Другое измерение

Еще в аэропорту, разминувшись с чудом, неунывающий Эндрю не смог сдержать эмоций («Ужас просто, а!..»), сразу же заподозрив по сему поводу неладное в будущем полете.

Чудо было без перьев, но с чудовищно большими накладными ресницами и безобразно накачанными силиконом губищами. Так, что нижняя губа просто-таки отваливалась вниз. Чудо, не поводя глазами по сторонам, по-марсиански плыло по залу.

— Вот это Страхолита! – оценил Эндрю, только полмесяца назад в очередной раз перечитавший фантастическую повесть Алексея Толстого.

Ее бы пожалеть! Девочке вряд ли исполнилось восемнадцать, а жестокие жители Земли через свои теле- и компьютерные передатчики так неистово и безвозвратно загадили юный мозг, навсегда изуродовав уже внешность и душу!..

Надо было улетать. Благо, скоро пригласили к посадке.

Пробравшись к своему посадочному месту в самом почти конце воздушного судна, мимо не очень приветливых бортпроводниц (последняя и вовсе не поздоровалась и не обратила на пассажира никакого внимания), Эндрю обрадовался: его кресло оказалось у прохода.

Надо сказать, что Эндрю умел радоваться любому счастливому случаю, воспринимая это безусловным и драгоценным подарком судьбы. Слишком уж мало радостей дарила ему жизнь на этой грешной, сплошь уж казалось увязшей в человеческих слабостях и гадостях, планете. Вот потому-то он с благодарностью воспринимал любой мало-мальски счастливый случай, дорожил тем, и подолгу хранил в душе, используя как защиту от бед и напастей. Оттого-то и слыл неунывающим!

И вот – очередной добрый знак: посадочное место у прохода авиалайнера!

Потому что, место у прохода – есть место у прохода: каждый опытный авиапутешественник это знает! В любой момент (кроме взлета и посадки, разумеется) можно встать, не тревожа соседей и не продираясь сквозь их колени, пройтись, разминая затекшие ноги, в хвост самолета.

Вы уже, конечно, поняли – сейчас бедолагу с насиженного в течение уж двух минут места непременно турнут…

Прообраз Страхолиты, пусть и в более щадящем виде-режиме, возник пред Эндрю совершенно негаданно, и уж точно нежданно. Фотомодельное создание было так похоже на виденный в аэропорту вариант, что он поначалу принял девицу с сумкой, сквозь сетчатый бок которой тревожно выглядывали кошачьи глаза, за ту самую… И только, сознаться, по полноте губ, что были явно меньших размеров (и вполне возможно – даже натуральные), Эндрю и определил: это только копия.

— Так, а почему мое место занято? – сходу наехала девица на стюардессу.

Место у иллюминатора было действительно занято женщиной средних лет, что незамедлительно предоставила свой билет на то самое место.

— Сейчас, мы разберемся, — мило заверила бортпроводница, устремляясь с обоими билетами в носовую часть самолета.

— Но, вы же не высадите меня… с животным? – с явной претензией в голосе, на публику куксилась владелица кошки бенгальской (как успел рассмотреть уже Эндрю) породы.

— Нет, конечно! — с доброй улыбкой на бегу заверила стюардесса.

Обладательница кукольных, весьма типичных теперь — – всегда словно навыкате недовольного, а даже и чуть дебелого вопроса («Что это?» — ко всему и ко всем), глаз, отправилась следом.

Все пассажиры уже расселись по салону, когда они вернулись, и стюардесса объявила женщине у иллюминатора, что должна та пересесть – разобрались, наконец, и нашли ей другое место.

Но неудовлетворенная девица тут же затребовала у стюардессы, чтобы ей освободили место у прохода («Как я буду там с котом сидеть?»).

— Вы не пересядете? — любезно обратилась бортпроводница к Эндрю. – Как раз – к иллюминатору…

Котов Эндрю очень любил! Сплошь и рядом, они теперь были даже умнее хозяев.

— Не-ет, — моментально отозвался он, — с чего это вдруг? У меня здесь место. А то – как-то суетно у вас: не ровен час, вы и меня оттуда погоните…

Впрочем, он уже поднимался, и, под неодобрительно поворачивающиеся в его сторону головы сидящих рядом мужчин, пробирался к иллюминатору.

Конечно, по случаю Эндрю мог предстать хорошим занудой. Но сейчас в нем говорило другое. На другом перекрестке планеты Эндрю в подобной ситуации уступил бы место без разговоров, да еще и с доброй улыбкой: потому, что нормальные люди могли только на сей счет попросить – настаивать бы просто не посмели. Но здесь вот так, легко и запросто позиции сдавать было никак нельзя: с недавних пор человеческое добро воспринималось тут, как слабость, которой надо непременно воспользоваться.

И та, что уповала на бедное животное бенгальской породы (которое по сути было в ее руках лишь тараном, не более), была индивидом новой формации — Поколения Потребителей. Последователей психологии, провозгласившей эгоизм самой своей сутью, что начала активно формироваться несколько десятков лет назад, захватывая с каждым днем все бОльшие пространства, а теперь уж успешно утвердившейся в головах молодежи почти по всем территориям. Поколения тех, что сами еще не успели создать ничего доброго, толкового, путного, но которому все уже заведомо должны вкруговую.

И логика других людей данному типу недоступна, а посему и абсолютно бесполезна в аргументах и спорах. И связываться с ними, агрессивными, а подчас и злобными, просто небезопасно.

Само собой, ни о какой благодарности за рокировку мест от девицы с котиком не последовало. Да и вряд ли, усмехнулся про себя Эндрю (Андрей Владимирович, вообще-то, по паспорту: «Эндрю» только для друзей), набитая совершенно другими понятиями обо всем кукла вообще имела о том представление.

Скоро они были выше облаков – серебристо-розовые, причудливо кустящиеся комковатыми формами те остались внизу.

Земля незримо переходила в другое свое измерение. В котором Эндрю и ему подобных ждали здесь все меньше и меньше.