Песнь воспети и восхвалити (Глава 109)

Москва. Все церкви воспевают песнь, не зря всё мерзкое из-за чего весь люд теряет свою честь. Они поют о святости, не видя шлюх в агонии, они поют о Солнце, олицетворяя с Богом там, не видя здесь иронии, они о правде всем глаголют, но не помогут нищему в беде, они предупреждают всех о прелести, опасность отрицая в окружающей среде.
Во что жизнь человека превратилась? Едим, работаем только все и всё. Работа, дом, работа и обыденность, познав подобное любой не превращается даже в зверьё.
Ведь звери поначалу изучают где они находятся, а люди хуже, чем они скотиной уже водятся. Из словно наказала жизнь за скот на их пороге: и друг у друга в скотской жизни не водится у них пути в подобной адской огненной чертоги.
И свет звезды пропитан кровью в вожделении людей: они в любви не замечают человеческих смертей.
В агонии церковной песни умирает инвалид, которому во сне мерещится ему неведомый откуда-то гибрид.
И все смеются радостно прям на крови его мучений: ему при этом положении вещей лишь гадостно – игра открылась сих завистливых по факту мнений.
И всё неадекватно это сознавать: всем надо только быть скотом и обстоятельства вокруг не созерцать.
И каждый в тупике новаторства в Москве изводится: всем надо денег заработать, а тупичок растёт, народу ничего давно не годится.
И остаются деньги просто лежать в банке, так как никто не в курсе даже для чего они и верят в Рай, себе снабжая мимолётное мучение в некой склянке.
Исходный рок мучений здесь и сказки наступает смерть: здесь ужас осознания кровь в святости мучений ведьм и трупов мести круговерть.
В проклятья верят люди, избегая осознания своих действий: на что только б не пошли они для возвращения своей чести.
Но человек даже не понял, что, возможно не с себя надо начать: надо сначала осознать, что без реальности ты вообще б не мог существовать.
Иголки врезались в башку: он осознал свою среду. Ему сказало Солнце: «Здравствуй, друг. Ты в курсе был, что ты попал в беду? Не видел ты меня, не видел света моего, а без него не можешь жить ты, хотя ты и не знал сего…»
При осознании он в бешенстве пошёл пить чай, в себя стремясь прийти от понимания на сколько всё ужасно и вины ни у кого здесь не было и нет, как их всех не ругай.