Боль умирающего человека (Глава 12)

Презрением политый гнилью, я умираю мирской пылью. Вокруг царит кровавый дождь и даже Бог не смог бы мне помочь. Никто не узнает о смерти моей, а мне надо лишь умереть поскорей, чтоб боли отчаяния пресечь лютый цикл. Совершил суицид бы даже Перикл.
И смех от Небес раздаётся в дали – ты Рай не узришь, суицид соверши, но я умираю по природе своей – мне чуждо предательство смерти своей.
Мы все умираем в естественном цикле и здесь лишь грехи направляют сквозь болезней нас иглы во трубную гниль, что лежит в небесах, где всякий во вере испытывал крах. Всех страх угнетает – все Бога бояться и в этом утрашии предпочли лишь сношаться.
Бегут они в секс лишь Бога боясь: «Если я не сношаюсь, мне смертная казнь». Не знают они, что такое любовь – забыт человек и пролита кровь. И плоть не живёт, хоть всё это и мы – мы в душах у трупов обитаем в ночи. Мы психикой видим гниющую плоть, считая, что эго наше воскреснет в нас вновь, но там лишь цикличность: «Ты вернёшься сюда», а тот, кто был плотью вернулся сюда.
Таких было много и нас миллиарды. Деваться здесь некуда – лишь одевать бакенбарды. Умирая встаём и живём до конца, так как знать мы не можем, когда смерти настала пора. Не послушаться смерть? Вы поймите одно: вы лишь боли боитесь, потому что смерть ещё далеко.
И лежал я один, ожидая свой крах, только крах не настал сквозь убитый мной страх. Так я Бога познал – он был страхом моим, только умер он раньше, и я должен был с ним.