Новый мир

1.

То ли дождь, то ли лёд колотит по оконному стеклу рано утром. Темнота ночи ещё не рассеялась. Надеюсь, никто не рвётся через окно. Я замираю и прислушиваюсь к шорохам в квартире.
Котик уже носился сегодня. Он рано-рано начинает бегать, суетится, что продолжается не долго, а потом засыпает у меня в ногах.
Лёд бьет по окнам, заглушая тиканье часов. Шорохи доносящиеся из темной глубины моего дома, становятся почти не заметны. Я вслушиваюсь в звуки, и вскоре вновь засыпаю.

Сегодня в зеркале я заметил странное отражение. Там появился незнакомый человек; его скуластое осунувшееся лицо, кажется, я уже видел, но где и кто это, совсем не помню, и не знаю.
И вот я поднимаюсь по лестнице, где на каждой площадке, между ступенями, переживаю одно и тоже. Я помню как ушла моя мать, самый близкий человек. Так же поднялась по ступеням, вышла, села в вагон поезда и уехала. Без лишних слов.
И теперь здесь каждый шаг напоминает о ней.
Эта нить оборвалась. Никогда бы не подумал, что прошлое так легко исчезает.
Поднимаюсь вверх по ступеням, и стена, которую я называю Стеной Времени, медленно отодвигается, освобождая все новые пространства.
Обычно это совершенно незримая преграда, которая — в моем воображении — должна отделять происходящее от следующего момента. Но сейчас я ее вижу.
День за днём человек идёт за ней. Что там, за этой стеной — не известно. Но однажды она исчезнет, дав свободу, и эта свобода принесёт радость или печаль, или же просто темноту.
Я выбрался наружу, иду по обочине дороги, мимо забора, который обрывается оградой с мусорными ящиками. Краем глаз, среди раскиданных повсюду отходов, замечаю на земле что то знакомое.
Я вспомнил! Это журналы «Новый мир». Старые советские журналы неплохо сохранились. Когда-то, в школе ещё, я их листал и находил там много интересного, чего не видел и не знал раньше.
Я поднял их, стряхивая кое-где прилипшую грязь.
Что делать с ними? Даже положить некуда, чтобы забрать с собой. Внутри чистые нетронутые страницы, с теми же фотографиями, которые мне так хотелось оставить себе, тогда ещё.

Ника исчезла месяц назад, и лишь далекая грусть мне напоминала об этом.
Но сейчас давит в груди.
В одном из последних писем она говорила, что просыпается ночью от страшной головной боли, так что хочется кричать. Молодая женщина страдает от непонятной болезни, которая её выматывает.
С этим ничего не поделать, остаётся только любить, и дарить ей своё тепло — лечить этим.
Моя свеча продолжает гореть.

Чувство одиночества меняет человека, иногда доводя до исступления. Ночью мне пригрезился образ угрюмого здания, возвышающегося в стороне от города. Редко кто появлялся вблизи него. Ещё реже в одном или двух окнах загорался свет.
Мрачное сооружение утопает в дикой зелени, его стены обвиты густым плющом.
Я знал, что этот дом известен под названием «Клуб разбитых сердец». Книга рассказов с таким названием лежала на тумбочке, и я уже несколько дней читал её перед сном.
Я спал, и мне снились бесчисленные коридоры в безлюдном здании. Я заглядывал почти в каждое помещение, но мне не встретился ни один человек. В одном из верхних этажей, наконец, я услышал голос и придя туда, попал в светлый кабинет, где стояло множество столов, шкафов, стеллажей. Здесь находились женщины, девушки, и все напоминало обычную рабочую обстановку. Ника сидела у окна.
Я сразу узнал её, хоть никогда не видел. В своём воображении я так и представлял — стройную красивую девушку, какой была моя подруга из переписки. Она оказалась именно такой: рыжеволосая, с тонкими аккуратными чертами лица.
Ника лишь мельком посмотрела на меня, и вновь принялась заниматься своим делом. Я стоял у входа, наблюдая.
Она вставала, доставала что-то из шкафа, пробегала мимо, с кем-то разговаривала.
На столах были разложены большие листы чертежей необычной техники. Я с любопытством смотрел на эти схемы. Кипы документов, разноцветных папок загружали столы. Кто-то говорил по телефону, кто-то смеялся, или обсуждал что-то.
Я долго слушал, пока не стало скучно.
И тогда я ушёл. С лёгкостью, в последний раз мимоходом взглянув на Нику, которая была занята чтением и этого не заметила.
Уходить навсегда нужно просто, даже с улыбкой, будто выходишь на пару минут, прогуляться.

Разбудил меня кот, который орал, стоя у постели. Мне пришлось прогнать его, но видение продолжало звучать в голове.

Лёд бьет по окнам. Это ветер разносит замерзающие капли дождя.
Их звук заглушает все другие звуки.
Я слушаю и незаметно проваливаюсь.

2.

Кот почему-то выгнул спину, увидев меня в полный рост. И залез под кровать, что он всегда делает если хочет укрыться.

Я двигаюсь словно тень. По крайней мере, парочка идущих навстречу прохожих совершенно не заметила меня, и пришлось спешно уворачиваться.
А тут ещё необычное ощущение, будто видишь одновременно со всех сторон.
Сунул десяток журналов под мышку, вышел на тротуар. Старательно обходя людей, вдруг натыкаюсь на маленького мальчика, который не испугался, а завизжал и тыкнул в меня пальцем.
И тут поразила мысль, вернее вопрос «где я ?», который только что явственно проявился.
Необъяснимая тоска эхом отозвалась внутри, возбуждая, и беспокойство, и страх.
Двигаясь механически, я вдруг оказался там, куда приходил почти каждый день.
На первом этаже жилого дома располагалось отделение почтовой связи, в котором я состоял почтальоном.
Я оказался на своей работе.
Вбежав по крыльцу, попадаю в просторный зал, далее через дверцу у барьера — в служебное помещение.
И вижу на своём рабочем месте два письма. Быстро просматриваю, и откладываю в сторону. Журналы, которые принёс — аккуратно помещаю в нишу под стол. Все, кроме одного.
И так не терпится его раскрыть, что я усаживаюсь, и начинаю листать страницы.
Странное дело. Многое прочитанное когда-то в этом журнале, оказалось настолько запомнившимся, будто я прочёл это вчера. Но впечатления сейчас совсем другие.
Технический прогресс не стоит на месте. Я вспомнил статью про механических существ -роботов, про искусственный разум и что когда-нибудь эти существа станут обычным явлением. Люди создают себе подобных, наделяя интеллектом, силой, способностями.
Я подумал, что в мире, где так сложны отношения
среди людей, приходится доверять существу чистому, непорочному, созданному именно для этого: быть рядом и служить человеку. Ведь так?
Это такой же человек…
По-сути, чем робот отличается от человека? Всего лишь отсутствием внутреннего образа, что называют душой… В которую ещё нужно верить. А если нет души? Тогда — ничем…

Я был погружён в свои размышления, и не замечал ничего вокруг.
Кто-то тронул за плечо и я вскочил.
Рядом стоял невысокий паренёк, в чёрной куртке, в плотно натянутом на голову капюшоне, частично скрывающим его искажённое шизофренией лицо.
Он сказал глухо: «Здравствуйте...», потом что-то пробормотал.
Я узнал Степана, почтальона из соседнего отделения и поздоровался с ним.
Тот суетливо прошёлся по помещению, влез в ящик стола, достал что-то, сунул в карман и обратился ко мне, с трудом выговаривая:
— Вы… шел..? Неделю… не было. Меня… вот поз… вали…
Я удивленно вздрогнул.
— Неделю..? Как..?
— Они… звонили… не отвечаешь.
Я принялся усиленно соображать.
Вчера ещё был на работе…
— Очень странно… Помню, на днях здесь был человек, который меня спрашивал… А потом забежал чёрный котяра… Да. Вроде, кот…
Он пристально посмотрел и произнёс:
— Это… гал… лю… цинации… У меня такое… было.
Я отправился в зал, где находились посетители, собираясь найти кого-то из операторов, чтобы мне объяснили.
У барьера стояла очередь. Средних лет женщина, оператор, была полностью сосредоточена на работе и, хоть я был рядом, этого не заметила. Я спрашивал, даже дотронулся до ее локтя, но к моему удивлению, она не поняла, лишь поправила рукав блузки.
Никто из стоящих в очереди также не обратил на меня внимания.
Никто меня не видит, и это ошеломило. Я почувствовал новую волну страха, даже жар…
Я бросился назад, где находился Степан, но не нашёл его…

3.

На рабочем столе продолжали лежать два письма. Обычные запечатанные конверты, с адресом, написанным шариковой ручкой.
Я находился в глубокой задумчивости. Страх парализовал мышление. Я смотрел на эти письма, и не знал что делать. Подсознательно понимая, что нужно двигаться, делать хоть что нибудь, я ухватил их и забросил в сумку.
В дороге разберусь, куда отнести.

Все так же, никем не замеченный, я появляюсь на людном тротуаре и быстро шагаю вперёд.
Адрес!
Вынимаю оба конверта, всматриваюсь в размашистый почерк на одном из них. Понимаю куда идти.
Затем другое письмо. Почерк был аккуратный женский, и адрес с указанием известной мне улицы.
Только дома с таким номером там нет. Это озадачило. Впрочем, нужно поискать.

Я стоял в просторном светлом помещении, где пахло краской и клеем. Повсюду, на огромных щитах, размещались строящиеся пространственные изделия из пластика и стекла — макеты зданий.
Я находился в своей макетной мастерской, в которой трудился много лет назад. Все было узнаваемо, и удивительным образом не изменилось с тех пор.
Поначалу мне казалось необычным то, что на самом деле эта макетка располагалась в другом городе. Но все же я снова стоял здесь, и это действительно она — моя мастерская. Остальное не важно.
Я прошёлся, оглядываясь. Вот эти стеллажи я сам сделал. Они там же, где и были раньше. Вот мой станок, и вентиляционная труба над ним: я тогда долго вывешивал её, чтобы она не мешала работать. Вот там, за углом наша раздевалка, и на стене висит большой железнодорожный макет, с рельсами, с домами, с фигурками людей и растениями, сделанными из полиэтилена.
Все на месте. Я снова здесь, и я рад этому…
В руках я держу письмо, которое нужно передать кому-то. Но в помещении никого не было.
Я прислушиваюсь, мне кажется что слышу чей-то голос. Выхожу в смежное помещение. И лицом к лицу сталкиваюсь с яркой темноволосой девушкой в синем платье.
Девушка вздрогнула от неожиданности, потом улыбнулась и спросила в чем дело. Письмо забрала, мы немного пообщались, и она предложила подождать других сотрудников (которые в данный момент обедали). Я вспомнил своих прежних коллег, и захотелось дождаться их прихода.
Девушка удалилась, а я присел на стул изучая строящуюся необычайную конструкцию.
Долго я так не просидел, потому что моя собеседница снова появилась. В этот раз мы даже шутили, а я поведал ей о своём странном положении, о чем я иногда забывал, но снова вспоминал, и мучился неизвестностью.
Эта девушка привлекала.
Мне нравился её облик, в котором оставалась загадка,
а тонкая женственность, очаровательный голос решали все.
И судя по всему, заняться ей было нечем, она развлекалась общением со мной. Когда же она вновь улыбнулась, у неё во рту что-то блеснуло, цветом напоминающим металл…
Впрочем, я уже ничему не удивлялся, как не мог удивиться и очередной галлюцинации…
Затем девушка снова оставила меня.
Спустя некоторое время, пока никто не пришёл, я решил побродить по производству.
Я походил у макетов, затем почти случайно заглянул в одну из дверей, где стоял полумрак. Увидев выключатель на стене, я нажал. Загорелся свет, на мгновение осветив небольшую комнату. Но только на мгновение, затем выключатель сработал сам. Я снова нажал, но погорев буквально секунду, он снова отключился. Но сейчас я заметил, что у стола, в кресле сидят двое. Моя полу-знакомая девушка и с ней какой-то человек. Я дёрнулся от неожиданности; услышал: «Не включайте, пожалуйста». Сквозь темноту человек показывал на свою руку, и этот жест означал его возможность щёлкать выключателем с расстояния, не прикасаясь к нему.
На его пальце как будто бы возник огонёк, похожий на маленький индикатор; человек быстро прикрыл его. И вот это последнее произвело необычайное впечатление. Что-то шепнуло мне, что он на самом деле — не человек. Это робот, который своей внешностью полностью повторяет человека.
Девушка в синем платье, сидящая рядом, молчала, и была мрачна. И жуткая догадка пронзила меня — ведь и она не человек.
Странная ее обходительность с незнакомым мужчиной только подтверждала, плюс необычное что-то, и в улыбке — цвет металла…
Я быстро вышел, закрыв за собой дверь. Одна мысль мной овладевала: «Вот оно, уже началось… «
Я вышел из цеха. В общем коридоре мне послышался гул множества голосов. Это наши сотрудники — живые настоящие люди — обедали в одной из комнат. Но я уже не стал никого ждать, я хотел успеть до наступления вечера сходить по второму адресу, а это, как выяснилось, совсем не близко…

4.

Только сейчас я обратил внимание, что нависшие тучи совсем почернели.
В этот день (а сегодня именно день..? а не клочок, вырванный из воображения ?) я совсем не подумал о погоде — что недопустимо для почтальона. Если будет дождь, то вымокну, потому что укрыться больше негде.
Дождь? Или уже снег? Это поздняя осень? Не помню. Люди идущие навстречу одеты тепло, как зимой. Значит да, скоро зима.
Я оглядел себя. На мне из верхней одежды оказалась лишь лёгкая куртка, но я совсем не чувствую холода. Скорее жар бродит во мне.
Я спешу, в голове вспышками образовываются разные мысли, в которых я даже не успеваю разобраться.
Я не знаю как мне выйти из этого состояния. Это поначалу казалось занятным: видеть окружающее как бы наизнанку.
Оказавшись рядом с проходящим мимо человеком, я слышу о чем он думает. Тихий шелест его мысленного потока поначалу забавлял, но потом становилось мучительно. Вокруг множество голосов, со всех сторон. Чаще это недобрые тяжелые мысли, с тревогой, с раздражением, даже крики отчаяния…
Мне нужно скрыться, потому что не выдерживаю такого скопления чувств. Слишком тяжелы они.

Я свернул на одинокую тропку, ведущую к полю. А там, за полем, за небольшим прудом, начинается искомая мной улица, и где-то в той стороне должен располагаться дом (если это дом) с указанным на конверте необычным адресом.
Голоса в моей голове стихли, я немного успокоился. Я шёл по тропе, и был рад тому что земля под ногами не настолько сыра, чтобы увязнуть.
Я стал рассудителен. Возникший внезапно очередной вопрос обжег своим смыслом.
«Это все сон? Я не успел проснуться, и все что мне сейчас кажется — просто галлюцинация, как сказал Степан..? Ах да, Степан. Ведь он меня увидел, и мы даже общались… И эта девушка из макетки (которая, может быть, и не девушка)- тоже меня видела… Странно-странно… Степан, я знаю, иногда видит необычное, только он один. Болезненные видения в форме причудливых маленьких существ посещают его… Иногда. Мешают ему работать. Сколько раз замечал, как он пытался с себя что-то стряхнуть. Молчал потом. Виновато улыбался. Успокоительные таблетки немного помогают.
Неужели я стал таким..? Ужас. Но почему..?
Вчера, когда пытался уснуть, вдруг кольнуло в сердце…
Я переживал из-за Ники. Куда она делась..? А… если… Ее уже нет? Как так ?»
Слова оборвались. Я интуитивно шагал по извилистой дорожке, не замечая окружающего.
Кто-то окликнул, и я обернулся. В нескольких метрах от меня стоял человек. Это был немолодой мужчина, в фуфайке, в шапке. С сумкой через плечо. Заросшее щетиной лицо, морщины, подавленный взгляд — первое на что я обратил внимание.
Человек спросил:
— Извини… До станции далеко?
Мне множество раз приходилось общаться с незнакомыми, показывая дорогу. Я ему сказал куда нужно идти, чтобы получилось кратчайшим путём.
Возникла очередная мысленная вспышка: «Он меня увидел… Значит, я существую… Да. Конечно же! Дурацкое состояние...»
Человек пошел рядом, нам было по пути. Я спросил:
— А вы откуда?
— С Урала...- ответил он. — Они нанимают рабочих. Но я уже третий день, и больше не могу.
— Вам на электричку? Там касса будет перед мостом…
Он отмахнулся.
— Денег нет. Я так, ничего… Мне бы домой добраться…
— Понятно. А эти что? Тяжело?
Он вынул руки из карманов и показал. На ладонях виднелись темные пятна, и свежие раны.
— Ведра с мазутом… По пятьдесят килограмм. Работяг нанимают, но я не смог…
Он отвернулся и сказал как бы самому себе:
— Только что случилось… Врач не успел приехать, да я не стал ждать. Устал слишком. Я лучше домой…
Пока мы шли вместе, я переживал стойкое ощущение будто общаюсь с неживым. Мой спутник чем-то значительно отличался от этих людей — деловых, суетливых, самодовольных или измождённых жизнью, которых я только что встретил на улице, когда вышел из почтового отделения. В этом же человеке присутствовало необычайно
безмятежное спокойствие. Я не чувствовал ничего подобного в себе, продолжая быть зависимым от окружающего, и от людей с которыми общаюсь.
Человек что-то говорил, о себе, о своём доме, о былом.
А я думал, есть ли у меня теперь что-либо из прошлой жизни? С уходом матери многое перечёркнуто. Кто был мне другом, давно исчез. Кто меня тогда знал — забыл. Прежний мир перестал существовать, как архаизм, не имеющий уже никакого значения. Вместо него образовалась «чёрная дыра», втягивающая в себя остатки смысла, рана продолжающая болеть — это особенная жизнь, называемая «твоё прошлое», далекая галактика, которая живет в памяти только потому, что суть всего существующего сформирована именно там. Можно меняться до неузнаваемости, стремясь к совершенству. Но начало этого развития было положено именно тогда, и это не изменить, а значит ничего существенно не переделать, и тот самый «Мой дом» останется таковым навсегда, пусть даже в иллюзиях.
И как бы ни уходить, возвышаясь над миром, будешь туда возвращаться снова и снова. В стремлениях, или бессознательно, или — в мытарстве…

Затем мы разошлись, и каждый пошёл своим путём. Его фигура растворилась среди поникшего кустарника.

5.

Начало темнеть. Я вышел на глухую улочку, тянущуюся куда-то вдаль. С обеих сторон выстроились небольшие домики. Вокруг было тихо и безлюдно.
Кое-где светилось в окнах, или слышался отдалённый лай собаки.
Подойдя к ближайшему дому, я вгляделся в прикрепленную к стене табличку. На ней стояло «улица Одиночная», и номер дома «15».
Эта улица действительно, в соответствии со своим названием, находилась в стороне от других.
Начиналась от поля и шла дальше, к лесу. В адресе на конверте был указан номер дома «99». Значит, где-то в конце.
Когда же я дошёл до последнего дома, его номер оказался «77». Далее была поляна, а за ней возвышались деревья.
Я постоял немного, и повернул назад, полагая что на письме просто неверный адрес.
Кто-то крикнул. Я огляделся, но никого не нашёл. Явственно слышался зов, но никого поблизости не было.
Спешно, оглядываясь, я направился обратно, чувствуя что волнение овладевает мной. Окрестность погружалась во мглу, что создавало неопределенную опасность.
Не заметив под ногами выбоины, я упал, и на мгновение закрыл глаза.
Светлые круги плыли передо мной. Я чувствовал боль в руке, и проникающий холод.
Приподнявшись, я понял что весь перепачкан. Отряхнулся, с трудом пошевелил рукой.
«Что теперь делать? Кто это
? Не этот же..?»
Я посмотрел на огромного чёрного кота, сидящего напротив, под забором. Его глаза светились как два фонаря, направляя свой свет в мою сторону.
В этот момент я осознал, что возвращаться не хочется. Ведь ничего не изменилось. Я не понимаю кто я теперь, и что мне делать, и зачем хоть что нибудь делать.
Я медленно поднялся, посмотрел в одну сторону, потом в другую. И пошёл к лесу, не оглядываясь, не думая больше ни о чем. Все что я теперь знал, это нежелание вновь оказаться в непонятном тоскливом состоянии, между существующим и пустотой, оставшейся на месте моего прошлого… Искать смысл, которого нет, просто из желания зацепиться хоть за что-то, перемещаясь из одной иллюзии в другую, и оставаться в абсолютном одиночестве, с надеждой обрести покой, хотя бы даже на самом дне мира.
Начался дождь. Сначала едва-едва, затем капли стали крупнее, и наконец, затянуло.
Я иду по мокрой примятой траве, раздвигая ветви, сквозь голый кустарник. Ушибленная рука продолжает болеть, при каждом её взмахе.
Сквозь хруст и шум дождя, мне внезапно послышался шорох позади. Я оглянулся, но ничего не увидел.
Отчаяние меня поглотило. Эта беспросветная мгла — все к чему я пришёл, все что у меня осталось.
Прошлое, тот самый «Мой дом» — разлетелось вдребезги, потому что прошлое это люди, которых я считал близкими, родными, дорогими. Все те, кто позже стёр меня из памяти, будто и не было никогда.
Осталось настоящее, небольшим серым кусочком — до этой стены, которая медленно ползёт, освобождая путь ровно на два шага вперед.
Мне нечего терять. Странным образом, мне почудилось на сердце что-то тёплое, почти готовое перерасти в радость. Мне показалось, что теперь я могу вырваться за эту стену, сумев сдвинуть ее на большее расстояние, чем позволено.
«Улица Одиночная, дом 99» — адрес, который оставался в моей голове, как заноза.
«Что это? В этой глуши может находиться какой то дом? В темноте и бездорожье. В книжках таким образом описывают дом с привидениями… Души мертвецов, которые угрожают порядочным живым людям...»
Я нервно рассмеялся. Мне показалось забавным, куда иногда заносят меня собственные мысли…
«Я выясню все. Привидения это всего лишь души умерших людей… Не больше, не меньше… А вовсе не одержимые… Это ведь души. Даже простое наличие души говорит о человеке. Не все сейчас имеют душу… Душа это мучительно даже...»
Я пробирался по лесу, царапая лицо, постоянно за что-то цепляясь, спотыкаясь.
Впереди же продолжалась темнота. И дождь поливал нещадно, предательски.
Я пытался не злиться, но в конце концов злость стала сильнее меня, я выбился из сил, готовый закричать.
Но внезапно упёрся в кирпичную стену. Я ее заметил издали, но как и многое другое, отнёс к галлюцинациям.
Стена была настоящая.
Изучив ту область, которая попала в поле моего зрения, я решил что это все же стена дома.
Может быть, того дома, который я пытался найти.

6.

«Кто же я? Что я могу значить, чтобы это отличалось от полного нуля? Подо мной — рваный кусок прошлого, надо мной — бесконечность будущего. И это не такое будущее, каким оно представляется в солнечном детстве. Будущее — такая же тёмная пустыня, как и прошлое, только уходящая в бесконечное никуда. Кем бы ты ни был, чем бы ни занимался, все достижения, все достоинства твои теряют какую либо значимость, если посмотреть на них со стороны, с изнанки… Это даже смешно, и страшно одновременно… Достичь великого, поймать золотой луч удачи, все то, что потом будет сметено… в прах...»
Рассуждая таким образом, я иду вдоль стены, в поиске чего-либо, что вело бы внутрь здания.
Вижу окна на высоте второго этажа. Они так же темны, как и все вокруг — ни огонёчка, ничего.
Шаркая по кускам упавшей штукатурки, я внезапно оказываюсь на узенькой дороге, которая проходит от перелеска и далее вдоль постройки. Я направляюсь по ней, и вскоре упираюсь в дверь, под нависшим металлическим козырьком. Уже успев промокнуть от нескончаемого дождя, я был рад хоть какой то крыше.
Передо мной высокая, деревянная дверь. Чуть-чуть помедлив, ударяю кулаком. В любом случае, у меня есть оправдание, ведь я почтальон.
Внутри ни звука. Я дёргаю за ручку, и дверь приоткрывается, что меня повергает в испуг.
Но я все же вошёл.

Страх сковал движения.
Мысли про привидения, про души меня взволновали, несмотря на очевидную их нелепость.
Я искал внутри что то обыденное, простое и понятное, что выведет меня из оцепенения.
Но ничего не нашёл.
Внутри было пусто и холодно, также холодно как и снаружи. Я был мокр, раздражение вперемежку с ощущением безнадёжности, вконец измотало меня. Я скинул куртку, сорвал с окна занавеску, завернувшись в неё как в одеяло, и уселся на ближайший подоконник.
Мне показалось, что вслед за мной что-то проскользнуло, тёмное и быстрое. Впрочем, я не придал этому особого значения. Я уже привык к видениям, они неотступно сопровождают меня с самого утра. И мне продолжает казаться, что все это лишь сон.
Я закрыл глаза, усевшись по-удобнее. И вскоре задремал. Видения тут же возобновились, словно были продолжением реальности.

И мне приснился необычайный сон.
Горел яркий свет. Вокруг были люди. И мужчины, и женщины. Улыбающиеся счастливые лица проскальзывали мимо, свободно, словно перемещаясь по воздуху. Они не смотрели на меня, их не смущал мой страшный вид.
Я восседал на своём подоконнике, и пытался понять что все это значит. И кто эти люди.

7.

И мне почудилось, что слышу знакомое звучание, и что музыка эта совершенно такая же, как и та, что звучала в детстве, отовсюду: из случайного раскрытого окна, из автомобиля или из нового проигрывателя, привезённого из далекой чужой страны.
Тогда она воображалась мне отголоском необыкновенного нового мира.
Звук появился как бы отовсюду, проникающий и звенящий.
Подумалось, что раз я чувствую, помню, значит, все ещё продолжаю верить в чудеса…
В детстве я верил, что добрых людей значительно больше чем недобрых, и в конце концов придёт время, когда добро окончательно победит зло. Все станут счастливы, и каждый будет заниматься своим любимым делом. Забудутся невзгоды, войны исчезнут как утренний туман. Я верил в будущее, и жил на этой земле.
Даже не понимаю, как жизнь может быть не вечной. Это противоестественно, верно?
Ведь человек создан для вечного счастья? В свободе, в радости, среди любви и понимания своих близких.
Это необходимо. Ведь жизнь — бесконечна, иначе что будет это за жизнь ???
Странная необъяснимая музыка понесла меня далеко. Я переместился в ту точку, которая называется началом. Чистый лист бумаги, на котором ещё никто не успел написать…
Музыка звучала во мне радугой смыслов и чувств — именно это я воспринимал тогда, как данность, всеобъемлющая гармония живого с небесным.
Я оказался у себя дома. Это был далекий город, в котором мы тогда жили. Квартира на втором этаже двухэтажного дома. Я вижу все, в подробностях, до мельчайшей детали, словно не было этих десятков лет, может быть, также — приснившихся мне. Я снова вернулся туда, назад, в свою точку отсчёта. Там моя опора, и стержень моей жизни утверждается там, в нашем доме. Где живут мои родители, которые и были моей опорой всегда, от самого начала…
Внезапно что то мелькнуло в моей голове. Я вспомнил, что мама уехала… Да, вот так просто повернулась и ушла, даже не попрощавшись… Именно в тот момент, когда я очень нуждался в поддержке близкого человека. Это был единственный случай, когда от поддержки зависело и дальнейшее мое существование. Но она отвернулась, выбрав спокойствие…
Отец ушёл ещё раньше…
Друзья — люди которых я таковыми считал — разошлись прежде этого…
И остался я совсем один.
Это удивительное ощущение, когда осознаешь исчезновение чего-то очень важного, что разбилось в мелкие осколки, и больше нет его.
Я смотрю как разлетаются осколки моего дома, как таят они на ветру.
Я больше ничего не думаю, ничего не чувствую. Просто смотрю. Даже не понимаю вполне. Нет ничего, просто картинка.

А позже возвращается уже привычное понимание, что у меня нет дома, нет опоры. Нет прошлого.
Человек находится рядом, но вроде его нет, не видно, словно он в тумане.
Я хотел бы вернуться туда, хоть на мгновение. Ведь каждая душа стремится в тот мир, где ей было хорошо. Но мне некуда больше идти.
Лишь пустое пространство.
Странное ощущение.

Мои размышления перебил резкий хриплый голос, который почему-то показался знакомым.
— Вы долго ещё будете так сидеть..? Это между прочим, подоконник…
Я открыл глаза и оглянулся.
Помещение все также освещалось невидимыми светильниками.
Уперевшись затылком о косяк, я сказал:
— Не знаю…
— Напрасно, это не вежливо так врываться и лезть на окно…
Я вспыхнул.
— Да кто ты? И… Где я?
Я вспомнил. Я же почтальон, и у меня было письмо.
Я нащупал свою сумку, раскрыл ее. Письма не было. Осмотрел все более тщательно. Нет письма. Наверное, я его потерял, когда пробирался среди ветвей.
Я сказал:
— Я почтальон. Принёс вам письмо. Но… сейчас у меня его нет… Надо поискать. Я его потерял. Обронил где то поблизости.
— Вот ты и растяпа...- сказал кто-то. Его голос прозвучал совсем рядом.
Меня это разозлило.
— А ты же кто..?
— Вродекот я.
Я принялся шарить глазами в пространстве зала.
А голос тем временем буркнул:
— Да здесь я. Снизу.
На полу, прямо у подоконника сидел огромный чёрный кот, с белым воротничком. И смотрел на меня вопросительно. Его ушки с острыми уголками торчали строго вверх, а длинные былые усы слегка шевелились. Такого же кота я видел на улице, когда шёл сюда. Но тот мне показался значительно меньше, и совершенно обыкновенным…
Котяра смотрел на меня то прямо, то слегка прищурившись, помахивая хвостом. И как бы что-то ждал.
Спрыгнув с подоконника, я встал на четвереньки. Кот осторожно вытянулся и дотронулся до меня. Несколько долгих мгновений я ощущал его холодный мокрый нос, и как будто бы мысли его передались мне. Затем кот отбежал в сторону и оглянулся, приглашая меня за собой.
Я пошёл.

8.

Вродекот мурлыкая шёл впереди, иногда приостанавливаясь, озираясь будто хотел увидеть что-то и грациозно двигал кончиком хвоста.
В просторном зале, через который мы шли, помещалось множество различных вещей, начиная от каких то крошечных тумбочек для обуви, до огромного рояля, стоявшего почти в центре, совершенно невпопад. Кот ловко проскакивал между ними, на мгновение теряясь из виду, но муркнув оказывался сверху какого-нибудь шкафа, снова прыгал, и мы шагали дальше.
Обстановка мне почему-то казалась привычной, словно я здесь уже бывал.
Кот внезапно сказал:
— Некоторые умеют хранить тайны… А ты? Можно оставаться собой, даже потеряв все, даже на самом дне, да ..?
Вместо ответа, я его спросил:
— Я видел здесь людей, где они?
Вродекот помахал хвостом, и ответил:
— У каждого человека, наверное, есть где бывать… Каждая добрая сущность уходит туда, где ей хорошо…
Хитро зажмурился и добавил:
— Но те кто не находят, оказываются здесь…
— Не находят чего?
— Субстрат. Посмотри вокруг, здесь так много людей…
Я осмотрелся, но никого не увидел. Лишь высокие окна, в которые смотрела снаружи темнота.
Котяра внезапно резко бросился к окну. Его хвост взъерошился, спина выгнулась и он протяжно заорал, глядя через стекло.
Я взволновано наблюдал, пытаясь разобрать что-либо, что должно было быть видно сквозь отражение света.
Там что-то мелькнуло, и разошлось волнообразно.
Вродекот ещё походил вокруг, рыча, затем вернулся, и дойдя до распахнутой двери, нырнул туда. Я последовал за ним. Мы очутились в коридоре. Слева находилась лестница, ведущая наверх. Справа вход в другое помещение, где было темно.
Котяра забежал туда, и исчез. А я прислушался.
Из темной комнаты доносилось:
— Видишь, здесь страшно… Но ты не бойся… — говорил Вродекот.
Ему отвечал женский голос:
— Страшно будет потом, когда я увижу себя в зеркале…
— Но здесь нет зеркал. Я лучше знаю. И на тебя хочу смотреть, моя красавица…
— Я уродина… Ты не понимаешь ничего. Ненавижу тебя… Отстань.

Вродекот показался из темноты и задумчиво посмотрел на меня.
Сказал:
— Они бывают так капризны…
— Кто это?
— Одна девушка, которая погибла в своей ванной, и с тех пор остаётся голая. И ещё она думает, что без сердца… Ведь она его где-то потеряла… Всего лишь любовная история.
Вродекот сделал два шага вперёд и остановился.
— Но как ей объяснить, что здесь все такие..? Без сердца, даже иногда без тела…
Я удивленно спросил:
— Безо всего, значит..?
Вродекот муркнул недовольно.
— Не значит. Без всего лишнего. И только.
Затем он взбежал на первую ступеньку лестницы и добавил:
— И никого мы не ждём. Каждый сам по себе, и имеет право на свой собственный облик… на свой собственный ад, даже… Какой захочет.
— Но где же люди, о которых ты говорил?
Кот помчался наверх, и я поспешил за ним.
Поднимаясь выше, я испытал все тоже чувство знакомой обстановки. Та самая лестница, и те же площадки между ступенями… Ах, верно. Я уже поднимался по ней сегодня, когда отправился на работу… Когда, наверное, правильнее было бы спускаться, потому что живу на втором этаже… Но я шёл наверх, будто из подвала. Эта лестница ведь идёт к выходу? Откуда же?
Внезапно мы оказались в темном коридоре, со множеством дверей. И тут меня охватило волнение. Ведь где то здесь, в видении, был кабинет, в котором находилась Ника… Тогда это был сон, но сейчас — реальность. Сейчас можно оказаться рядом с ней и все понять…
Двери начали открываться, и действительно, из них выходили мужчины и женщины, одетые совершенно по-разному, либо почти без одежды, что никак никого не смущало, потому что никто не оглядывался, и казалось, был полностью погружён в свои мысли. Я со своим проводником предстали в толпе людей, где все шли в одну сторону, не толкаясь, непринужденно.
Когда мы остались одни, я сказал:
— Они так молчаливы…
— Говорить нужно только, если есть кому тебя слушать, — ответил Вродекот. — Чтобы не оказаться рассказывающем о своей боли в окружении дураков. И часто лучше одиночество, со своей только душой…
Я ответил:
— С душой всегда сложно… По себе знаю. Деваться бывает некуда…
— Так можно и без души… Ведь в душе накапливается то, за что и бывает потом стыдно… Это слишком тяжелый груз. Лучше избавиться…
«Уже избавляются», подумал я, вспомнив макетную мастерскую.
Мы шли с ним рядом, и мысли в моей голове приобретали упорядоченный характер. Действительно, насколько лишним является человек в этом мире, удивительно даже. Случайно вспыхнувшая жизнь не даёт никому ничего, лишь очередной безымянный пассажир в этом поезде, в котором мест не много, и большинство их забронировано заранее. Приходится упираться, выдавливая кого-то другого, чтобы сесть на его место. Накапливая в этом процессе внутреннюю черноту, которая тянет своим весом, разрушая и раздавливая. Путь тогда оказывается не долгим, а стремления — ветрены. Только освободившись окончательно от собственной души, можно достичь чего-либо, что является предметом далёких мечтаний.
Внезапно я уткнулся глазами в знакомую табличку — номер «66».
Ника!
Вход был открыт. Я увидел пустое пространство кабинета, но те же столы с чертежами, те же шкафы с толстыми разноцветными папками…
Значит, среди людей, которые ушли, может быть Ника! Нужно только найти её.
Вродекот остановился у раскрытого окна и замер.
Снаружи звучала и простиралась в своей бесконечности ночь, и небо усыпанное звёздами.
Я был ошеломлён этой картиной.
Кот прыгнул на подоконник, а потом и куда-то дальше. Я перелез через окно и соскочил на плоскую крышу.

9.

Удивительно и темно было здесь. Ветер трепал волосы. Я стоял один.
Ни звука, ни голосов слышно не было.
Я тихонько позвал моего проводника и прислушался к окружающему. Но никто не ответил.
Огоньки звёзд рассыпались вокруг, и теперь они походили на маленькие свечки, далёкие друг от друга, и одинокие.
Внезапно я почувствовал дыхание. Кто-то находился за моей спиной. Я быстро оглянулся. На парапете сидела белокурая девушка. Она была обнажена и скрестив руки на груди, посматривала на меня исподлобья. Взгляд её был диковат, огненные зайчики блестели в ее глазах.
Я было сделал шаг ей навстречу, но она испугано вскрикнула и я остановился.
Озноб стеснял меня, но девушку холод, казалось, не беспокоил.
— Кто ты? — осведомился я с изумлением.
— А тебе что..? — ответила она. — Здесь где-то котяра крутился… Ну так вот, передайте ему, что он мне надоел. Пусть не посещает меня больше. Если я решила умереть, значит это моё решение… А он пусть меня не трогает. Он мне — никто.
— Отчего же вы приняли такое решение..? — спросил я.
— А что? Я должна оставаться одна? Он меня бросил… И я его ненавижу… Вот так, понял?
— Кто бросил?
— Муж.
Девушка отвернулась, покусывая ногти; сказала:
— И теперь я не хочу жить, понял?
Странно, но мне нечего было ей ответить. Примерно это же ощущал и я сам, но только глубоко внутренне.
В воображении, я видел ступени лестницы наверх, но если подняться по ним, то можно обнаружить себя частью единого и неизменного движения загадочного существа, без точного имени, и это движение будет напоминать бесконечное течение большой реки. Поток уносит эти частицы, увлекая вперёд, и наконец, огромным водопадом бросает в воющую бездну. И это — навсегда.
Я думал об этом. Но всякий раз снова мне представлялась — Стена Времени, которая неумолимо ползёт, сметая на своём пути все. Мы разбиваемся, пытаясь остановить её, или хотя бы заглянуть за её грань. Но сейчас я знаю, что там, за этой стеной, только боль, обнаженная в своей обречённости. Я понял, что ничего больше нет.
И тогда я вернулся.
Островок моих фантазий я построил там же, в клокочущем, одержимом, несущемся в пустоту — мире. Жизнь, по сути, закончена. Она не представляет больше интереса.
К чему стремиться? Когда цель твоего стремления тает на глазах. А с воспоминаниями приходит, и не унимается — тоска.
Каждый выбирает ад по себе, но и ад выбирает нас — среди огромного множества лучистых огоньков, случайных и ненужных никому жизней.
Я подумал, чем бы можно возразить этой девушке, но сказал первое что пришло в голову:
— Вас любит Вродекот… Я знаю.
— И что? — произнесла девушка. — Зачем он мне? Он кот. Он просто охраняет это жалкое дно, где мы и находимся…
— Но все же...- ответил я, и сам удивился своей мысли. А ведь верно, ведь это тоже важно…
И тут вдруг я вспомнил про своего котика, которого оставил дома одного… И встревожился. Как он, что с ним? Ведь я всегда называл его другом…
Вродекот сидел напротив и наблюдал. Потом пошевелил ушками и сказал, обращаясь ко мне:
— В прошлом здесь поселилось множество людей, которые по какой-нибудь причине были выброшены из того общества, в котором родились. И это порой страшные истории, которые объединяет лишь одно — разбитое сердце.
Он сделал паузу и продолжил:
— Поэтому они здесь. И эту сказку теперь можно назвать «Клуб разбитых сердец» — мы так называем наше жилище.
Вродекот выпрямился, и преобразился, и в этот момент мне показалось, что он похож на обычного человека, молодого юношу.
— Каждый из нас живёт в своём фантастическом мире, который всякий раз разбивается на куски, и вновь создаётся, но уже по-другому. Но всегда и везде присутствует неизменно — боль.
Это последнее пристанище человеческой души, когда прошлого уже нет, нет настоящего, нет и будущего. Больше ничего нет, понимаешь? Бывает так.
— И каждый остаётся неизменно со своей болью. Тихой, или кричащей болью. Остаётся навечно, потому что больше идти — некуда.
Девушка поежилась, видимо почувствовав холод ночи, и посматривала на Вродекота.
А он продолжал:
— И все что нужно этим людям, это обрести покой. У них нет прошлого, вернуться в изначальную точку отсчета невозможно. И сегодня должно произойти важное событие — каждая из этих фантазий, объединившись, станет частью нового мира, теперь уже не иллюзорного, а вполне реального. Без болей, без страха. Мир, в котором найдут воплощение те, далёкие, великие мечты, которые остались в детстве.

Я вспомнил про Нику. Смогу ли я её найти? Но зачем? Ведь я для неё такой же никто, наверное? Сможет ли она меня увидеть? Захочет ли?
Эти мысли вихрем пронеслись в моем сознании, создав беспокойство на душе.
Вродекот продолжал:
— Я отправил это письмо, уже зная кто ты, и представляя твой дар видеть невидимое другим, и понимать непонятное для всех. Твоё участие поможет нам объединиться, стать единым целым, и это будет иная реальность. Это будет Новый Мир. Который не умирает.

Уровень беспокойства овладел мной настолько, что я боялся пошевелиться, боялся что сердце выпрыгнет из груди. Я стоял в оцепенении, вникая в смысл его слов. Воображаемый мир стал настолько реален, что казалось, ещё чуть-чуть и произойдёт чудо.
Тёмное, ушедшее в дебри иллюзий дно, преобразится, став тем самым «домом», навечно потерянным в прошлом.
Вродекот спросил меня тихо:
— Ты с нами?
Я молча кивнул.
И в этот миг много людей возникло вокруг, будто воздух до этого скрывал их, как в тумане.
Я бегал глазами по лицам, отыскивая Нику, зная её внешность только по единственной фотографии, которую она мне прислала. Я искал её, но не нашёл.
Огорчение, страх, но при этом и радость — все вместе охватывало меня. Если её здесь нет, а сон был лишь случайным видением, значит она жива, значит она не сломалась и можно надеяться увидеть ее в прежнем мире…
«Но, правда, в прежнем мире уже нет меня...», подумал я с грустью.
— Прояви прочность духа, — услышал я голос в своей голове. — Стена это всего лишь преграда, каких в жизни может быть тысячи…
Люди, с печалью или улыбкой, толкая друг друга, подступали все ближе, а я оказался в центре. Все будто ждали чего-то. Смотрели в тёмное звёздное небо, вздыхая. Кто-то рыдал в этот момент. Было много женщин — и молодых, и совсем девчушек, убитых одиночеством или несчастной любовью. Все смотрели на меня с надеждой и вдохновением.
Смотрели на меня, чудаковатого, похожего на бродягу, с разбросанными волосами, осунувшимся лицом, в щетине, завернутого в занавеску.
Я слышал множество голосов, звонких, сдавленных, которые вскоре объединились в один непрестанный гул. А после меня словно подбросило. Возникла яркая вспышка, и я оказался над толпой. Через мгновение уже ничего видно не было, лишь небо и огромный шар луны, засветивший весь горизонт.
А дальше — я проснулся.

10.

Свернувшись, сгорбившись, я сидел на моем подоконнике, уже успев обсохнуть. Занавеска лохмотьями свисала на пол.
Некоторое время я раздумывал, стараясь вспомнить что произошло. Память живо рисовала людей и ночное небо в звездах, затем вспышку… А до этого — большой освещённый зал, лестницу наверх…
В помещении, где я находился, стоял мрак. Вероятно, было раннее утро. За окном — низкое пасмурное небо и похоже, дождь лил всю ночь. Я пощупал вокруг себя. Моя сумка лежала рядом. Влез рукой внутрь, и извлёк мокрый конверт. Присмотрелся на адрес. Он был указан совершенно обычно:
«ул. Одиночная, 99». И потом почему-то мелкими буквами «К.Р.С.»…
Чуть шелохнувшись, я понял что у меня болит спина, и шея, и ещё щека, на которой лежал. Я застонал, пытаясь размяться. И слез с подоконника.
Это был зал, в котором находилось множество вещей, что напоминало хранилище старья. Особо выделялся большой пыльный рояль, в самом центре.
Судя по всему, дом оставался не жилым. Кому здесь это письмо нужно?
Я оставил письмо на подоконнике, а сам пошёл к выходу. Аккуратно затворил за собой дверь.
Было сыро, повсюду растёкшиеся лужи, которые приходилось обходить стороной, под падающими с деревьев крупными каплями.
В моей голове продолжало жить сновидение, согревающее в этом безжизненном лесу, как свеча.
Мир одиночества иррационален. Он существует вне времени и пространства, лишь иногда соприкасаясь с реальным миром, чтобы оттолкнувшись, вновь уйти в небытие.
Свеча продолжает гореть, в моем воображении. И в её свете я представляю образ человеческой души. Постоянный обмен светом, теплом своей души с тем, кому эта душа нужна — есть то, что называется любовь.
Любовь к человеку может разорвать круг бессмысленности.
Я проснулся? Эта вспышка, вызванная светом человеческого тепла могла меня разбудить?
Или, как и прежде, случилась очередная иллюзия, одна из тех, с которыми не получается расстаться?

Я обдумывал, раздвигая ветки, продолжая идти наугад, по дорожке.
У поворота послышался разговор. В мою сторону шли двое. Это белокурая девушка, а с ней парень, чуть выше её. Поравнявшись со мной, девушка сказала «Здравствуйте», слегка улыбнулась и они пошли дальше, к дому. Парень ей что то говорил, и образ его, и голос с хрипотцой, мне очень напомнил странное существо, которое я видел во сне: огромного котяру, несущего свою службу в сказочном мире.
Мне показалось, что он вот-вот должен замурчать, или прыгнуть, ощетинившись, выгнув спину, страшно рыча на злую сущность, угрожающую его любимой. Но это был все же обычный, ничем не примечательный молодой человек.
Спустя какое-то время я попытался вспомнить и девушку, которая сидела на крыше, и с которой мы обменялись парой слов. Ее внешность осталась для меня скрыта, потому что было темно, но голос… Её лёгкий звонкий голос мне запомнился так, будто я слышал его наяву.
Это она ???
Пока пробирался по лесу, данный вопрос меня весьма интересовал; но когда вышел к домам, и стал думать как можно отсюда выбраться, то забылось.
Домой шёл почему-то со страхом. Тоскливо вспоминая про своего котика, оставленного вчера дома, так запросто и надолго. Я уже представлял его укоризненные взгляды в мою сторону.
Возможно, в искажённом от холода и тоски моем сознании, он перевоплотился, и стал Вродекот?

Открыв глаза, похоже, я оказался в реальности. Я снова слышу тиканье часов, и прислушиваюсь к шорохам, несущимся со всех сторон в квартире.
В окно что-то барабанит. Видимо, это застывшие капельки дождя.
Мрачно соображая, что день уже наступил, и пора на работу, я поднимаюсь с постели и выхожу из комнаты.

На следующий день, в моем электроном ящике обнаружилось пять писем от Ники, которая просила прощения за своё внезапное исчезновение, и приводила огромное количество на то веских причин…
Книга же, которая называлась «Клуб разбитых сердец», пропала. Я точно помню, что читал её накануне, и где положил, и что закладка была из бланка почтового извещения. Но где бы ни смотрел, так и не нашёл…
Только стопку потрепанных номеров «Нового мира», которую как-то принёс с работы.

Некоторое время, каждую ночь чувствовал тревогу.
Засыпая, мне грезилось, что поднимаюсь по темной лестнице… И — вижу стену перед собой…