Глава VII. Уникальность (Глава 8)

Я слышу злые голоса, и они говорят мне, что я – не уникален. А самый громкий из них кричит, что не уникальны все. Вы действительно могли прийти к мысли, к которой кто-то уже пришёл сто лет назад. Вы можете создать велосипед, а можете создать что-то более сложное, хоть и уже созданное кем-то. Лично для вас это обстоятельство не снижает ценность действия. И кажется, что вы тратите время зря, но вы учитесь думать самостоятельно. Вы можете идти по чужим следам, но в итоге на земле останется след вашей подошвы.

Одна и та же мысль может опираться на разные источники: разум или чувства, жизненный опыт или догадки. Результат тем богаче, чем богаче то, что ему предшествует. И верить во что-то становится проще, когда есть несколько способов доказательства. Бунтарство, например, не уникально само по себе как явление, но уникально в каждый отдельный период времени в каждой отдельной сфере. Наш бунт нужен нашему времени, а наше время, как и любое, уникально.
Люди видят копию и оригинал там, где следовало бы видеть новое и необходимый, предшествующий новому фундамент. Человек может сказать: “Всё уже сделали до меня”, сняв с себя ответственность. Но человеку доступно также сказать: “Всё уже сделали для меня”, то есть для того, чтобы ты смог показать всего себя.

С каких пор уникальные люди закончились? Сколько уже поколений несёт на себе клеймо блеклых теней прошлого? Никто не решится вам на эти вопросы твёрдо ответить, потому что это риск обесценить те или иные периоды развития общества. А ругать современников всегда проще. Покойники не возгордятся сильнее от того, что ты их похвалишь. Но быть первым – не значит быть лучшим. Ты боишься претендовать на уникальность, но не лишай этой роскоши других. Неужели получается, что прошлые жители планеты Земля могут умножить мою уникальность на ноль, а наоборот это не работает? Раз я пришёл к мысли, к которой пришёл кто-то столетие тому назад, то не уникален не я, а точнее не только я, но и он теперь тоже, правильно? При условии, что я им не вдохновлялся, конечно же. Отлично, давайте теперь не только бояться случайно повторить прошлое, но и бояться, что нас самих повторят в будущем. Теперь от клейма неуникальности не застрахован никто.

Но всё это звучит очень дико. Твои достижения не оценят, не допустят того, чтобы они стояли с достижениями прошлого, потому что это сразу поставит тебя на ступень выше окружающих. Тебе скажут, что ты не такой же выдающийся писатель или художник, как кто-то до тебя. Человек согласен поставить тебя в один ряд с собой, но не с гениями прошлого. Ведь тогда все твои заслуги вроде как посильны и ему. Смысл в том, что человек не столько переживает за великих людей, не желая ставить тебя с ними в один ряд, сколько боится того, что ты, живущий с ним в одно время, сможешь заявить о себе, а он – нет.

Вера в свою уникальность – это не высокомерие, не обесценивание кого-то до тебя, а способ пробудиться ото сна, осознав особенность своей жизни. Ты воплощаешь в жизнь то, что приходит тебе на ум, потому что боишься, что никто не сделает это, кроме тебя. Ты боишься, что это пришло на ум только тебе и умрёт там же, запертым и неуслышанным.
Кто-то перестаёт верить в уникальность раньше, чем успевает её встретить в жизни, поэтому при встрече пытается дать ей другое имя. Уникальным действительно становится быть сложнее, ведь нашему поколению оставили огромное наследие люди прошлого. В нём легко раствориться. И возможно действительно: чем больше наследия оставляем мы будущему, тем меньше времени у будущего на само себя, но это его проблемы.