Выбор

Стол, кресло, диван, телевизор, книжный шкаф — «Как же мы любили эти книги. Кто-то постоянно пополнял наши запасы чем-то новым. Сколько же в них всего. С ними столько связано. Как мы их читали — лежа рядом, прижавшись друг к другу. И вместе и порознь одновременно — каждый погружен в свое литературное путешествие».
Стол, тумбочка, диван, кресло, телевизор, шкаф — «Там все еще твои вещи. Такие родные. Твой запах на них. Он все еще там. Вещи все помнят. Все как прежде. Висит на своих местах. Как прежде. Ты помнишь? Помнишь?.....»
Диван, потолок, кресло, шкаф, телевизор, балкон — «Наш любимый уголок во всей квартире. Сколько же времени мы провели сидя на нем. Сладкий кофе, разговоры ночи на пролет, твои глаза напротив, твой смех, растрепанные волосы, обдуваемые легким ветерком, наши шутки, прохожие, снующие мимо. Как же было хорошо. Встречать закаты и рассветы сидя укрывшись пледом. Только мы. Рядом.»
Люстра, шкаф, кресло, телевизор — «Кино. Обожал смотреть с тобой кино. Особый ритуал, завораживающий и увлекающий в другой мир. Сколько часов мы провели в объятиях друг друга за просмотром фильмов. Бесценное время.»
Шкаф, диван, кресло, телевизор, тумба — «Твой телефон лежит на ней. Твой. Я так и не смог. Не смог, слышишь! Не смог его выбросить. Наши разговоры, сообщения, фото… Боже, как же было хорошо! Что мы писали и говорили друг другу! Я каждый день его заряжаю. И жду. Слышишь? Как и прежде жду твоего звонка! Жду! Но ты не позвонишь. Больше никогда не услышу твой голос. Хотя помню каждую его нотку, каждую твою интонацию...»
Стол, кресло, диван, телевизор, полки, дверь — «Какое это было счастье — слышать звук твоего ключа в замочной скважине. Я так не любил приходить домой раньше тебя. Не любил ждать. Все время смотрел на часы в ожидании твоего прихода. Этот звук… На душе в миг становилось спокойно и легко. Я знал, что ты дома! Как же было приятно открывать дверь самому и видеть тебя, вышедшую навстречу. Как же было тепло.»
Кресло, потолок, шкаф, диван, дверь, камод — «Твоя косметика. Все стоит в том же самом порядке. Так аккуратно. Все как ты любишь. Твои духи. Как же мне нравится их аромат. Прости, но я использовал два твоих флакона. Глупо, да? Негоже мужику брызгать на себя женскую парфюмерию. Но так — ты со мной. Как же я тебя люблю....»
Шкаф, диван, кресло, телевизор, камод — «Наши фотографии. Как же ты красива! Рядом с тобой я просто монстр. Всегда стеснялся фотогафироваться вдвоем. А ты заставляла! Помнишь? Только сейчас я понял, что ты смотрела на меня другими глазами. Не так, как я смотрю на себя в зеркало каждый день.Ты видела во мне что-то большее, чем просто человека. Теперь я понял, что ты меня любила. Твой взгляд. Боже, я просто растворялся в тебе. Тонул в глубине твоих глаз. Твоя улыбка — озорная и притягательная. Помню как первый раз тебя поцеловал. Я был искренне счастлив. Помнишь? Помнишь как я держал тебя за руку? А что я нес в тот момент… Господи, каким же идиотом я был иногда. Одного твоего взгляда было достаточно, чтобы превратить меня в безвольное существо. Какая же ты замечательная!»
Стол, кресло, потолок, шкаф, окно — «Прости, но я загубил все твои цветы. Ты их обожала, а я все испортил. Прости, я не специально. Так получилось. Видимо они все чувствуют. Абсолютно все. Но вместо них — твои любимые каллы. Я помню как ты их любила. За вазой я слежу. Видишь? Они всегда свежие.»
Диван, потолок, кресло, шкаф, телевизор, балкон, диван, кресло, шкаф, балкон, стол, диван, камод, стол… — «Господи, за чтооо?! Ну пожалуйстааа, объясни мне. За что тааак? Ну пожалуйстааа! Почему я? Что я сделал? Ну пожалуйста!!! Я больше так не могу!!! Пожалуйста...» — словно раскат грома прозвучало в тишине пустой квартиры. Лишь только отголоски протяжного плача, переходящего то в стон, то в крик были ответом. Мало кто знал, что в эти минуты творится в душе одного человека. Человека, в одночасье потерявшего все. Безжалостно, нагло, несправедливо, жестоко лишенного всего…
— «Год. Ровно год. Сегодня ровно год, родная, как ты покинула меня. Как тебя отобрали у меня. Год. Не помню как он прошел. Больно. Очень больно. Слышишь? Ты слышишь меня? Говорят, всему есть цена. Так знайте — я заплатил!!! Заплатил сполна, слышите? Вы слышите меня? За что? Милая, за что так? Мы же были так счастливы. Мы так друг друга любили… Где теперь это все?..
А помнишь как мы мечтали? В один день. В один, помнишь? Одна дата на двоих. Прости, я слегка задержался. Ну ничего. Ничего, моя хорошая, я скоро приду. Тебе ведь не долго ждать пришлось? Не долго, правда?

С этими словами, не помня себя от горя Фил кинулся в ванную. Он все уже приготовил. Давно приготовил. Все решил. На полке его ждали лезвия и нож. Подойдя к реквизиту, он взглянул на себя в зеркало.
— »Соберись. Ты сможешь. Ты столько времени к этому готовился" — внушал ему внутренний голос. — «Соберись и все сделаешь! Все равно нет смысла жить. Да и не сможешь ты. Не сможешь… Не сможешь....»
Фил осторожно протянул руку к полке и взял лезвие. Холод, блеск и гибкость металла вернули его к реальности, заставив вспомнить о причине его прикосновения к нему.
— «Один взмах и все будет кончено. Всего один. Давай. Смелее!» — твердил ему внутренний голос. Фил вытянул левую руку и взглянул на запястье — 2 крупные вены пролегали под бледной кожей. Он приложил зажатое между пальцев лезвие и дернул руку. Порез отозвался в теле жгучей болью и легким отрезвляющим холодком. Кожа была повреждена неглубоко.
— «Слабак! — прогремело в голове. Сжав лезвие сильнее, Фил повторил попытку. Вновь мимо. В последний момент рука ослабевала и лезвие скользило по коже, оставляя за собой небольшой красный след.
Поняв, что перерезать вены ему не удастся, Фил бросил его на пол и схватил нож. Сжав рукоятку в руке со всей силы он поднес смертоносный предмет к шее и слегка отвел назад голову.
— » Ну же! Один удар. Со всей силы. И все. Один удар. Всего один" — убеждал он сам себя. — «Перейди эту грань. Один раз. И все.»
Отведя в сторону руку, Фил ударил себя в шею. Острие ножа проткнуло кожу. Кровь засочилась из раны. Почувствовав тепло, струящейся по шее крови, Фил бросил нож на пол. Но вновь он поранил себя неглубоко.
— «Гоосподииии!» — прокричал он. — «Как же это… Я не могу… Не могу. Не могу....» С этими словами Фил опустился на колени и заплакал. От горя, от собственной слабости и беспомощности. От всего.

Пролежав так некоторое время и окончательно придя в себя, Фил вышел из ванной и направился в кладовку. Он принял для себя окончательное решение.
— «Так у меня не будет шанса сгладить удар. Это наверняка!» — произнес он вернувшись в ванную с веревкой и табуретом.
— «Раз всему есть цена, должна быть и сдача» — проговаривал Фил, привязывая петлю к потолку. «Сдача — моя жизнь. Она мне больше не нужна! Берите кто хочет! Дарю.»
С этими словами он взобрался на табуретку и просунул голову в петлю. По ногам предательски побежала дрожь. Фил отчетливо понимал, что лишь шаг отделяет его от смерти. Один шаг. И все будет кончено.
— «Шагни. Шагни. Шагни. Шагни. Давай. Раз и все.....» — гремело в голове. Ноги тряслись, по спине и лбу струился пот, руки немели.

Шаг…

Говорят, висельники умирают мучительно. Многие из них успевают передумать. Но…
Фил на собственной шкуре понял каково это…
В долю секунды он почувствовал нестерпимую боль, давление и тяжесть, охватившие и раздирающие голову. Было нечем дышать, что-то давило в глазах, из носа потекла какая-то жидкость, язык раздулся и душил его изнутри.

-«Все» — прострелило умирающий разум.

— «Я иду......», прохрипел он…