей полноте.
Она прыгнула в первый попавшийся трамвай, потому что нужно было уехать. Не слишком важно куда именно. Лишь бы уехать, исчезнуть, хотя бы в своём воображении. Она знала, что её найдут, все равно найдут. Если это будет им нужно.
Трамвай неспешно двигался по ночному приморскому городку, унося её мысли, чувства — все то, с чем она хотела расстаться, что ее давило, не оставляло в последнии дни.
И она решилась. Уже без страха, легко, даже удивительно просто.
Она бежала из дома, пытаясь убежать от себя.

Сзади послышался звук аккордеона. Она обернулась.
Человек двигал своим инструментом, смотря прямо вперёд, с вниманием, будто увидев что то, в полуосвещённом салоне. Звуки неслись протяжно, нескладно и сдавлено. Казалось, их издавала давно отжившая своё машина, перед тем как окончательно замолчать.
И мужичек запел. Также тяжело и нескладно, похмельным хриплым голосом. Похоже, он совсем не замечал её, а может быть просто не мог ее увидеть. Он орал какую то песню про судьбу и волю, пропуская слова, и не попадая в звучание инструмента. И что то одичало — одинокое исходило от его песни.
Она старалась не слушать, углубившись в свои мысли. Страха почти не осталось, страха перед приближающейся неизвестностью.
Трамвай бежал вперёд, мимо пустых остановок, стуча всеми своими колёсами. И казалось, увеличивал ход.
Увлёкшись раздумьями, она некоторое время не смотрела в окно. Спохватившись, оглянулась. За окном стояла непроглядная тьма. Домов, улиц видно не было. Она прильнула к стеклу, пытаясь что то рассмотреть, но не увидела ничего, лишь мерцающие огоньки огромного звёздного неба.
А под небом — ничего.
Вагон все также продолжал скрипеть и шаркать двигающимися где то под полом механизмами. А стук колёс превратился в подобие шелеста, теперь они не бились о рельсы, а проносились по ним совершенно плавно. Или может быть, металлические рельсы уже закончились, а вместо них была земля, воздух, или пустота.
Одичалая песня продолжала литься, и сердце рвалось на осколки, рассыпаясь в бесконечном пространстве звёздного неба.
И бесповоротная обреченность, и смиренность была в этих звуках, уносящих раздавленную человеческую душу в небытие.
Ей пришло осознание, что ее прошлые мысли, и чувства, и переживания, и надежды — все перестало иметь какое либо значение. И теперь не существует. Прошлое — безвозвратно ушло, и никогда больше не вернётся. Также ушли и страхи, тревоги, обиды.
Тот мир, которого она знала, его цели, смысл, значение — все это осталось снаружи, вне. Мысль об этом ее никак не тронула. Ей было не жаль.
Пустота подкрадывалась к сердцу, вытесняя из него все прочее, что сейчас представлялось лишним, только отягощающим. В ее глазах поселилось спокойствие.

Тёмная масса трамвая растворялась в ночном небе, уходя в Неизвестное.