Виват королеве! Красавчик (Глава 3)

С тех пор она стала относиться к ухаживаниям мальчиков по-иному.
Что удивляло и пугало её одновременно, так это удовольствие, которое ей доставляли прежде казавшиеся наглыми бесцеремонные приставания. Она стала позволять то, что раньше отвергала: прижимание в тесноте, руки, шарящие в горячих местах, жавшие её мягкую и несформировавшуюся грудь.
Парень, который привлек её внимание, выделялся ростом, светлыми волосами, самыми светлыми во всей школе, идеальным лицом актера с кинематографической открытки или с рекламной афиши, и, конечно же, несомненно, её поразили его неподражаемо аристократические манеры. Как будто он вырос в семье царственной особы. А откуда еще он мог их подчерпнуть? Не в подворотне же Жирона? И уж тем более не в опустившимся и погрязшем в грязи Кризеле.
А чем Кризель отличается от Жерона, подумала она? Оказывается, два города не очень-то и отличаются нравами. И люди там и тут имеют погрешности, как у людей с травмами: вроде родимых пятен или проказы. Внутри, а не снаружи.
«Красавчик» звали его приятели и многочисленные, увивавшиеся вокруг него девицы постарше и погрудастее. Он имел своё авто и после уроков раскатывал по школьному двору, как Орфей, со сворой орущих и улюлюкающих друзей за спиной. Он щеголял за рулем, крутя его одной рукой, другой закручивая свой неукротимый курчавый вихр волос, не поддающийся под порывом ветра.
У него не было постоянной компании, хотя везде его принимали радушно и за своего. Единственной его привязанностью была рыжеволосая девушка, высокая и экстравагантная, которую невозможно было пропустить мимо взгляда. Она была его ровесницей. Одноклассницей. И её трудно было не заметить среди серой массы школьниц.
Она всегда и везде сопровождала Красавчика, как придворная дама, отколовшаяся от царицы и примкнувшая к тому, кто покорил весь мир школы. Так казалось Сюзи. Она верила, что мир повернулся или перевернулся и обратился лицом только к нему – к Красавчику. Она была точно придаток к его автомобилю, и всегда сидела на пассажирском сидении рядом с ним. Но держала себя гордо, даже высокомерно. Будто все, мимо кого она проезжала, или кто проходил мимо, относился к числу вассалов. А она была госпожой. Неоспоримой и незыблемой. Ей была дарована власть, которая не подвергалась сомнению. Вот так! Не много не мало. Так думала Сюзи, дурочка.
Это высокомерие девицы проскальзывало и в разговоре со сверстниками и даже с учителями. Точно она знала то, что другие не знали. Или не желали знать. Или боялись знать.
Не только благодаря росту смотрела девушка свысока на всех. Сюзи скоро узнала всю правду о ней и её положении в обществе, точнее о положении её отца, самого богатого человека в городе.
Воистину это был сноб. На его деньгах подкармливались многие преподаватели школы. Внешне альтруистические, бескорыстные денежные вливания в фонд развития школы подняло её статус среди городских общеобразовательных учреждений на вершину рейтинга. Она считалась обеспеченной и перспективной. Репутация школы поднялась до планки лучшей в городе, и это несмотря на массу упущений в образовательном процессе и дисциплине.
Никто в школе не смел обозвать эту денежную куклу бранным словом, хотя эпитеты, вроде шлюха, тварь, дерьмо входили в лексикон обращений среди подростков, как обычная вещь.
Красавчик, у которого также было настоящее имя – Винди Баул – открыто целовал девушку в её полные крашенные губы, алевшие на бледном фоне земляного оттенка щеках. Он делал это у всех на виду, когда притормаживал перед школьным подъездом. Девушка визжала от восторга, как поросенок, никого не стесняясь, громко хохотала и при этом разевала свой рот до такой степени, что можно было рассмотреть все её внутренности, желудок и даже то, что она съела на завтрак. Так думала Сюзи, когда наблюдала эту ставшую привычной картину.
Девушке же, напротив, было безразлично, как на неё смотрят другие и что они при этом думают. Она всегда вела себя таким образом, что посторонних, не знакомых еще с её обычным поведением, подобные выходки первоначально шокировали и приводили если не в бешенство, то в оцепенение. Она всегда вела себя так, как будто у нее отсутствовали элементарные понятия о приличии и правилах поведения в обществе.
Может быть, она делала это намеренно, думала о ней Сюзи? Как бы там не было, её поведение в общественных местах совершенно не вязалось со слухами о содержимом её кошелька. Любому, кто имел куда меньше денег и не мог похвастаться толщиной своей мошны, согласно общепринятым правилам дозволялось вытворять подобные безобразия, какие позволяла себе взбалмошная богачка. С таким капиталом необходимо быть девочкой-паинькой с аристократическими замашками, кои напрочь отсутствовали у представительницы высшего класса, затесавшуюся невесть каким образом в среду школьников ниже среднего достатка. Всей своей жизнью Фризи, так звали наследницу солидного состояния, старалась сломать опостылевший стереотип. Пока ей это удавалось сполна.