Колдунья (Глава 110)

Я изучаю человеческую кровь, всё оставляя память тех, кто умер в вере вновь и вновь.
Они придумали себе угодно-что, но не желают правду даже знать, списав свои проблемы на НИЧТО.
Они бы разобрались хоть, зачем оно отрылось им и попытались б что-то поменять хоть с сообщаемости с ним, но в колдовстве они привыкли видеть чудо: что сразу раз и седлалось всё, что хотел, включая Вуду.
Нет колдунов, нет Бога и людей почти всех истребляет: природа плачет от смертей, а колдуны лишь это созерцают.
Ведь лишь колдун перед стихией это осознал: я слабый человек и Бога я не принимал.
Однако почему он ничего не поменял? Народ его не испугался, а в страхе только Бога поддержал.
Колдун воскрес и снова посмотрел, что в результате получилось: их сделали вообще скотом, по сексу мучается что, чем даже человеческая суть искоренилась в тоже самое НИЧТО.
И сразу о подобном ему матушка-природа рассказала: что всем иллюзиям подобное даёт начало.
Колдун пытался только лишь понять, что происходит, считая, что природа его за нос водит. И правда: сложно разобраться в обстоятельствах, когда природное решение предполагает обязательство.
Но колдовство – это наука и стремиться изучать необходимо в обыденности смерть и чувства всех от фактора, который ныне обществом считается незримым и его всем не преодолеть.
И вот становится колдовское волшебным, но ведь ущерб пророс во всех уродством тленным.
Здесь даже им в святыне сообщает олицетворение планеты: вы все грешны, вам жить нельзя и уничтожьте все свои обеты.
Могли бы вместо колдовства придумать хоть по-новому науку: назвать как нравится и изучать, отторгнув гнёта общую поруку.
Но вместо секса ничего нет у людей: живут гниющей плотью в наслаждении блядей.
Здесь Сатана бы совершил от созерцания суицид: теперь его вся раса скот по сексу и гибрид.
Вздохнула женщина и продолжала жить: хоть оставляю это, чтобы людей потом предупредить.