Многоликий заманчивый город

Мама называла их посёлок: «Мухосранск». Работала в ларьке на бензозаправке, познакомилась с дальнобойщиком и «умотала» с ним в большой город на Урал. Иногда присылала немного денег на содержание Аси.
Они с мамой — будто две дочери у бабушки, разница в возрасте меньше шестнадцати лет. Ася — ошибка маминой молодости или детства. Она тоже мечтала уехать из посёлка, но не в любой город, а в тот, где снимался сериал «Улицы разбитых фонарей». Смотрела кино и, словно, бродила по красивым мостам, широким проспектам, по набережным, заглядывала во дворцы и в обшарпанные дома с исписанными стенами лестничных клеток и тёмными дворами-колодцами.
«В Питере живут прекрасные люди, особенно полицейские», — была уверена Ася, а про преступников не думала.
«Напрягаться» в школе ей было «лениво», со своими внешними данными надеялась обойтись без высшего образования, хорошо, что мама «ошиблась» не с кем попало, а с первым красавцем Мухосранска.
У её подруги Оли тоже была цель: поступить в университет Северной столицы на бюджетное место.
Оля — худенькая, бледная, маленького роста, если задумывается о грустном, левый зрачок уезжает в сторону, глаз косит с четырёх лет. «Предки» заперли её в тёмной кладовой, требовали, чтобы попросила прощения. Ася бы попросила. А Оля – нет. Когда девочку вывели на свет, глаза разъехались в разные стороны.
В выпускном классе учительница математики Зарема Магометовна сказала про Олю: «Сэрьёзная дэвочка. Так дэржать!»
— А Ася? – спросила бабушка.
— Её удэл: удачно выйти замуж.
Умная Зарема Магометовна томилась в одиночестве, а «глупая» Ася, не отвлекаясь на местных алкоголиков, чтобы не повторять маминой ошибки, встречалась с солдатами из воинской части, разведывая, кто из них родом из Питера. Кандидат обозначился: Лёша. На дискотеке девушка призналась ему в любви, прижалась к парню грудью, он принялся её целовать, как сумасшедший.
Перед демобилизацией сделал предложение. Ася закончила школу и вышла замуж, опередив по скорости расставания с родным посёлком Олю и других одноклассников.
Бабушка учила на прощание:
— Свекровь сразу назови мамой, убирай в квартире, мой полы, стирай, чтобы угодить ей и закрепиться на новом месте.
Пока ехали в поезде, Леша смотрел на Асю, счастливый от того, что может целовать красавицу всю жизнь на законных основаниях, а у Аси в голове мелькали картинки Питера: Петропавловская крепость, Зимний дворец, Невский проспект, обаятельный Волков и надёжный Соловец.
Жильё мужа разочаровало девушку, слишком далёко находилось от центра и здания были похожи между собой, как в посёлке, который она покинула.
Мать Лёши не умерла от радости, когда сын представил ей невесту из далёкого края. Хлопая большими серыми глазами, девочка, с торчащей вперёд грудью и прочими рельефными «формами», бодро произнесла:
— Здравствуйте, мама.
Приняли. Свекровь увела сына вглубь квартиры.
— Здесь будет ваша спальня, лопух, — услышала Ася, Лёша не ответил.
«С новой мамой нужно дружить», — отметила про себя молодая жена.
Лёша устроился на работу по укладке керамической плитки — специальности, которую освоил в колледже. Ему нравилось самому придумывать композицию. Отросшие волосы он собирал в резинку под затылком и чувствовал себя почти художником.
Его мать вкалывала с утра до ночи, работая медсестрой в поликлинике, делая уколы на дому и ухаживая за пожилыми людьми. Один пациент, в качестве оплаты, оставил ей комнату в коммунальной квартире старого дома недалеко от набережной, которую часто показывали в фильмах про ментов.
— Зарабатывайте деньги, чтобы продать комнату и купить однокомнатную квартиру. На это есть два года, — распорядилась свекровь.
Ася не поняла почему такие сроки, и кто будет жить в новой квартире: они с Лёшей или «мама», которая принялась учить невестку ставить уколы, но с ними вышел «облом». Медсестра показала Асе ампулы с лекарством, по два кубика каждая, и велела ввести пять кубиков, Ася заполнила шприц содержимым всех пяти ампул.
— Нет уж, от греха подальше, — пробормотала свекровь.
Идея ухаживать за лежачими больными тоже провалилась: Асю стошнило, когда вытаскивала судно из-под парализованного старика, выяснилось, что она беременна.
Лёше нравилась Ася без токсикоза и головокружений, но против ребёнка возражать не стал. «Мама» настаивала на том, что заводить детей рано.
— Квартиру-то не купили, — второй раз услышала Ася и снова осталась в недоумении.
Лично ей ребёнок, вообще, не был нужен, но бабушка по телефону советовала оставить, он поможет «закрепиться» в городе.
Поздравить с рождением Светочки пришла Оля, закончившая к этому времени первый курс математического факультета по какой-то заумной специальности, представила «своего» парня, однокурсника. Ольга — ростом метр пятьдесят, поклонник не на много выше. Лилипут в огромных очках с толстыми линзами задирал голову, пыжился, пытался показать, что умнее всех.
— У него собственная квартира в Питере, — прошептала Оля.
«Это единственное достоинство, больше ни одного», — посочувствовала подруге Ася.
Светочке исполнилось семь месяцев, когда её маме довелось узнать, что не всё так просто в семье, право жить в которой, она завоевала, прижавшись грудью к стеснительному солдатику. Вернулся из заключения старший брат Лёши, отсидел срок за попытку убийства: прострелил женщине глаз на почве ревности. Родственники его называли не Юра, а Юрка или «Долгоносый».
— Только отдохнули немного, — прошептала свекровь.
«Квартира, на которую так и не собрали деньги, предназначалась для него», — догадалась Ася.
Братья не были похожи. Лёша – среднего роста, тонкий, гибкий, нежный, впечатлительный. Юрка — выше брата, мускулистый, жёсткий, грубый, с огромным носом с горбинкой, сужающимся к кончику, кожа серого цвета, взгляд злобного хищника, похож на волка.
— У них разные отцы, долгоносый от литовца, — объяснила свекровь, когда остались дома одни, — а Лёша от Михаила Ивановича, хороший был человек, до нашей встречи выпивал, а, как познакомились, бросил, жаль, рано ушёл.
Что произошло с литовцем и от чего умер Михаил Иванович, Ася постеснялась спрашивать.
Работать бывший зек не спешил, лежал перед телевизором в гостиной на диване, переключал на пульте каналы или слушал на допотопном плеере блатные песни, исполняемые надсадными голосами.
Вёл себя нагло, как хозяин. Лёша и свекровь не спорили и не возражали.
Невестку «волк», будто, не замечал, но, когда становился неподалёку, исходила от него какая-то энергетика или сила, глазами незаметная, понятная, возможно, только Асе.
Так в напряжении прожили месяца два. Случилось, что Лёша был на работе, свекровь – в магазине, а Юрка — в гостиной. Ася, покормив ребёнка, хотела пройти в лёгком халатике на кухню.
— Подойди ко мне! – приказал Юрка.
— Зачем? – спросила Ася, замерев.
— По-до-йди ко мне! — Не ответив, повторил приказ, голос нарастал, как будто кто-то увеличивал громкость в телевизоре.
Подошла. От неё уже ничего не зависело. Он кусал грудь, наполненную молоком, пил из неё, ломал Асю, пока она не застонала и не заплакала от неизвестных эмоций и ощущений.
Вечером, принялась мыть полы, чтобы не ложиться в постель с Лёшей, с этого дня он сделался для неё братом, или, даже, сестрой.
Юрка исчез. Надежда, что он больше не появится, переплеталась в душе Аси с острым, запретным желанием испытать ещё раз наслаждение, которое доставил ей брат мужа.
Через неделю чёрный человек возник вновь, зло посмотрел в сторону Лёши, дал матери деньги «на питание», а, когда остались одни, надел Асе на палец золотое кольцо, на шею цепочку. Она вздрогнула:
«Украшения сняты с убитых женщин или с живых?»
А дальше был секс, после которого ей стало безразлично, убил он или украл.
Навещал семью, надзирающий за Юркой, «мент», торс его был накачан, как у культуриста, а двигался легко, подобно животному в лесу. Асе он напомнил Самурая из любимого сериала. Глаза полицейского смотрели напряжённо, причём не на Юрку или свекровь, а внутрь их, и, похоже, его не устраивали результаты этого рентгена.
Если оставались дома наедине, Юрка кидался на неё. Летом встречались на старом кладбище недалеко от их дома. Уложив дочь в коляску, Ася шла туда, как заколдованная. Совокуплялись на позеленевшем от времени надгробье, заросшем кустами. Зимой прятались в подвале или поднимались по лестницам наверх, на технический этаж, с криками занимались свирепой любовью, обоих возбуждал ещё и риск быть обнаруженными.
Холод вдоль позвоночника при приближении уголовника и слабость в ногах предваряли самые сильные ощущения.
«Он родился убийцей», — чувствовала Ася, опасность, исходящая от мужчины, «заводила» её.
Однажды, бандит привёл её в странную квартиру, будто там никогда не было женской руки: на стенах — аляповатые ковры, на столе — бутылки из-под водки и грязная посуда, на диване – покрывало в жирных пятнах.
«Логово», — поняла она.
Юрка дал ей таблетку и вино, чтобы запить. На этом диване с ними творилось невообразимое. Очнувшись, любовники удивились тому, что бутылка упала на пол, вино разлилось, треснуло стекло в старом серванте, плакала Светочка, запертая в кухне. Ей было около двух лет. Давно ли ребёнок кричал, Ася не знала. В глазах дочки застыл ужас, наверно, думала, что мать убивают за дверью.
Преступную связь обнаружила свекровь, заподозрившая неладное и вернувшаяся домой во время дежурства. Ей были известны повадки старшего сына, как и его отца. Много лет назад она размышляла, как сбежать от первого мужа. Проблема разрешилась внезапно: в лесу нашли убитую девушку, соседи показывали на отца Юрки, через несколько дней он получил нож в спину. После похорон свекровь продала дом и уехала в Питер с трёхлетним сыном, который, не помня отца, повторял его во внешности, в наклонностях, в движениях, в манере говорить.
— Грудному Лёшеньке в бутылочку с водой керосин налил, хорошо, что я запах почувствовала, ах, он, дурачок, верил тебе, убирайся вон, шлюха!
«Когда-нибудь это должно было закончиться», — подумала Ася и не стала оправдываться.
В процессе выяснения семейных отношений открылось, что после истории с керосином свекровь и её муж сдали Юрку в интернат. С тех пор Лёша чувствовал вину перед братом. Из интерната он домой не вернулся, стал жить у женщины старше себя, ей прострелил глаз. Откуда взял пистолет, полицейским узнать не удалось.
Выгнать Юрку мать не могла, выделила бывшей невестке жильё в коммуналке, которым с ней рассчитался умерший больной.
Комната оказалась светлой, большой, соседи — симпатичными. Помещение в виде зала с альковом занимали муж и жена лет пятидесяти, родом из Армении, женщина передвигалась с трудом из-за травмы позвоночника, муж ухаживал за ней, как за ребёнком. Чистую, с побелёнными стенами, «келью» снимала молдаванка лет сорока, продавец с рынка, она красиво улыбалась, появляясь на кухне, даже кастрюли сияли вместе с ней радостью. Ночью, выйдя из туалета, Ася заметила, как в её «обители» «растворилась» спина армянина. В другой клетушке жил молодой человек из Брянска, он до ночи возил на своей «Газели» товары, надеялся заработать на отдельную квартиру.
Приличных алиментов Ася не ждала, потому что Лёша получал зарплату «по-чёрному», устроилась официанткой в ресторан на набережной, о которой грезила в Мухосранске. Соседей предупредила, что к ней зайдёт знакомый, нужно проявлять осторожность, он преступник, Ася боится его, но прогнать не может.
«Волчище» в звонок не позвонил, дверь открыл отмычкой, хотел проверить нет ли у Аси любовника. Крался по коридору, чёрный, с надвинутым капюшоном на голове, похожий на смерть. Армянка на костылях заковыляла в свои комнаты, а улыбка молдаванки в первый раз получилась жалкой. Вскоре соседям довелось узнать, до какой степени садист и убийца, гость Аси. Выпив, он, вдруг, заметался по квартире, выскочил на улицу. Поздний вечер. На остановке под окнами жильцов молодой человек, отворачиваясь от ветра, ожидал автобус. Юрка подозвал его, поставил ногу на урну и тем же, нарастающим от шипения до крика, голосом потребовал:
— За- вя-жи шнурки!
Парень удивился и получил удар, от которого упал. Зверюга бил его ногами. Подошёл автобус, люди принялись звонить в полицию. С оскалом на лице и учащённым дыханием, как во время секса, преступник скрылся в комнате Аси.
На следующий день пришёл полицейский, похожий на Дукалиса, не молодой, не атлет, спрашивал, есть ли свидетели происшествия на остановке. Соседи не осмелились выдать Юрку, человек, разыскивающий преступника, просил Асю обращаться к нему, если кто-нибудь обидит. Асе показалось, что он добрый, как отец, если бы он у неё когда-нибудь был.
Монстр пропал, так было всегда после того, как что-то сотворит, потом появился снова, подарил золотые украшения. Носить их женщина боялась и деньги, полученные от него, тратила с опаской.
По вечерам Ася трудилась в ресторане, Светочку не с кем было оставить, она вызвала бабушку. Старушка приехала и привезла от родителей Оли мёд и пакет с сухими грибами. Подруга со своим игрушечным мужчинкой, надутым от гордости собой, навестила их по новому адресу, рассказала, что они оба собираются в аспирантуру.
Когда вышли в коридор коммуналки поговорить, Оля спросила:
— Зачем ты это сделала? – имела ввиду развод, — Леша к тебе так хорошо относился, Светочку любит. Почему ты не сказала, что зек тебя изнасиловал, что это было в первый и последний раз, Лёша простил бы.
— Ты не понимаешь, я испытала такие эмоции, ни с чем не сравнимое наслаждение, большинству людей это не дано.
«И слава богу», — подумала Оля.
— Как тебе показался Олин сморчок? — спросила Ася бабушку, когда подруга с мужем ушли.
— Мал золотник, да дорог, — получила сердитый ответ, — тебе пора взяться за ум и нормального жениха искать, а с бандитом порвать, он убьёт нас.
Об этом же просили испуганные соседи, но, во-первых, Ася не знала, как это сделать, а, во-вторых, чувствовала, что должна встретить мужчину, который заставлял бы её волноваться перед сексом так, как Юрка.
Она изменилась: в походке, во взгляде больших серых глаз, в пухлых губах появилась ленивая томность, на которую западали мужчины.
Пара лет прошла в «набегах» любовника, упрёках бабушки, тревожных предчувствиях, и на «горизонте» женщины «замаячил» новый «объект». Внимание красивой официантки привлёк посетитель ресторана, приятный мужчина с бритой головой, накаченным телом, круглыми большими ладонями и широкими запястьями. Он улыбался добрыми глазами, присаживался, только, за её столик, оставлял хорошие чаевые.
Шло к тому, чтобы встретиться помимо ресторана, только, она не понимала, как и где. Неожиданно, мужчина подъехал вечером к закрытию заведения, преподнёс новогодний подарок: очаровательного шпица, возрастом — около года. Опустил собачку на пол, показал конфету, собачка встала на задние лапки и начала поворачиваться вокруг себя.
Бабушка сказала:
— Ну, и дура же ты, в коммуналке, в единственной комнате, нам животных не хватало.
Собачка сплясала, старушка прослезилась, пошла в универсам за кормом, и появился Юрка. В последнее время он стал приносить продукты, разговаривать с бабушкой. «Дикий зверь» делал неловкие попытки «одомашниться». Пока он был в комнате, Светочка не сходила с бабушкиных колен. На этот раз «изверг» держал в руках ёлку.
Ася начала торопливо объяснять, что собачку подкинули в кафе. Он напрягся, глаза сузились.
— Когда у тебя выходной?
— Послезавтра.
— Приду, — сказал так, что мурашки побежали по спине, и снова она почувствовала полную принадлежность страшному человеку.
Через день заскрипела дверь, показался нос, потом капюшон и фигура в чёрном, дыхание женщины прервалось. Дочь – в детском саду, бабушка — на работе.
Он поднял за шкирку Тимошу, так звали собачку. Она взвизгнула и заболтала лапками.
— Смооо-трииии, — как всегда, по нарастающей, рявкнул он, показывая на ошейник, — видишь, серебром отделан, если собаку хотели подбросить, ошейник сняли бы, любовника завела, сука!
Шарахнул Тимошу о стену, и тот затих.
Потом Юрка зацепился за ящик письменного стола, наследство умершего пенсионера, вытащил его, вытряхнул содержимое и стал бить углом ящика Асю в грудь, она закричала, Юрка зажал ей рот рукой, женщина попыталась вырваться, порвалась губа, он увидел кровь, очнулся и убежал. После того, как за бандитом захлопнулась входная дверь, соседи, тихие, с расширенными глазами, несмело «выползли» из своих комнат и вызвали «скорую».
Бабушке стало плохо, когда вернулась с ребёнком домой. Приехала ещё одна «неотложка». Девочку повела к себе интеллигентная армянка, опираясь на костыли.
Навестил Асю в больнице следующий питерский «мент», совсем молодой парень, уговаривал написать заявление на Юрку. Пробыл долго, Ася почувствовала, что, если бы дала ему повод, пришёл бы ещё раз, но он был стеснительный, как Лёша…
Ася звонила чудовищу на мобильник, хотела объяснить, что не виновата, зря он так жестоко с ней поступил, но злодей трубку не брал.
После того, как залечили раны на груди, зашили рот, который стал немного вывернутым и более сексуальным, поехала не к себе домой, а к идолу.
— Он убрался из города, отстань от него и Лёше на глаза не показывайся, — свекровь захлопнула дверь.
Бабушка с ней не разговаривала, Светочка затряслась от страха, увидев мать.
Вернуться в ресторан Ася не могла, не знала, как объяснить симпатичному кавалеру, почему погиб Тимоша. Устроилась буфетчицей в маленькое кафе при супермаркете. Там на неё обратил внимание рабочий, который обслуживал холодильные установки, предложил переехать к нему. Бабушка сказала, что, если Юрка её не найдёт, то, может быть, отстанет, Ася согласилась.
У мужчины, с которым она начала жить, было полное тело, розовое лицо, жёлтые волосы. Он ел с такой жадностью, что женщину тошнило за столом. Объятия едва терпела, запах его казался запахом страха, что блаженство трогать Асю скоро закончится. Имя — такое же как у дьявола, поработившего её, но не Юрка, а Юра.
Бабушку и дочь она навещала редко, без Юры, боялась, что бандит искалечит его. Однажды, обнаружила дома свекровь и Лёшу, их вызвала старушка. Учительница в школе сказала, что, если Светочкой не заниматься, придётся её перевести в специальную школу для отсталых детей. Лёша покраснел, топтался на месте, смотрел на Асю. Она отвернулась, отошла в сторону, будто боялась его заразить.
Гости принесли ошеломляющую новость: Юрки больше нет.
После расправы свекровь съездила в больницу, вернулась и соврала Юрке, что Ася умерла. Поэтому «волк» не искал её, скрылся в областном селении, а мобильник оставил дома. Устроился рабочим на ферму без оформления документов, снял жильё у одинокой учительницы, жившей с маленьким сыном, обещал жениться.
Матери звонил из телефонных автоматов, она отвечала, что полиция разыскивает его. Прошло время, «зверь» успокоился и, снова, приспичило ему выместить на ком-нибудь злобу. Начал возмущаться маленькой зарплатой и «подонком», хозяином фермы.
— Что с тобой? – спросила сожительница, не понимая причину возбуждения, выпил, вроде, немного.
— Сей — час я с ним разберусь! — Зарычал он, переходя, как обычно, с шёпота на крик.
— Куда ты? Сядь за стол, поговорим, – властно произнесла педагог.
Он бил её, вымещая ненависть к праведной жизни, к «неполноценному» сексу, к распорядку дня, с которым мог смириться только в тюрьме. Он ненавидел женщину за то, что, плоскогрудая и худая, она поучала его, как школьника, выставив вперёд указательный палец. За то, что сам убил единственную, желанную, гладкую, сладкую Асю. Сначала хотел подгадить дураку-Лёшке, а потом «попался на крючок».
Чтобы сделать ещё больнее ненавистной «училке», забрал её сынишку, одев правый валенок на левую ногу, напялив на него шапку и курточку.
Добежал до электрички, вскочил в поезд, а мальчика, как багаж, засунул под скамью. Пассажир, сидевший напротив, попытался защитить ребёнка от пьяного или сумасшедшего. Начался скандал, у Юрки от радости прервалось дыхание:
«Наконец-то, представился случай убить в драке, этот кретин первый начал, на суде можно будет оправдаться».
Мужчины, ехавшие в вагоне, объединились, скрутили дебошира, вывели в тамбур, тот изловчился, вытащил из кармана нож, взмахнул им…
Бандита выбросили из поезда на полном ходу, отжав дверь электрички. Падая, он сломал шею. Мать сказала:
— Слава богу, отмучился, и нас оставил в покое.
Лёша и свекровь забрали к себе девочку, не понимающую, что происходит вокруг, и никому не доверяющую.
«Так всем будет лучше», — подумала Ася.
Её прекрасная, как две полусферы, грудь так и не переставала болеть после расправы. Когда из одного соска начало сочиться, она подождала месяца три, надеялась, что пройдёт, потом записалась в женскую консультацию. Провели исследования.
— Онкология, — сказала врач, — с мужем половой жизнью нормально живёте? Гормонов не хватает.
«Болезнь от того мужчины, у которого гормонов было с избытком», — подумала Ася, но не захотела обсуждать травмы.
Назначили консервативное лечение. Болеть женщина перебралась в комнату к бабушке, вздохнув облегчённо, ибо освободилась от нелюбимого человека Юры.
Лёша начал было выпивать, но «не пошло», готовится к новой женитьбе и занимается дочкой. Светочка учится в нормальной школе, но ей очень и очень трудно.
Навестила Асю Оля, одна, без «Золотника». Она защитила диссертацию и получила приглашение работать в канадской фирме. Уезжает с надеждой накопить на собственную квартиру, про мужа не сказала ни слова.
Пока разговаривали, один зрачок подруги, смотрел в сторону.
«Переживает за меня подруга, – понимает Ася, — всю жизнь вместе».
На диване, в центре «культурной столицы», Ася смотрит телевизор, в нём — те же «менты».
Вспоминает лестницу в Эрмитаже, по которой ступали цари и стояла она, Ася из «Мухосранска», видела тронный зал, шикарные интерьеры. А картины, застывшие фрагменты природы или жизни людей, её не интересуют, она любит кино. Побывать в театре не успела, но наблюдала белые ночи, салют, к ним нужно добавить заброшенные уголки старого кладбища, чердаки, подвалы и страшную квартиру, которую в детективах называют «хаза», или «малина».
Познакомилась, благодаря Юрке, с тремя блюстителями порядка, не киношными, а настоящими, они оказались не хуже, чем в сериалах, а атлет с плавными движениями и лёгкой походкой выглядел «круче» самого Самурая.
Ася ослабла, много спит. После обезболивания сон спокойный. Когда действие лекарства заканчивается, над ней склоняется морда волка, готового рвать добычу, ящик от письменного стола взлетает вверх, и взрыв в груди заставляет кричать. Снова укол.
Мысли о дочери больную тревожат редко, но иногда она принимается перебирать картинки, раскрашенные неумелыми ручками, под ними детские стихи в переводе Маршака, читает одно из них:
— Где ты была сегодня, киска?
— У королевы у английской.
— Что ты видала при дворе?!
— Видала мышку на ковре…