Случайность третья - Конфликт времён
Возрастные ограничения 18+
Третий рассказ повести: «Необычная случайность»
в книгу «Потерянная тетрадь»
философско-фантастического сборника «Вот и Всё» в книгу «Неслучайные странности».
…К удивлению в кармане оказалось ровно шестьдесят пять копеек, которых вполне хватило, чтоб взять билет за сорок пять копеек на электричку из нашего маленького городка Ломоносова в сорока километрах от Ленинграда до Балтийского вокзала.
Но зачем это вдруг меня, точней моего паренька вдруг понесло в Питер? – ума не приложу.
Я-теперешний, правильней, конечно, сказать будущий пятидесятилетний из 2019 года притих, наблюдая, как мой парнишка, ну, я, то есть, четырнадцатилетний из 1980 года уверенным шагом направляется в метро, где он тогда и бывал-то всего пару-тройку раз вместе с классом на экскурсиях. Похоже, – чувствую, мы же с ним вроде как одно целое, – он собрался на «Пионерскую», хорошо известную мне теперь.
Вот интересно: совсем не помню этой необычной случайной поездки!
А была ли она вообще? Не меняем ли мы с ним его будущее, моё настоящее?
Посмотрим.
Пока же меня, как взрослого человека больше занимает недуховная сторона вопроса этого рандеву, а материальная! Ну, надо же как-то возвращать моего молодого человека обратно, не пешком же ему ползти домой по шпалам…
Это как-то, кстати, произойдёт с ним лет так через семь, когда он, загулявшись в Питере со своей девчонкой, будущей женой, едва поспеет на последнюю электричку, где под мерный стук колес проспит свою остановку. А ночью электрички не ходят. Вот и придется тринадцать километров топать в полной темноте вдоль железнодорожных путей, хорошо хоть попутка подберет его в скорости.
Итак: на метро туда и обратно понадобится два пятака, а оставшихся десяти копеек хватит лишь до Сосновой поляны, но это ничего, если сделать вид, что заснул, то даже самый строгий контролер простит, в крайнем случае, высадит на следующей остановке. Но, во-первых, тогда они ходили с проверкой крайне редко, а во-вторых, если ссадят, то можно зайти в другой, уже проверенный вагон.
Но каково ж оказывается моё удивление вдруг обнаружить на схеме Ленинградского метро родную в будущем станцию лишь в проекте, что, кстати, совсем не обеспокоило моего двойника. Да и то, правда: чего ему волноваться о такой мелочи? Доехав до конечной станции «Петроградская», он, видимо, следуя своей внутренней слепой интуиции или, может, моему неосознанному желанию, выходит на Кировский проспект, ныне Каменоостровский и тут же, запрыгивает в хвост подоспевшего сто двадцать седьмого автобуса.
– Эх, – огорчаюсь, – ещё четыре копейки долой.
Мысли никак не удается собрать в кучу, они всё время почему-то туманятся, отключаясь, плывут, проигрывая и проигрывая по кругу наш последний разговор с Сашкой Воином, последние события в классе на комсомольском собрании, недосказанные слова о себе.
Что я делаю здесь, в этом времени?
Зачем вдруг забрался в себя-подростка?
Как?
Боже мой, столько событий нахлынуло вдруг на меня, а они всё никак не угомонятся, продолжаются. Похоже, это всё-таки не я, а он, паренёк, управляет моим, нет всё-таки нашим, даже, если вдуматься его собственным совсем мальчишеским телом. Эта мысль со всей неотвратимостью вдруг возвращает меня-сегодняшнего к пониманию того, что я здесь всего лишь, пусть и не посторонний, но уж точно случайный наблюдатель и что, скоро всё это странное видение закончится. Впрочем, живо всматриваясь вместе в не менее близкую, чем родной нам с ним Ломоносов, и дорогую старую Петроградку, Крестовский, Елагин, зарождающийся вначале восьмидесятых Приморский район, быстро увлекаюсь ими, пустив реальную реальность на самотек.
Мой паренёк впервые здесь, чувствую, как он тоже с огромным интересом жадно всматривается в незнакомые для него улицы, дома, машины. Он явно что-то или кого-то ищет здесь.
Кого?
Зачем?
Как вышло так, что я совершенно не помню всего этого? Впрочем, знаю: для меня-теперяшнего всё это тоже впервые, видно из-за этого память моего подростка не сохранила эти события. Но стану ли я-пятидесятилетний всё это помнить теперь или тот же конфликт времен сотрет всякое воспоминание о нем?
Пожалуй, сейчас это неважно!
За окном проплывает улица Попова, за ней Чапыгина. Каждый дом здесь – произведение искусства, люблю их даже больше чем дворцы Невского. А вот и Песочная набережная: мой могучий дуб, не выдержавший урагана в 2012 года, ещё на своем месте. Впервые сюда на Петроградку мы с Шуриком приедем лишь в курсантскую пору осенью 1985 года. Тогда в Ленинградском Доме молодёжи на веселых дискотеках зажигали ещё совсем неизвестные Максим Леонидов и Николай Фоменко со своей в будущем легендарной группой «Секрет», а в антрактах между отделениями занимал публику молодой и задорный клоун Слава Полунин со своим в будущем знаменитым театром «Лицедеи», покорившим ныне весь мир…
Вот уж не знаю: о какой-такой правде ведут речь авторы поистине замечательного и во всех случаях удачного, даже любимого мной в 2019 году фильма «Частное пионерское три», – режиссер ли Александр Карпиловский или автор одноименных сборников рассказов Михаил Сеславинский? – показывая повальное увлечение подростков начала восьмидесятых сомнительным в музыкальном смысле западным «хиппи-роком», фарцовкой и прочей «шелухой».
Ну, не правда же, это всё!
Хотя, конечно было, было и такое, и даже в немалых количествах, есть и теперь, но не повально, не повально, отвечаю, а лишь подавляющее меньшинство. Да и за супермодными джинсами мы не ломились «безбашено» во всякого рода притоны и подвалы. Нет, значит, нет! Никто особо не страдал по их отсутствию, а если и страдал, то не так, чтобы за них всё готов был продать и обменять, хотя слова из песни Вячеслава Малежика «… для полного счастья, поймите, поймите, чего-то должно не хватать» пришли к нам много позже, в девяностые.
Оно всегда что-то не хватает в жизни, такая уж у нас всех природа.
Мы рамбовские, да, пожалуй, и питерские пацаны семидесятых, войдя в предательские восьмидесятые продолжали жить тем, чем и жили: футболом, хоккеем, чтением настоящей литературы, хорошей музыки, в том числе и современной вновь завоевывающей мир: «Машиной времени», «Секретом», «Динамиком», «Воскресеньем», «Араксом» и прочим, прочим! А не тем, чем принято думать теперь, что и слушали-то одни скучающие от жизни панки и стиляги. Будут, будут и у нас с Шуриком несколько позже в экипажах кораблей пара-тройка таких вот «а-ля хиппи», да вот как-то после первого же выхода в реально веселящее море на боевое задание все они, как-то так получалось, — исчезли сразу! Нет-нет, не в буквальном, конечно, смысле! Просто скучать им там, в море становилось некогда, да и пантоваться перед остальными нечем, и в результате на поверку-то все они оказывались вполне себе даже нормальными и нескучными парнями!
Общее дело открывает души друг другу!
Ну, ведь неспроста уже к 2010 году получилось так: чем мы мальчишки семидесятых увлекались, то и сейчас, в двадцать первом веке интересно стране, миру. И музыка наша, и дела наши, и книги, и фильмы, и мысли наши о стране и нас в ней – всё прошло проверку временем. А та пресловутая разруха в головах некоторых и жажда быстрой наживы в конце девяностых, обрушившая не только их некогда светлые помыслы, но и нашу веру в светлое настоящее, уж и не помнится теперь никем.
Почти никем!
Вот ты, к примеру, читаешь всё это теперь и мысленно соглашаешься со мной, потому, как если это не так, то давно б отбросил эти строки в сторону. У всех отрицателей – и белых и красных – узкий порог восприимчивости к инакомыслию.
Увы!
…А и как же она, моя Петроградка, прекрасна!
И теперь, да и тогда тоже была прекрасна: каждый дом, сквер, лепнина, скульптуры, деревья.
Здание ЛДМ, только-только построенное в конце семидесятых, непривычно возвышаясь над всем этим великолепием, выглядит по-революционному современно, даже несколько неуклюже, хотя теперь, в 21 веке, затерявшись в бурно выросших вокруг него высотках, вызывает лишь теплые ретро-чувства.
Здесь же рядом с ним через улицу Даля одиноко стоит старинный лиловый особняк, а домика Ильина рядом уже нет: утерян, лишь старый каменный забор, сиротливо огораживающий аварийный участок, на котором спустя двадцать один год его восстановят вновь.
Красавец каменный дворец на каменном острове с садово-парковым ансамблем и малыми флигелями с обеих сторон от ныне одноименного с островом проспекта в преддверии проведения Олимпиады в идеальном состоянии. Даже необычная для Питера церквушка Рождества Иоанна Предтечи, входящая в его ансамбль и слегка напоминающая горные Кавказские монастыри, вполне прилична, похоже, действует, – вот не знал.
За Ушаковским мостом через Большую Невку напротив недостроенной станции метро «Черная речка» во всём своем великолепии неподражаемой колоннадой имперского ампира сверкает военно-морская академия.
Машин на улице мало, дороги идеально вычищены от снега, хотя сугробы за тротуаром, не то, что теперь в эпоху всеобщего потепления климата, возвышаются выше головы.
Наш автобус едет плавно, не торопясь, – понятное дело, шипов нет и в помине.
За окном плывут незнакомые новостройки, многие привычные дома ещё не построены. Напротив сквера места дуэли Пушкина ещё нет виадука, нет новой церкви, супермаркета, жилого небоскрёба, неудачно укравшего в будущем небо у Богатырского проспекта. Зато Северный завод непривычно кипит, как муравейник: машины и даже целые поезда, то и дело въезжают-выезжают из него. Ждановская овощебаза также парит от бойкой работы погрузо-разгрузочной техники, суеты людей.
На улице, кстати, реальный мороз, около двадцати, но холод совсем не чувствуется, одевались-то мы тогда по погоде. На мне настоящая меховая пихора с огромным мутоновым воротником, легко превращающимся на манер военно-морских «канадок» в меховой капюшон, на голове кроличья шапка ушанка, двойные шерстяные брюки и теплые меховые сапоги с двумя валенными овчинными стельками.
А мы, кажется, приехали. Вот-вот в левом окне должен появиться новенький вестибюль станции метро «Пионерская»…
Автор благодарит своего критика ЕМЮ за оказанную помощь, а также приносит извинения читателю за возможное совпадение имен, событий, диалогов, потому как рассказ, безусловно, является художественным, вымышленным, написанным на ходу. В нём вероятней всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, принеся в очередной раз свои извинения за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ФБ), для исправления, либо оставить их прямо под текстом.
Спасибо за внимание и… сопереживание.
30.11.2018г.
https://proza.ru/2019/09/25/582
в книгу «Потерянная тетрадь»
философско-фантастического сборника «Вот и Всё» в книгу «Неслучайные странности».
…К удивлению в кармане оказалось ровно шестьдесят пять копеек, которых вполне хватило, чтоб взять билет за сорок пять копеек на электричку из нашего маленького городка Ломоносова в сорока километрах от Ленинграда до Балтийского вокзала.
Но зачем это вдруг меня, точней моего паренька вдруг понесло в Питер? – ума не приложу.
Я-теперешний, правильней, конечно, сказать будущий пятидесятилетний из 2019 года притих, наблюдая, как мой парнишка, ну, я, то есть, четырнадцатилетний из 1980 года уверенным шагом направляется в метро, где он тогда и бывал-то всего пару-тройку раз вместе с классом на экскурсиях. Похоже, – чувствую, мы же с ним вроде как одно целое, – он собрался на «Пионерскую», хорошо известную мне теперь.
Вот интересно: совсем не помню этой необычной случайной поездки!
А была ли она вообще? Не меняем ли мы с ним его будущее, моё настоящее?
Посмотрим.
Пока же меня, как взрослого человека больше занимает недуховная сторона вопроса этого рандеву, а материальная! Ну, надо же как-то возвращать моего молодого человека обратно, не пешком же ему ползти домой по шпалам…
Это как-то, кстати, произойдёт с ним лет так через семь, когда он, загулявшись в Питере со своей девчонкой, будущей женой, едва поспеет на последнюю электричку, где под мерный стук колес проспит свою остановку. А ночью электрички не ходят. Вот и придется тринадцать километров топать в полной темноте вдоль железнодорожных путей, хорошо хоть попутка подберет его в скорости.
Итак: на метро туда и обратно понадобится два пятака, а оставшихся десяти копеек хватит лишь до Сосновой поляны, но это ничего, если сделать вид, что заснул, то даже самый строгий контролер простит, в крайнем случае, высадит на следующей остановке. Но, во-первых, тогда они ходили с проверкой крайне редко, а во-вторых, если ссадят, то можно зайти в другой, уже проверенный вагон.
Но каково ж оказывается моё удивление вдруг обнаружить на схеме Ленинградского метро родную в будущем станцию лишь в проекте, что, кстати, совсем не обеспокоило моего двойника. Да и то, правда: чего ему волноваться о такой мелочи? Доехав до конечной станции «Петроградская», он, видимо, следуя своей внутренней слепой интуиции или, может, моему неосознанному желанию, выходит на Кировский проспект, ныне Каменоостровский и тут же, запрыгивает в хвост подоспевшего сто двадцать седьмого автобуса.
– Эх, – огорчаюсь, – ещё четыре копейки долой.
Мысли никак не удается собрать в кучу, они всё время почему-то туманятся, отключаясь, плывут, проигрывая и проигрывая по кругу наш последний разговор с Сашкой Воином, последние события в классе на комсомольском собрании, недосказанные слова о себе.
Что я делаю здесь, в этом времени?
Зачем вдруг забрался в себя-подростка?
Как?
Боже мой, столько событий нахлынуло вдруг на меня, а они всё никак не угомонятся, продолжаются. Похоже, это всё-таки не я, а он, паренёк, управляет моим, нет всё-таки нашим, даже, если вдуматься его собственным совсем мальчишеским телом. Эта мысль со всей неотвратимостью вдруг возвращает меня-сегодняшнего к пониманию того, что я здесь всего лишь, пусть и не посторонний, но уж точно случайный наблюдатель и что, скоро всё это странное видение закончится. Впрочем, живо всматриваясь вместе в не менее близкую, чем родной нам с ним Ломоносов, и дорогую старую Петроградку, Крестовский, Елагин, зарождающийся вначале восьмидесятых Приморский район, быстро увлекаюсь ими, пустив реальную реальность на самотек.
Мой паренёк впервые здесь, чувствую, как он тоже с огромным интересом жадно всматривается в незнакомые для него улицы, дома, машины. Он явно что-то или кого-то ищет здесь.
Кого?
Зачем?
Как вышло так, что я совершенно не помню всего этого? Впрочем, знаю: для меня-теперяшнего всё это тоже впервые, видно из-за этого память моего подростка не сохранила эти события. Но стану ли я-пятидесятилетний всё это помнить теперь или тот же конфликт времен сотрет всякое воспоминание о нем?
Пожалуй, сейчас это неважно!
За окном проплывает улица Попова, за ней Чапыгина. Каждый дом здесь – произведение искусства, люблю их даже больше чем дворцы Невского. А вот и Песочная набережная: мой могучий дуб, не выдержавший урагана в 2012 года, ещё на своем месте. Впервые сюда на Петроградку мы с Шуриком приедем лишь в курсантскую пору осенью 1985 года. Тогда в Ленинградском Доме молодёжи на веселых дискотеках зажигали ещё совсем неизвестные Максим Леонидов и Николай Фоменко со своей в будущем легендарной группой «Секрет», а в антрактах между отделениями занимал публику молодой и задорный клоун Слава Полунин со своим в будущем знаменитым театром «Лицедеи», покорившим ныне весь мир…
Вот уж не знаю: о какой-такой правде ведут речь авторы поистине замечательного и во всех случаях удачного, даже любимого мной в 2019 году фильма «Частное пионерское три», – режиссер ли Александр Карпиловский или автор одноименных сборников рассказов Михаил Сеславинский? – показывая повальное увлечение подростков начала восьмидесятых сомнительным в музыкальном смысле западным «хиппи-роком», фарцовкой и прочей «шелухой».
Ну, не правда же, это всё!
Хотя, конечно было, было и такое, и даже в немалых количествах, есть и теперь, но не повально, не повально, отвечаю, а лишь подавляющее меньшинство. Да и за супермодными джинсами мы не ломились «безбашено» во всякого рода притоны и подвалы. Нет, значит, нет! Никто особо не страдал по их отсутствию, а если и страдал, то не так, чтобы за них всё готов был продать и обменять, хотя слова из песни Вячеслава Малежика «… для полного счастья, поймите, поймите, чего-то должно не хватать» пришли к нам много позже, в девяностые.
Оно всегда что-то не хватает в жизни, такая уж у нас всех природа.
Мы рамбовские, да, пожалуй, и питерские пацаны семидесятых, войдя в предательские восьмидесятые продолжали жить тем, чем и жили: футболом, хоккеем, чтением настоящей литературы, хорошей музыки, в том числе и современной вновь завоевывающей мир: «Машиной времени», «Секретом», «Динамиком», «Воскресеньем», «Араксом» и прочим, прочим! А не тем, чем принято думать теперь, что и слушали-то одни скучающие от жизни панки и стиляги. Будут, будут и у нас с Шуриком несколько позже в экипажах кораблей пара-тройка таких вот «а-ля хиппи», да вот как-то после первого же выхода в реально веселящее море на боевое задание все они, как-то так получалось, — исчезли сразу! Нет-нет, не в буквальном, конечно, смысле! Просто скучать им там, в море становилось некогда, да и пантоваться перед остальными нечем, и в результате на поверку-то все они оказывались вполне себе даже нормальными и нескучными парнями!
Общее дело открывает души друг другу!
Ну, ведь неспроста уже к 2010 году получилось так: чем мы мальчишки семидесятых увлекались, то и сейчас, в двадцать первом веке интересно стране, миру. И музыка наша, и дела наши, и книги, и фильмы, и мысли наши о стране и нас в ней – всё прошло проверку временем. А та пресловутая разруха в головах некоторых и жажда быстрой наживы в конце девяностых, обрушившая не только их некогда светлые помыслы, но и нашу веру в светлое настоящее, уж и не помнится теперь никем.
Почти никем!
Вот ты, к примеру, читаешь всё это теперь и мысленно соглашаешься со мной, потому, как если это не так, то давно б отбросил эти строки в сторону. У всех отрицателей – и белых и красных – узкий порог восприимчивости к инакомыслию.
Увы!
…А и как же она, моя Петроградка, прекрасна!
И теперь, да и тогда тоже была прекрасна: каждый дом, сквер, лепнина, скульптуры, деревья.
Здание ЛДМ, только-только построенное в конце семидесятых, непривычно возвышаясь над всем этим великолепием, выглядит по-революционному современно, даже несколько неуклюже, хотя теперь, в 21 веке, затерявшись в бурно выросших вокруг него высотках, вызывает лишь теплые ретро-чувства.
Здесь же рядом с ним через улицу Даля одиноко стоит старинный лиловый особняк, а домика Ильина рядом уже нет: утерян, лишь старый каменный забор, сиротливо огораживающий аварийный участок, на котором спустя двадцать один год его восстановят вновь.
Красавец каменный дворец на каменном острове с садово-парковым ансамблем и малыми флигелями с обеих сторон от ныне одноименного с островом проспекта в преддверии проведения Олимпиады в идеальном состоянии. Даже необычная для Питера церквушка Рождества Иоанна Предтечи, входящая в его ансамбль и слегка напоминающая горные Кавказские монастыри, вполне прилична, похоже, действует, – вот не знал.
За Ушаковским мостом через Большую Невку напротив недостроенной станции метро «Черная речка» во всём своем великолепии неподражаемой колоннадой имперского ампира сверкает военно-морская академия.
Машин на улице мало, дороги идеально вычищены от снега, хотя сугробы за тротуаром, не то, что теперь в эпоху всеобщего потепления климата, возвышаются выше головы.
Наш автобус едет плавно, не торопясь, – понятное дело, шипов нет и в помине.
За окном плывут незнакомые новостройки, многие привычные дома ещё не построены. Напротив сквера места дуэли Пушкина ещё нет виадука, нет новой церкви, супермаркета, жилого небоскрёба, неудачно укравшего в будущем небо у Богатырского проспекта. Зато Северный завод непривычно кипит, как муравейник: машины и даже целые поезда, то и дело въезжают-выезжают из него. Ждановская овощебаза также парит от бойкой работы погрузо-разгрузочной техники, суеты людей.
На улице, кстати, реальный мороз, около двадцати, но холод совсем не чувствуется, одевались-то мы тогда по погоде. На мне настоящая меховая пихора с огромным мутоновым воротником, легко превращающимся на манер военно-морских «канадок» в меховой капюшон, на голове кроличья шапка ушанка, двойные шерстяные брюки и теплые меховые сапоги с двумя валенными овчинными стельками.
А мы, кажется, приехали. Вот-вот в левом окне должен появиться новенький вестибюль станции метро «Пионерская»…
Автор благодарит своего критика ЕМЮ за оказанную помощь, а также приносит извинения читателю за возможное совпадение имен, событий, диалогов, потому как рассказ, безусловно, является художественным, вымышленным, написанным на ходу. В нём вероятней всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, принеся в очередной раз свои извинения за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ФБ), для исправления, либо оставить их прямо под текстом.
Спасибо за внимание и… сопереживание.
30.11.2018г.
https://proza.ru/2019/09/25/582
Свидетельство о публикации (PSBN) 37605
Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 01 Октября 2020 года
Рецензии и комментарии 0