Покаяния несть во мне (Глава 42)

Одна точка проблемы в Уфе и дни одни и те же: люди вещи даже покупают реже всё и реже. И серые дома стоят нетронутыми зданиями, а денежные массы плачут в сейфах: скучно им в изгнании.
И Праздность жизни в человеческих слезах раскрашивает мой, как человека, искренности страх.
Дерутся все за славу, власть и почести, а я томлюсь в своей квартире одна от одиночества. Я просто знаю, чем это закончится: они получат вещи, деньги и исполнение Судьбы своей пророчества.
Я задалась вопросом: а зачем мне покаяние? Неужто моя жизнь одни только страдания? И как они продляться долго, если соглашусь забрать их все? С собой решила я покончить так, покоясь в полном просто на просто дерьме.
Я принимала все то, чего бояться люди в надежде, что за это Бог меня осудит. Но как рыдала я, когда он мне раскрылся: «Я человек с другой планеты и греху я тоже покорился». Ну и его грехи ля суицида подошли: мы с этой жизнью дальше в ногу воевать так и решили. И все боялись покаяния моего: проклятье, на проклятье и смерти нету, как нету, в принципе, там ничего.
Я лицезрела страх и жалкость человека. когда боится боли он и убивает из-за этого. И это приняла, но делать так не стала: ведь с красотой погибнуть надо, а то в жизни просто всего мало.
В безумии проклятья познать несложно вовсе о чём простые люди Бога просят. Так соболезнование мне открылось в естестве: когда проклятье принимаешь в сердце – это просто умерший помог тебе.
Но суицид продолжился – со мной мертвец решил исчезнуть, чтоб человечество в геенну огненную ввергнуть. Прошла я Ад, ходя в агонии и боли, но не издав при том ни звука просто в безразличии к этой истории.
И всё не умирала, а грехов всё больше… И я задумалась: ведь этому конец настанет просто позже. Я продолжала страхи изучать и начала отчизну это воплощать. Я осознала – это боль живых. И суицида не дала мне жизнь: мол, научи и остальных…