Меня снегом замело

На часах пять. За окном все еще было темно, но в тусклом свете никогда не гаснущих фонарей Соломон отчетливо видел частые белые снежинки. Их было много, и они были очень крупны; у Соломона были все основания полагать, что дорога займет еще больше времени, чем предполагалось. Несмотря на столь ранний час, на дорогах, вероятно, уже были пробки, поскольку стоит коварному снегу чуть их припорошить, как все движение вмиг замирает. Пробки. Плохая логистика. Ландшафт и погода. Сложно в этом городе выживать автомобилистам, однако пешеходам, надо сказать, приходится здесь еще хуже. С такими мыслями Соломон собирался заказывать такси. Будильник разбудил его полчаса назад, а теперь он уже был в полной боевой готовности и стоял с полупустым рюкзаком за плечами перед окном, глядя на бесцельно горящие фонари, освещавшие невидимый во тьме снегопад. Тем временем Антон спешно и неуклюже собирал немногие свои пожитки, которые он никогда не укладывал к себе в рюкзак заранее перед перелетом. Самолет отправлялся в девять, но путь до аэропорта был неблизкий. Да и к тому же учитывая нынешние погодные условия, должна была случиться большая удача, чтобы братья успели добраться до аэропорта хотя бы к полвосьмого.
— Давай быстрее! Вечно возишься, — буркнул Соломон, поправляя вечно сползающие на кончик носа очки.
— Да заказывай уже. Успею.
Соломон вызвал машину и снова уставился в окно. Как они до такого докатились? Им двоим едва хватает денег на билет до дома, не говоря уже об оплате обучения. К четвертому курсу дела их стали совсем плохи, и им приходилось работать везде, где им только давали работу, чтобы оплатить его хотя бы частично. С деньгами в их семье было плохо: с тех пор, как ушел отец, их дела пошли под откос. У братьев оставались только мать да бабушка, которые тоже едва сводили концы с концами. Мама работала на трех работах, ни на одной из которых ей не платили достаточно для того, чтобы позволить ей оплатить обучение своих детей или хотя бы обеспечить достойное проживание себе. Поэтому братьям приходилось работать. Соломон с утра до вечера, в свободное от учебы время, переводил различные англо и испаноязычные статьи для дешевого провинциального журнальчика. Антон работал грузчиком в городском порту и иногда тамадой или аниматором на различного вида мероприятиях. Оба они по выходным подрабатывали разнорабочими. Большую часть своих денег они откладывали на оплату обучения и на помощь маме с бабушкой, поэтому им приходилось сильно экономить на всем, включая провиант. Даже энергетики они не могли себе позволить. Братья держались исключительно на регулярном четырехчасовом сне и взаимной поддержке, ни на кого и ни на что более они положиться не могли.
— Как мы до такого докатились?
— А?
— Как мы до такого докатились? — чуть громче прохрипел Антон.
— Сам не знаю. Всю жизнь так живем.
— Нам немножко осталось доучиться. Всего один семестр. Мы справимся.
— Всегда справлялись.
— Дома есть работа. Поможем дяде Косте в мастерской, — Антон задумчиво почесал щетинистый подбородок. — Он платит немного, но все же.
— Дядя Костя платит только потому, что ему нас жаль, — скрипя зубами, прошептал Соломон, машинально повторяя движение брата.
— Найдем еще работу. А тебе надо побриться: совсем зарос.
— Тебе тоже.
Антон закончил собирать вещи и сел на кровать. Соломон продолжал смотреть в окно, ожидая такси. Скоро они будут дома. Да, денег у них было совсем немного, но каждые каникулы они летали домой, в свою глубинку, к маме и бабушке. Билеты были неприлично дорогими, но выбирать им не приходилось: поезда туда не ходили. Они обычно долетали до райцентра и далее пешком или автостопом несколько десятков километров до их родного поселка. В этот раз план был такой же.
— Сколько за такси?
— Полторы.
Антон выругался и глубоко вздохнул:
— Погода подвела.
Да, снегопад и не думал прекращаться. Судя по прогнозу, мести будет еще долго; как бы рейс не задержали. Соломон все продолжал смотреть в окно, думая о том, как же они до такого докатились. Конечно, в эти дни добрая половина страны перебивается точно так же, как они: кризис все-таки. Денег нет, работы нет, а в счастливое будущее верить очень хочется. Именно поэтому их мама настояла на том, чтобы братья поступали в университет. Она искренне желала, чтобы спустя несколько лет, когда они закончат учиться, когда в стране, может быть, что-то изменится, они были образованными людьми, у которых, однако, в нынешнем мире шансов немногим больше, чем у всех остальных. Тем не менее после долгих и выматывающих споров с ней, они согласились. Они, разумеется, понимали, что денег на жизнь им хватать, мягко говоря, не будет, но мама убедила их в том, что они со всем справятся. Всегда справлялись.
И вот показалось такси. Машина с трудом ехала по занесенной снегом дороге, которую в такой ранний час чистить еще никто и не думал. На улице по-прежнему было темно, но в свете автомобильных фар и фонарных столбов Соломон отчетливо видел крупные и частые снежинки — снегопад усиливался.
— Такси.
— Присядем?
Братья сели на кровати напротив друг друга и на несколько мгновений погрузились в холодное глубокое молчание. Далее они погасили свет и заперли свой номер на ключ: братья вернутся сюда только через месяц. Спустились вниз по лестнице и вышли на улицу. Там их ждала белая иномарка с желтыми светящимися шашками на крыше. Антон отправился занимать место спереди: в этот раз ехать спереди был его черед, а Соломон ненадолго замер, стоя между крыльцом общежития и такси. Он смотрел наверх и ловил снежинки своей густой бородой. Снежинки прилипали к очкам, загораживая ему обзор, но он их не протирал.
— Соломон! Ты скоро там?
Был бы у Соломона выбор — он бы никуда не уходил. Так бы и остался он стоять между общежитием и такси, ловя бородой миллионы белых снежинок. Он просто хотел отдохнуть; чтобы заработать на эти билеты братьям пришлось работать гораздо больше обычного, а спать и питаться — гораздо меньше. Соломон просто чертовски устал и чертовски хотел отдохнуть, и вот сейчас, стоя под этим чудесным снегопадом, он наконец отдыхал. Однако выбора у Соломона не было, и он был вынужден оттряхнуть свою бороду и сесть в машину. Такси, увязая в снегу, неуклюже развернулось, и понесло Соломона с Антоном прочь от их общежития, их второго дома и их берлоги, в которой они бывали лишь за тем, чтобы поесть и поспать.
— За сколько доедем? — спросил Антон.
— Не знаю, — задумчиво ответил водитель, — часа полтора-два. Спешите?
У него был хорошо знакомый братьям акцент. У большинства здешних таксистов он был.
— Да. Самолет в девять.
— Успеем.
И дальше они ехали молча. Антон закрыл глаза и попытался поспать: ему тяжело давались такие ранние подъемы, да и уже очень давно ему не удавалось поспать нормально, так что каждую свободную секунду он старался употребить на сон. Соломон прислонил голову к окну и продолжил любоваться погодой. Спать ему не хотелось. В его голову лезли такие мысли, которые в любом случае уснуть бы ему не позволили, хоть обстановка этому и благоволила. Итак, как они до такого докатились?
Помнится ему Москва, где они с семьей как-то бывали еще до ухода отца. Тогда они с братом были еще совсем детьми, но он хорошо помнил то время. Тогда была зима и были точно такие же снегопады. Крупные и частые хлопья снега засыпали Красную площадь, когда они с семьей гуляли по ней. Это было так давно, подумать только. Тогда еще у них не было проблем с деньгами, тогда они еще не работали на нескольких работах сразу, выбиваясь из сил, чтобы оплатить обучение, накопить на билет домой, помочь маме и не умереть с голоду. Соломон очень хорошо помнил тот момент, когда он почувствовал, что он больше не ребенок. Это произошло немногим после ухода отца. Спустя некоторое время после этого он устроился на свою первую работу — грузчик. Он тогда был еще девятиклассником, но возраст его почему-то никого не смутил. Вообще уже в то время рабочую силу выбирали по крайне простым критериям: наличие рук и ног, иногда головы на плечах. Именно в тот день, его первый рабочий день, когда он сильно потянул себе спину, вернулся домой позже обычного, совершенно истощенный и выжатый, он почувствовал, что он больше не ребенок, что теперь ему нужно работать, зарабатывать деньги, чтобы обеспечить свою семью. То же самое касалось и его брата. Антон начинал работать курьером и получал немногим больше Соломона. Мама работала тоже. На нескольких работах, на коих работает и по сей день, хоть жалование ее не выросло с тех пор ни на копейку, в отличие от цен в магазинах. Пенсия бабушки была настолько мала, что едва ли могла покрыть расходы на квартплату, оплату счетов и прочие обязательные траты. Так, они совместными усилиями складывали сумму, которой им хватало лишь на самое необходимое. Отец алиментов не платил, но Соломон никогда не знал почему. Возможно, мама сама не требовала от него денег, хоть ей они были явно нужнее, чем ему. Так они прожили немногим больше года и прожили бы еще, но мама захотела, чтобы братья поступили в университет. Они долго спорили и ссорились по этому поводу. Чтобы выучить двух детей из столь малообеспеченной семьи в университете, требовалась неподъемная по их меркам сумма. Они попросту не могли себе этого позволить. Антон тогда предлагал отправить в университет одного Соломона, так как всегда считал его более смышленым, чем себя, но так уж у них повелось, что все счастье и все несчастье они делят поровну, так что если и ехать в университет, то только вместе. Никто даже и не рассматривал возможность поступления на бюджет, потому что братья так много работали, что им совершенно не хватало времени на более или менее усердную учебу. В итоге братья все же решили поступать в университет, и поэтому каждый из них был вынужден устроиться еще на одну работу. Тогда же им начал помогать дядя Костя — их добродушный сосед. Он порой подкидывал братьям работенку в своей мастерской за соответствующую сложности работы плату. Так они работали до самых экзаменов и работают до сих пор. Экзамены они, как и следовало ожидать, сдали плохо. Антон даже раздобыл где-то ответы, но они, конечно же, не подошли. К тому моменту, когда братья из школьников должны были превратиться в абитуриентов, денег не обучение все еще не хватало. Тогда они приняли решение, что со следующим призывом отправятся в армию и постараются подзаработать еще. Они нашли работу и в армии, но за год службы заработали не много. Вернувшись из армии, они продолжали работать в привычном уже им режиме на протяжении еще долгих двух лет, понемногу откладывая на обучение. Наконец, спустя три года после сдачи экзаменов, братьям стало хватать на оплату первого года для обоих, и они выпорхнули из гнезда, которое так долго старались обеспечить. Они при этом понимали, что им придется работать гораздо больше, чем они работали сейчас, если они и в правду хотят завершить свое обучение, но к постоянной тяжелой работе они уже привыкли и это их совершенно не пугало. Перебравшись в другой город, они первым делом нашли себе работу, которая в последствии несколько раз будет изменена. Так или иначе они работали и с самой первой зарплаты, полученной в новом городе, начали откладывать деньги на второй курс. Теперь они учились на четвертом и им оставался всего один семестр. Нужно было еще немного подзаработать на каникулах, и они смогут оплатить свой последний семестр. После этого они могли бы работать меньше и впервые за столь долгое время уделить больше внимания учебе. Кто-то может сказать, что от такого обучения нет никакого толка, но на самом деле все совсем наоборот. Братья за эти годы сменили столько работ, сколько нормальные люди не меняют за всю свою жизнь. У них накопился колоссальный опыт, который вкупе с какими-никакими знаниями, которые они при таком образе жизни все же умудрились получить в университете, был просто бесценен. Смеясь, они говорили, что диплом им может пригодиться только чтобы заваривать под ним лапшу, а работу они найдут и так. Единственное, они хотели получить такую работу, которая могла бы помочь им выбраться из их бедственного положения. В начале обучения диплом для них был неким символом успеха и достатка, но теперь они понимали, что прекрасно справятся и без него. Братья лишь хотели закончить обучение, чтобы их мама могла ими гордиться. Гордиться, что несмотря на малый достаток их семьи, братья отучились в университете. Повод для гордости действительно был, но за гордость, увы, денег не платят. Что они будут делать поле обучения, они не знали, но будущего совсем не боялись. Пройдя через все это, они были уверены, что всегда смогут выпутаться. Всегда смогут прорваться. Всегда ведь прорывались.
Такие размышления владели разумом Соломона большую часть пути. Он отвлекся от них лишь когда заметил рассвет. За окном автомобиля стоял непроглядный туман и по-прежнему валил крупными белыми хлопьями снег. Сквозь туман и серые облака розовым светом загоралось небо. Соломон не заметил, как солнце начало вставать, но по крайней мере он видел рассвет сейчас. Соломон очень любил рассветы, тем более в такую погоду. Все вокруг было каким-то неестественно белым: неприлично белый снег за минувшую ночь сумел хорошенько засыпать каждый сантиметр земли. Все деревья и дома у дороги были тоже накрыты этим пушистым белым одеялом. Только небо выглядело серым из-за тумана и туч. Розовый свет солнца потрошил эту серость ближе к линии горизонта, большим бесформенным пятном расползаясь по серому небесному полотну.
— Красиво, да? — прервал затянувшееся молчание водитель. Он старался говорить тихо, чтобы не разбудить все еще спящего пассажира на соседнем сиденье.
— Да, — отвечал Соломон, — необычная погода.
— В этих краях вообще все какое-то необычное.
— Не как дома?
— Именно.
Раньше снег мог за зиму не выпасть вовсе ни разу, но теперь его было предостаточно. Виновато ли в этом глобальное потепление, парниковый эффект или что-то еще, Соломон не знал, но ему нравилось. Ему нравилось смотреть на эти бесконечные снежинки, стремящиеся скрыть под собой все, что стоит у них на пути.
— Вы летите домой?
— Да.
— Я бы многое отдал за то, чтобы побывать дома, — вздохнул таксист.
— Отчего же вы не полетите? — спросил Соломон, хотя заранее знал ответ.
— Денег лишних нет. Я тут на заработках, таксую. Денег на жизнь-то хватает, но, сам понимаешь, налоги, счета и все в этом духе. Цены растут, зарплаты падают — скоро жить будет не на что совсем. Иногда даже жалею, что уехал из дома.
— Понимаю.
— Вам хватает денег на жизнь?
— Не очень.
Таксист глубоко и тоскливо вздохнул. Молчание, царившее прежде в машине, возобновилось. До аэропорта оставалось уже совсем немного. Соломон взглянул на часы: в запасе у братьев, вопреки всем ожиданиям, было еще три часа. Он тоже вздохнул и прислонился к окну. Теперь за окном не было ни единого деревца — огромный пустырь, границ которого в тумане различить было нельзя. Где-то там, в глубине этого непроглядного тумана, стоял большой современный аэропорт. Его отстроили специально к какому-то из многочисленных событий, проходящих ежегодно в этом городе, и отстроили, вероятно, только потому, что негоже встречать иностранных гостей в старом полуразрушенном здании. Что же, спасибо товарищам иностранцам за новый аэропорт!
— Почти приехали. Вон там ваш аэропорт.
Таксист ткнул пальцем куда-то в туман, но Соломона этим он особо заинтересовать не сумел: не очень-то его пассажир хотел знать, в какой стороне находится аэропорт. Главное для него было оказаться там вовремя, с чем проблем уже возникнуть не могло.
Через несколько минут машина заехала на платную парковку, Соломон быстро рассчитался с водителем, разбудил брата и вышел из машины. Водитель хотел было по привычке помочь пассажирам с багажом, но, так как у братьев были с собой только рюкзаки, помощь им не потребовалась. Они поблагодарили водителя, взаимно пожелали ему удачи и отправились внутрь.
Прошли досмотр. Дождались регистрации. Зарегистрировались. Прошли еще один досмотр. Прошли в зал ожидания. До отлета оставалось еще более часа.
— Больше так рано не поедем, — буркнул Антон.
— Наслаждайся свободными минутами.
— В самолете наслажусь, а ты мог бы переводом заняться.
— В самолете.
Они сидели на неудобной металлической скамейке и отчаянно боролись со сном.
— Ты же спал в машине. Не выспался?
— С такой жизнью выспаться невозможно, Соломон, сам знаешь. В машине или на тысяче перин — все одно. Все равно не выспишься.
Уже через несколько минут они оказались в автобусе, который любезно доставил братьев прямо к их старенькому боингу. Они вышли из него вместе с прочими пассажирами. Антон сразу же устремился к трапу, а Соломон, точно так, как некоторое время назад, когда он стоял между общежитием и такси, стоял между автобусом и самолетом. Снег шел с прежней силой и по-прежнему путался в бороде Соломона, высоко задиравшего свою голову. Отсюда, со взлетной полосы, было хорошо видно рассвет. Кроме тумана, свет просыпавшегося розового солнца более ничто не загораживало. Антон, стоя уже на трапе, окликнул брата и велел ему подниматься наверх. Соломон вежливо поздоровался со стюардессой на входе и занял свое место у окна. Начался инструктаж, который братья хоть никогда и не слушали, уже могли бы самостоятельно точь-в-точь воспроизвести. Во время инструктажа Антон сказал:
— Мне приснился очень странный сон.
— Какой?
— Мне приснилось, будто, когда мы ехали в том такси, снегопад усилился, и машина заглохла. Или дорогу замело настолько, что она не могла ехать… Короче, нам пришлось выйти из нее и продолжить путь пешком. Я видел аэропорт на горизонте, но сколько бы мы ни шли, он не становился ближе ни на толику. А потом… — он замялся.
— Что потом?
— Потом я упал. Упал в снег. От усталости. Мы шли так долго, что я был более не в силах держаться на ногах и упал лицом прямо в снег, не имея достаточно сил, чтобы подняться.
— А где был я?
— Слушай! — рыкнул Антон. — Ты шел дальше и не замечал, что меня нет рядом. А я лежал и звал тебя, но там был сильный ветер, а голос мой ослаб, так что докричаться я не сумел. Дальше я начинаю слабеть и как будто засыпаю. Но только я смирился с тем, что мне уже не спастись, как ты вдруг хватаешь меня за шиворот и вырываешь из той кучи снега, которая покрывала мое обессилевшее тело. «Что с тобой случилось?» — спрашиваешь ты, а я отвечаю: «Братец, меня снегом замело.» Тогда я облокачиваюсь на твое плечо, и мы продолжаем идти. Мы идем, а снег все сильнее. Но никто из нас больше не падает, как будто…
Пока он это рассказывал, делая в привычной ему манере множество пауз в попытках поймать блуждающую в его разуме мысль, самолет уже начал брать разгон — стало шумно.
— … Как будто мы стали сильнее, когда сцепились вместе. И так мы шли вперед через ветер и снег… А потом, когда мы наконец оказались в аэропорту, я посмотрел на тебя, а ты вдруг стал совсем старым! Глянул на свои руки, а они тоже — старые!
— Все?
— Да.
— Ну, — вздохнул Соломон, поворачивая голову к окну, — всегда же друг другу говорим: справимся. Хоть во сне, хоть наяву — справимся.
Антон устало посмеялся и положил руку на плечо брата.
— Всегда справлялись.
И самолет поднялся в снежное небо.