Такой тяжелый день (Глава 1)

1

Понедельник выдался на удивление мирным. Никаких дэдлайнов, загрузов и авралов. Тишина и спокойствие. Даже люди, у которых вечно «ничего не нажимал, оно само!», в этот день молчали. Закоченели, видимо. Да и какая может быть работа в начале года?
Максим Окулов работает IT-шником в компании уже третий год. Занимается абсолютно всем: компьютеры, офисная техника, телефонные и сетевые кабеля, пару раз менял светильники, установил доводчики на двери, камеры видеонаблюдения. Он не жаловался, давно смирился с таким явлением: «Тыж программист. Сделай сеть. Установи интернет. Наладь телефонную связь. Почини мне утюг. Настрой гитару». И все это нужно сделать по телефону. А лучше через WhatsApp по сообщениям.
С настроением беда. Ушла Алеся неделю назад. Тоскливо без нее. Дом пуст, некого обнять и поцеловать, и просто поговорить по душам.
Мороз. Безлюдная остановка. И сумрак январского вечера. Взгляд Максима пошел по теплотрассе. Из щелей наружу рвется испарина. Голуби, нахохлившись, жмутся друг к дружке.
Где же автобус? Пальцы ног пощипывает от холода. Из наушников вылетает стена звука: гитары рычат и захлебываются, барабаны кормят пулеметной очередью, и крикливый вокал разрезает перепонки:
Когда нечего сказать
И не о чем писать, кроме смерти
Пустота – твое наследие
Не осталось больше целей для тебя.
Действительно, пустота в душе. И цель жизни пропала. Она ушла. Молча, пока Максим работал. Его Алеся. Он позвонил узнать, где она, в ответ получил:
— Сегодня меня не жди… Да, в принципе, не жди, я съехала от тебя.
Неожиданно и не к месту. Без объяснений. Она не хочет разговаривать. Написал ей в WhatsApp, получил ответ: Да все нормально у меня. Не переживай.
«У нее нормально, а вот у меня… у меня – нет. Не нормально».
Из-за угла вывернул автобус. Битком, все со смены едут. Макс еле втиснулся. Кому-то на ногу наступил.
Двери с грохотом захлопнулись.
— За проезд передаем! – выкрикивает кондуктор.
Сквозь толпу не пройти, не пробиться. Плотно, сжато, неудобно. Ощущение, что это последний автобус, и теперь все едут именно на нем.
Максим уставился на объявление:
«УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ!
БУДЬТЕ ВЗАИМОВЕЖЛИВЫМИ. УСТУПАЙТЕ МЕСТА БЕРЕМЕННЫМ ЖЕНЩИНАМ, ИНВАЛИДАМ
И ПАССАЖИРАМИ С ДЕТЬМИ.
ПРИ ВХОДЕ В АВТОБУС, НЕ ДОЖИДАЯСЬ ТРЕБОВАНИЯ КОНДУКТОРА, ОПЛАЧИВАЙТЕ ПРОЕЗД»
«Уступишь тут место, ага. Стоя ехать невозможно».
— Вы выходите? – обратилась к нему дама бочкообразной формы.
Вопроса он толком не слышал из-за грохота музыки, догадался, что обращаются к нему. Покачал головой.
— Тогда выпустите меня, — напирала большая женщина.
— Выпущу, — отозвался Максим. Получилось, что прикрикнул.
Дама начал возмущаться, мол «че орешь ты на меня». Максим не слушал. Давно привык к такой категории людей. Они всегда все критикуют, знают все и им ничего нельзя сказать против. Хотя, тут и дерзости никакой не было. Ну, не рассчитал с громкостью, с кем не бывает?
Автобус тормознул. Народ посыпался в двери. Основной движущей силой людского потока была возмущенная крупнокалиберная дама, и Окулова против воли выбросило из салона. Вышло народу много. Полегчало. Следующая остановка его.
А вот и дом родной. Старая пятиэтажка панельного типа. Бабушкино наследство. Квартирка тридцати квадратных метра. Тесновато. Наверное, это тоже сыграло роль в уходе Алеси. Покосившийся старый шкаф — вечный сторож прихожей. Стол с трехногими табуретками отхватил угол в кухне. Напротив него — раковина и полочки под посуду. Холодильник чуть слышно работает. В комнате стенка. Плательная и книжная части совмещены. На полках детективы, большой справочник по программированию и пара журналов по Hi-Tech’у. Из стенки, словно живот беременной, выпирает телевизор. Изогнутая в кошачий ус антенна. Диван и его сосед комод. Скромное убранство холостятской квартиры.
Максим вздохнул. Тишина заставляет скучать и хмуриться. Не хватает ее. Алеси. Не хватает.
— Чаю надо попить, — обратился сам к себе.
Электрический чайник зашумел. А в холодильнике кроме утрешних пельменей и пары кусков хлеба ничего. В магазин бы за продуктами сходить. Да нет настроения и желания.
Хочется лишь одного: увидеть ее, обнять и поцеловать.
Два года отношений. Конфетно-букетный период. Первые свидания. Первая ночь вместе. И незаметно, как прошел год. Ни ссор, ни ругани, лишь любовь и наслаждение друг другом. Съехались. Эйфория совместной жизни. Свободное время проводить только вдвоем. Мыться в душе – совместно. Весте залипать в телевизор. Обсуждать абсолютно все – только с ней. И не заметно приходит в дом та, что на буквы Б.
Бытовуха.
Она никогда не приходит одна. Всегда притащит своих подружек – ругань и рутину. Первое время они помалкивают. Да и сама бытовуха принюхивается, как кошка в новом доме. Изучает, следит, метит. Из-за этого канат любви ветшает. Уже нет сложных морских узлов, что связывают людей. Появляются слабые места. Они становиться все тоньше и тоньше, усыхают до состояния нитки и – бац! – она рвется. И человек уходит. Кто-то тихо, другие хлопают дверью.
Алеся ушла незаметно.
— Алеська, Алеська, — вырвалось у Окулова.
Тяжелый вздох.
— Позвоню ей… Вот чай допью и позвоню… Что скажу? Да попрошу встречи. Неделю не видел. Посмотреть хочется на тебя…
На четвертом гудке она ответила.
— Алеся, как ты?
— Как обычно: лучше всех.
— В гости могу зайти?
— И зачем?
— Да как-то все неясно мне, — выдавил Макс. – Хотелось бы поговорить. На тебя посмотреть.
— И что ты хочешь во мне увидеть? Я как была такой же, так ей и осталась.
— Но все же…
— Приходи. Адрес знаешь? Ну вот и хорошо, — и повесила трубку.
Чай Максим не допил. Оставил полупустую кружку на столе. Начались приготовления к свиданию. Мытье, бритье, чистка зубов и смена нижнего белья. И он уже мчит к ней. Когда несешься к своей любви, не замечаешь ничего вокруг: ни мороза, ни прохожих, даже пробегаешь на красный свет, лишь бы скорее очутиться рядом.
Ее двор. Широкий, с кучей машин. Детская площадка занимает центр. Качели и пустые скамейки возле каждого подъезда. Максим набирает номер квартиры. Из домофона вырывается писклявый гудок. Еще один. Хруст снятой трубки. Писк открывающегося замка.
Перешагивая через ступеньку-две, поднялся на ее этаж. Дверь уже открыта.
Вот она, единственная. Высокая, худощавая, с выпирающими ключицами. Серенький топик на тоненьких лямках, лосины такого же цвета. Светлые короткие волосы с темнеющими корнями. Легкий пирсинг в носу. Стоит, скрестив руки на груди. Смотрит выжидающее, холодно.
— Здравствуй!
— Привет, — сухо отозвалась Алеся и отвернулась. – Чаю?
«Не рада…». Макс остался в прихожей.
— Алеся, — начал он.
— Не надо, — подняла ладонь. – Неужели ты не понял, что все, это конец? Ты посмотри на наши с тобой отношения. С работы пришел, как обычно уставший. Поел и завалился на диван. Ни обнимешь, ни поцелуешь, ни спросишь «как дела?»… На квартиру свою посмотри. Все старое, продавленное… Максим, я просто устала… Уйди, не хочу видеть тебя.
— Алеся, — он шагнул к ней.
— У меня есть другой, — вывали она.
Он повалился на маленький пуфик, что стоял возле двери.
— Максим, уйди, пожалуйста, — повторила Алеся. – Не хочу ничего. Просто уйди.
— Другой, говоришь! — гневно вскочил с пуфика. В два шага приблизился к ней. Дальше все было в тумане.
Очнулся в магазине. Очередь. Для чего зашел? В голове возникали картинки. «Другой, говоришь!» Пощечина. Он ее ударил наотмашь, тыльной стороной ладони. Обожгло кисть. Она упала…
Вышел из магазина. Все тот же морозный вечер. Начало пробирать до костей. Адреналин продолжает гулять в крови. Руки трясутся. Вновь и вновь перед глазами возникает злополучная картина.
Ударил…
Достал трясущимися руками телефон. Убрал его. Какой смысл звонить? Пощечиной поставил жирную точку. Никогда раньше не поднимал руку на девушек, даже в детстве. А тут… Резко, сильно… А потом выбежал, хлопнув дверью. Оставил ее на полу…
Вернулся в магазин.
— Водки бутылку!
Не этого хотел. Думал, иначе все будет. А вышло, как всегда, убого и печально. Поэтому придется напиться. Не умеют мужики по-другому уходить от проблем.
Зазвонил телефон. Хорошо, что уже зашел домой. Вызывает мама. Стандартные вопросы из серии «как дела?», «как прошел день?», «что нового?»
— Нового? – переспросил Макс. – С Алеськой разошлись… Да неделю уже как… Не знаю, мама, — раздраженно ответил он. – Она ушла, сама. Просто взяла и ушла. Пока на работе был… Ходил, сейчас вот от нее… Да, лучше не спрашивай… Всё, хватит, мама! Отец звонил, какие-то не лады у него с жильем… Ну, как я понял, ему надо съехать до конца этой недели. Позвони ты. Может, помиритесь… Все, ладно, ладно, молчу… Пока-пока, — отключился, не дождавшись ответа
Все напасти в один день.
— Да в жопу все! – распечатал бутылку и налил до краев стопку.
Залпом выпил. До чего же водка противная. Обжигает внутренности, сушит язык.
Макс сел за стол. Раскрыл ежедневник, уткнулся в записи.
Заметка недельной давности: «Пришел домой, а дома пусто. Алеська ушла, не оставив записки. Попытался дозвониться – не отвечает. Что делать и как быть? Попробовал написать, ответила, что все у нее хорошо и опять в глухое молчание. Почему сегодня?»
Пролистал назад. Другая запись: «Пятница. Как обычно, непонятно что к чему. Все на работе орали, бегали, матерились. Сували мне под нос какие-то непонятные бумаги. И почему именно в пятницу всегда такая херня происходит?»
Фыркнул. И в чем же смысл вести такой дневник. Перечислил, и то сухо и вяло, что произошло за день, и остался доволен.
Налил еще стопку. Выпил.
«Понедельник. День тяжелый. И холодный. Поругался окончательно с Алеськой, влепил пощечину и выбежал с испугу. Сейчас вот водку пью».
Перечитал. Решил дополнить: «Нет, вести дневник – это точно не мое. Бумагомарательством каким-то занимаюсь».
Почесал подборок. Захлопнул ежедневник. «Да, философ с меня никакой».
Начал бродить по комнате со стопкой в руке. «Может бросить все это, использовать в более правильном направлении ежедневник? Какие-то интересные пометки делать в нем?» Выпил. Начал пьянеть. Руки трястись перестали, нервы успокоились, ритм сердца выровнялся.
«Ну, ударил я ее, и что с того? Заслужила… Другого нашла. Давно ли? Раньше, гораздо раньше, чем ушла от меня. Кто он, интересно? Хотя, какая мне до этого разница?»
Снова уселся за ежедневник.
«И почему в нашей жизни не так, как в фильмах. Разошелся с бабой, взял флакон водки, а потом черный экран и надпись внизу: ПОЛГОДА СПУСТЯ. И ты такой весь шальной император, царь всея Земля, Большой и Малый страна, едешь на крутой тачке в черных очках от очередной девушки, с которой познакомился буквально вчера, но уже забыл, как ее звать. Нет, не бывать такому. Обязательно нужно пройти через всё это дерьмо, сравнять себя с землей, погрузиться в депрессию, отгородиться ото всех, молчать, на работе огрызаться, а вечерами пить как последний алкаш и думать – какая же она все-таки сука! Я все для нее, а в итоге она убежала к другому… И все же… Не девушка виновата в том, что ушла от тебя. А ты сам. Хотя, не один мужик никогда в этом не сознается, даже себе. Где-то там, под коркой, сидит этот червяк, мерзкий, противный, огромный и обгладывает твой мозг. А ты продолжаешь винить ее, потому что она тебя не ценила, ты-то вон какой молодец, а она… Бытовуха все портит. Возникает привычка, и ты уже воспринимаешь человека рядом с собой как какую-то данность, что так быть и должно. И не уйдет он никуда, будет любить тебя и восхищаться тобой, как это было в самом начале… А в итоге, ни ты, ни она не развиваетесь, а еще больше начинаете тупеть и деградировать. Девок надо любить и постоянно хвалить, восхищаться ими, тогда они будут с каждым днем преображаться и радовать тебя своей красотой. Я же этого не делал. Вот и случилось то, чего так сильно не хотел»
Выпил еще одну стопку водки. Прошелся глазами по тексту.
— М-да! – сказал Макс. – А чего это я раньше пьяный не вел записи. Полет фантазии высокий.
Но муза его покинула. Вновь стал бродить по комнате. Мысли смешались, в голове сумбур. Осушил стопку. Пьянел с каждой секундой. Плюхнулся на диван и провалился в беспокойный сон.
Проснулся от звука надрывающегося телефона. Ольга.