Понедельник должен умереть

– Приветствую всех, – начала Суббота. – Сегодня на повестке дня халатное отношение нашего подопечного Иванова к своей жизни. Сразу к делу…

– Да, чего разбирать? – Выкрикнул Вторник. – Неделя Иванова начинается в среду и заканчивается в пятницу… Два дня просто выпадают. А всему виной этот лоботряс Понедельник. Он совсем не внушает Иванову ни капельки желания заняться собой. Мне достается больше всех – приходится выслушивать раскаяния в слабохарактерности и хоть как-то возвращать веру в себя.

Среда – средних лет дамочка, немного худая, но пышущая здоровьем, парировала:

– Иванов сам по себе лентяй. Понедельник тут не при чем! Какое вообще обсуждение может быть. Тут не может быть срединного мнения, конечно, но обсуждать нечего.

– Мы дадим всем слово, – перебила начавшийся спор и неразбериху среди собравшихся, председатель Суббота. – Давайте выслушаем обвинителя. Воскресенье, расскажите, пожалуйста, в чем конкретно состоят Ваши претензии к Понедельнику.

Поправив галстук, со вкусом подобранный к темно-серому костюму и заметно оттенявший пронзительно голубые глаза, Воскресенье, не спеша, поднялся со своего кресла. Он был высок и обширен, затмевал чуть не всю комнату своим грозным и в то же время вдохновенным видом. Присутствующие смолки, лишь Среда несколько раз полушепотом повторила: «Нет, ну выслушать можно… отчего не послушать умного человека?.. тут все мнения надо учесть…».

Воскресенье глотнул воды из граненого стакана и начал:

– Мы давно наблюдаем за порывами Иванова наладить, наконец-то, свою жизнь. На протяжении десяти лет я лично слышу его порывистые, слезливые или порой решительные заявления: «С понедельника все – начинаю новую жизнь!». Так он боролся с курением, планировал заняться плаванием, бросить Оксану, завязать с баром на углу – перечислять можно бесконечно. Бар давно закрылся, Оксана сама не выдержала этих обещаний – а Иванов все еще не вылез из долговой ямы и «не нашел себя». Да, он сменил работу, но это заслуга лишь Вторника и дяди Коли.

Вторник услужливо поклонился с удовлетворенной улыбкой. Он вообще был падок на похвалу и его всегда задевало, если о его достоинствах или вкладе не упоминали. Между тем, Воскресенье гневно продолжал, все больше повышая тон.

– Иванов сам и пальцем не шевельнет. Ведь с началом каждой новой недели ничего, ровным счетом ничего не происходит. Куда вообще смотрит этот Понедельник? – Воскресенье принял невероятно возмущенный вид, и оглядел зал. Потом, понизив голос, наклонился к Субботе, сидящей по правую от него руку. – Кстати, где он?

– Понедельник просил начинать без него. Он застрял у Позавчера. Они разбирают архив обещаний, чтобы приобщить к делу, – дал справку пунктуальный Четверг. – Знаете, а вообще, быть первым всегда сложно. Люди ведь не так легкоуправляемы, – грустно добавил Четверг (он был с Понедельником дружен). – Вот скажу по себе, что и четвертому не сладко приходится. Ведь я как бы недопятница, далеко не порог выходного дня. Мы со Средой самые нелюбимые трудовые будни. Иванов нас просто ненавидит. Вот помните, когда он работал посуточно «двое через двое» – тогда все были на равных. А сейчас?..

Четверг махнул было рукой и начал садиться, но вспомнил что-то, резко выпрямившись.

– Это Пятница у всех любимица – «маленькая суббота» и все такое, а про саму Субботу я вообще молчу – законный выходной. Да, да! – Жестом остановил он Субботу, которая собиралась урезонить простодушного Четверга в излитии личных претензий. – А Воскресенье, – тут Четверг смутился на секунду под грозным взглядом, – само собой, даже не обсуждается…

Но снова набравшись смелости продолжил свою мысль в защиту друга.

– Хотя у некоторых тоже претензии найдутся, что вроде как завтра на работу, и новую жизнь начинать, и надо бы сегодня доесть торт и вообще все запасы – ведь с новой недели будет новая жизнь… А Понедельнику расплачиваться плюс тремя килограммами и обещаниями, которым, кстати сказать, Воскресенье больше всех потакает.

– Можно подумать, ты не потакаешь? – Вспыхнул Вторник. Ему стало обидно, что Четверг не упомянул его в числе трудоголиков недели. – Скажешь, что Иванов тебе ни разу не обещал начать новую жизнь: купить велосипед или не смотреть Дом2? И что ты заладил Воскресенье, Пятница? Сейчас вопрос лишь о том, что Иванов все обещает начинать вместе с Понедельником, а тот бездельничает. Хотя заказ-наряд на новую жизнь он получает исправно – о том есть полная отчетность, – Вторник кивнул в сторону толстых папок рядом с Субботой. – И отмечу, что его личное поведение совсем не располагает к началу новой жизни. День начинается безрадостно, все вокруг хмурые, помятые и совсем не счастливы начатой неделе. Умеет же Суббота вселить во всех энтузиазм, даже если надо выйти на субботник – простите за каламбур…

Суббота уже окончательно потеряла нить рассуждений и давно пожалела, что собрала всех вместе.

– Надо было провести беседу с каждым по отдельности и просто собрать подписи, – шепнула она на ухо Воскресенью.

– Теперь уже поздно, – также шепотом ответил тот, а громче провозгласил. – Коллеги, братья, давайте уйдем от общих претензий. Повестка заседания крайне проста. Рассуждать о причинах и возможностях…

Вдруг дверь распахнулась и влетел слегка взъерошенный Понедельник.

– Я успел? – Тихо спросил Понедельник Среду, но та равнодушно отвернулась.

– Вы как раз во время, – громогласил Воскресенье. – Мы успели заслушать все мнения и теперь…

– Не сказать, что все, – лениво пробормотала Пятница, вынув из ушей наушники и глотнув энергетического напитка из баночки. – Но я как бы не претендую в целом. Тут и так вроде все давно решили…

Среда поморщилась, Четверг неодобрительно покачал головой, Вторник чуть с завистью улыбнулся, Суббота закатила глаза и потерла виски, а Воскресенье не обратил никакого внимания, поглощенный праведным гневом.

– Вот! Прошу приобщить к делу, – почти кричал взволнованный Понедельник. Рубашка его была местами плохо заправлена в брюки, костюм чуть помят, а в глазах метался неподдельный испуг.

– Что это? – Пренебрежительно отозвалась Суббота, брезгливо листая страницы собранного досье.

– Это доказательства. За десять лет. Архив. Подшивка, – тон Понедельника менялся в зависимости от изменения выражений лица Субботы и Воскресенья.

– И что в ней? – Воскресенье раздражительно положил огромную руку на папку, прерывая изучение материалов. – Вы думаете мы не в курсе?

– Вы не понимаете, – взмолился Понедельник. – Обещания начать день с началом новой недели Иванов, конечно давал чаще, но и в другие дни он планировал совершать отчаянные поступки, – Понедельник выхватил из рук Субботы папку и начал судорожно листать криво скопированные страницы. – Вот, сто семнадцать неисполненных планов лишь во Вторник, а дальше… – Все присутствующие, молча, наблюдали за метаниями обвиняемого. В глазах некоторых читалась жалость, кто-то злился, кто-то был смущен и растроган, а кто-то снова уснул (это была вечно гулящая Пятница).

– Это не решает ровным счетом ничего, – загромыхал басом Воскресенье. – Во-первых, Вы опоздали, во-вторых, эти материалы – просто скопированные листочки без печатей и заверения ответственных лиц, а в-третьих, неделя начинается пока в понедельник, и именно Вы и только Вы виноваты в бедах нашего подопечного. Стоило Вам хоть раз реализовать его планы и у человека появился бы стимул, а так…

– Но… как же… ведь нельзя так голословно… я же стараюсь, пытаюсь, тружусь… – Понедельник совсем поник, понимая, что исход предрешен и все его оправдания тщетны. Он пристально посмотрел в глаза каждому присутствующему, ища поддержки.

– Трудится тут только Среда и Четверг, – продолжал грозно Воскресенье. Четверг покраснел от стыда перед другом, а Вторник снова готов был вспылить, но, поймав предостерегающий жест Субботы, промолчал. – Мне кажется, мы готовы вынести приговор, уважаемая Суббота. Здесь все давно понятно.

– Согласна полностью. Итак, единогласным решением Понедельник приговаривается к изгнанию из Календаря…

– Но это же равносильно смертной казни, – прошептал Четверг.

– Это будет хорошим уроком всем! Понедельник виновен и должен понести наказание. Приговор не подлежит обжалованию или изменению и вступает в силу немедленно…

– Нет-нет-нет, – тихо сказал Понедельник. – Я же не виноват? За что? Как же теперь? Совсем? – Он медленно брел по пустыни забвения, а за его спиной высился огнями великий город Календарь. И лишь Четверг вышел попрощаться с ним…

Иванов сидел на кровати. Будильник пронзительно звонил куда-то в одну точку в голове. Все вокруг кружилось и прыгало… Мутными глазами он посмотрел перед собой. Вчера он снова засиделся за полночь с пивом в Инстаграме, до этого убив сотню врагов в World of Tanks, что в принципе происходило каждый вечер.

«Бред какой-то приснится же…» – пробурчал он себе под нос, шаря босой ногой под кроватью в поисках рваного тапка.

На кухонной двери его встретил пестрый перекидной календарь, утверждающий, что на дворе май, несмотря на декабрьский мороз за окном. В красном окошке прозрачной ленты с упреком горел от стыда понедельник – 7 мая. Иванов вспомнил, что тогда он планировал купить велосипед, чтобы все лето гонять в соседнем парке или отправиться в велотур до Рыбинска к тетке на дачу.

Мужчина мечтательно улыбнулся, закатил глаза, а потом рукой смахнул с лица остатки сна. Какой это был год? Кажется прошлый или позапрошлый – тогда от него ушла Оксана. И покупка нового календаря, как и мысли о велопробеге, нашли место в горе обещаний Иванова самому себе. Да и кому их было давать? Оксана давно перестала «выедать чайной ложечкой» ему мозг и каждый раз при редких встречах на остановке язвительно спрашивает, как поживает его породистый Бигль, которого Иванов когда-то мечтал возить на конкурсы, но так и не завел пса.

Мыслями Иванов вернулся в свой сон. «Понедельник должен умереть» – звучали слова приговора. – «Всему виной он». Он с грустью снял календарь и выкинул его в заполненное пустыми упаковками Доширака и банками из-под пива. Накинув поверх домашних растянутых штанов и порванной, заляпанной футболки отцовскую дубленку, мужчина вышел из подъезда.

– Ты куда в такую рань, окаянный? Суббота сегодня!.. – крикнула ему вслед с лавочки баба Люда.

«И как эти бабульки не мерзнут в такой мороз?» – подумал Иванов и резко остановился. – «Будильник же звонил».

– Как суббота? – сказал он вслух, почесав затылок. Потом чертыхнулся, сплюнул и пошел дальше: «Ну и пусть Суббота. Будет знать, как судить невиновного. Будут ей доказательства. Возьму и все буду только в субботу начинать. Посмотрим…». Даже на обратном пути, катя новенький велосипед по обледеневшему асфальту, Иванов рассуждал про себя о несправедливости вынесенного вердикта, а потом в глубине души ждал наступления понедельника, боясь, что он и правда мог быть вычеркнут из жизни, как нежелательный элемент.

Он понял, что сам был этим изгоем по собственному желанию, но мириться с этим уже не хотел. Взяв всю ответственность на себя, он повесил на кухонную дверь новый календарь своей жизни, где неделя начиналась с Воскресенья.