Герой

Он не мог забыть прикосновения её нежных рук, её горячие поцелуи, которыми она одаривала его каждый день. Ещё он не мог забыть её сказочную белозубую улыбку, которая скрашивала серые унылые будни и разгоняла чёрные тучи на осеннем небе. Но всё это мгновенно улетучивалось, когда Герман вспоминал тот роковой сентябрьский день.

Было около шести вечера, когда Герман подъезжал на такси к своему дому. В тот день его раньше отпустили с работы по случаю государственного праздника, и он решил сделать Татьяне сюрприз. Он купил цветы и коробку конфет: «Вроде и банально, — думал он, -но фактор неожиданности должен скрасить обыденность моего подарка». С этими мыслями Герман подошёл к двери своего подъезда, прислонил ключ-карту к замку и вошёл в просторную парадную.

Надобно заметить, что невзирая на достаточно современную систему входов и выходов, а также систему безопасности, дом, в котором проживал Герман со своей возлюбленной, принадлежал к одному из самых старых архитектурных ансамблей в городе. Его стены, вымощенные из известняковых кирпичей и мраморные ступени прямо-таки дышали дореволюционной эпохой, которой так восхищался Герман.

Невзирая на то, что в доме был установлен лифт, Герман, практически, им никогда не пользовался, предпочитая наслаждаться восхождением по старинной лестнице на свой пятый этаж. Он, при желании, вечно восходил бы наверх, погружаясь в атмосферу эпохи господ и фрейлин, царей и героев. Но вот и его квартира.

Первое, что смутило Германа, была дверь, не закрытая на замок изнутри. Обычно Татьяна всегда закрывала её, когда провожала его на работу, или когда возвращалась с работы домой. Но ощущение лёгкой тревоги сменилось чувством жгучего подозрения, когда он увидел в прихожей пару вычищенных до блеска чёрных туфель. «Не может быть», — подумал он.

В такие моменты, многие люди останавливаются на полпути, предпочитая закрыть глаза на происходящее. Делают они это не столько из великого смирения пред судьбой, сколько из-за страха перед испытанием, которое их постигнет за закрытыми спальными дверями, а также из-за последствий, которые могут пасть на их голову. Германа тоже одолевал этот мещанский буржуазный страх. Страх перед реальностью, однако через пару минут он пришёл в себя и гневом наполнилось его сердце. Он твёрдо зашагал к спальне и распахнул дверь.

Пред ним предстала следующая картина: на деревянной кровати, сделанной в средиземноморском стиле, лежали, слитые воедино, два тела, таких же белых, как миниатюрные гипсовые статуи в фойе его дома. Поначалу, сложно было разобрать, кто есть кто в этой любовной сфере, однако, если хорошенько присмотреться, то можно было разглядеть и Таню, которая игриво хихикала, и Сергея, этого бездельника, которого Герман много раз видел в компании своих с Татьяной знакомых, а ещё больше он слышал от этих же знакомых, что Сергей человек хоть и безответственный, не особо серьёзный, да и постоянной работы не имеет, но, тем не менее, знатный весельчак и, поговаривают, бабник. Герман его сразу невзлюбил. Возможно потому, что он был его полной противоположностью, а возможно, он просто чуял в Сергее своего соперника. Как бы то ни было, теперь это уже не имело никакого значения. Стоя прямо перед кроватью, Герман пытался осознать происходящее, а влюблённые его даже не замечали, словно и нет его здесь.

Праведный гнев полностью овладел Германом. Он ринулся вперёд, схватил Сергея за волосы и нанёс ему несколько точных ударов кулаком по переносице, а также один удар пришёлся ловеласу в челюсть. Сергей пал на пол и задёргался в судорогах, кровь ручьями потекла по его лицу и залила паркет. Герман на этом не остановился. В порывах ревности, он отвесил Тане оглушительную пощёчину, а когда она распласталась на кровати, Герман накрыл её лицо подушкой и напряжённо удерживал её, пока тело изменницы не содрогнулось в предсмертных конвульсиях. После содеянного, он пошатываясь, двинулся в гостиную, где и прилёг на диван и, мгновенно, от пережитого потерял сознание.

Очнулся он от резких хлёстких пощёчин, которые нанёс ему человек в чёрной форме(видать соседи вызвали полицию из-за криков, что доносились из квартиры Германа). Офицер полиции задал ему несколько вопросов и Герман сразу же во всём сознался. Уже через час он находился в следственном изоляторе. Ему вменяли тяжкое преступление, за совершение которого Герману грозило пожизненное заключение. Однако он думал сейчас не об этом.

Сквозь решётку в камере пробивался лунный свет, что озарял унылое помещение, а перед глазами Германа пробегала вся его жизнь.