Сильва.

Самым тяжёлым временем суток для пожилого человека является ночь. День проходит незаметно, в потоке привычных, посильных дел. Да и что нужно старому человеку: проснуться, слава Богу, живым, способным самостоятельно передвигаться, встать, умыться, попить чай и сходить в магазин, аптеку. Потом посидеть, поговорить, на улице с такими же старушками, пообедать, сготовить поесть из недорогих продуктов – ведь на маленькую пенсию не до разносолов, взять спицы, повязать кофту, посмотреть любимый телесериал, лечь спать.
Ночью долго не спится. Лежишь и ждёшь благодатного сна, чтобы тело, измученное болезнями, уставшее за день, могло отдохнуть, вместо этого в голову бестолковой кучей лезут мысли и воспоминания. Глаза закрыты и вроде бы заснула, но нет, только впала на минутку в беспамятство, опять очнулась, и снова мысли, мысли, мысли. И так до того времени, когда за окном начнёт медленно светать, черный цвет ночи измениться на серый, предрассветный, а потом солнце первыми лучами озарит новый день. Тишина вокруг, изредка залает за окном бродячая собака, заедет во двор автомобиль или раздастся голос шального человека, неизвестно, зачем бродящего по улицам. Часто вспоминаешь прошедшую жизнь, всё, что было в ней и хорошего, и плохого.
Сразу после войны Мария Степановна вышла замуж за лихого артиллериста старшего лейтенанта Николая Дорошенко. Время тогда было тяжёлое и голодное, да и служба военного человека – постоянные переезды с одного места на другое. Пришлось помотаться по гарнизонам, жили то в казармах, то в общежитиях, снимали чужие углы. Поэтому и родила поздно, когда жизнь более — менее наладилась. Радовалась она сыну, но, когда Володеньке было двенадцать лет, он утонул в реке.
Работала учительницей русского языка и литературы, всю свою любовь к детям отдала ученикам. Её все любили и уважали, коллеги, родители, ученики.
Пролетели годы, они состарились. Десять лет назад муж заболел и умер. Осталась Мария Степановна одна доживать свои годы в маленькой однокомнатной квартире. Денег не накопили, мебель была самой простой, одевалась скромно. Единственным богатством для неё были книги, которые собирала всю жизнь. Привыкшая за годы работы в школе быть среди людей, она с трудом переносила одиночество.
Всё изменилось в конце марта, когда зима может ещё огрызнуться наступающей весне, ударить морозом, завьюжить, но всё равно отступает под натиском тепла. Мария Степановна зашла в магазин, купила небольшую пачку печенья к чаю. На выходе из магазина увидела сидящую на грязном асфальте, среди мусора и окурков маленькую пепельного цвета болонку, беспомощно оглядывающуюся по сторонам. Болонка села на задние лапы и посмотрела в глаза Марии Степановне. Это был взгляд полный отчаяния, мольбы и надежды. Она достала из сумки одно печенье и подала собаке. Та понюхала угощение и медленно стала есть. Мария Степановна, повернулась, пошла домой. Болонка забежала вперёд села на задние лапы и опять посмотрела ей в глаза. Всем своим видом собачка хотела сказать, что благодарна за угощение, но ожидает от неё нечто большего.
«Ну, что же, пойдём со мной», — сказала Мария Степановна.
Они пошли вместе, поднялись в квартиру. Болонка вошла первой, обнюхала все углы в комнате и на кухне, подошла к хозяйке, весело завиляла хвостом. Так они и стали жить вместе.
Она назвала собачку Сильвой, по имени героини одноимённой оперетты, это имя ей очень нравилось. Сильва была самым любящим и преданным существом. Когда Мария Степановна сидела с такими же старушками на лавочке и беседовала с ними, собачка мирно дремала у их ног. Но стоило только кому-нибудь незнакомому подойти к хозяйке, болонка становилась между ними, внимательно следила за разговором, готовая в любой момент вцепиться в ногу собеседнику в случае опасности.
Не боялась она и огромного сенбернара из соседнего дома, однажды пришедшего в их двор. Сильва прикрыла собой свою хозяйку, и когда пёс наклонился над ней, она оскалила свои зубы, негромко зарычала. Сенбернар удивлённо посмотрел на неё, повернулся и ушёл, с гордо поднятой головой, мол, буду ещё я связываться с такой мелюзгой.
Иногда Мария Степановна уходила по своим делам без неё. Сильва ожидала хозяйку лёжа на своём любимом коврике и скучала. Услышав шум открывающейся двери, неслась в коридор, скуля от радости.
Всё было хорошо, вот только Мария Степановна заметила изменения в поведении Сильвы. Она стала какой-то вялой, плохо ела, с трудом вставала со своего места, тяжело и часто дышала.
Этой ночью Мария Степановна долго боролась с бессонницей, наконец, немного задремала. Проснулась от жалобного повизгивания. Встала, включила свет. Сильва лежала на своём месте и дрожала. «Иди ко мне»,- позвала она собачку, но та только подняла голову, встать не смогла. Мария Степановна стала на колени, погладила её. Наклонилась ниже, увидела катящиеся из глаз болонки слёзы. «Сильвочка, Сильвочка, что с тобой, ты заболела? — её голос задрожал, и у самой потекли слёзы, — сейчас я тебе помогу». Она хотела дать Сильве лекарство, но какое не знала. «Потерпи немножко, милая, скоро наступит утро, съездим в ветлечебницу, и тебе там помогут»,- постаралась успокоить собачку, соображая, у кого можно занять денег для посещения ветеринара.
Болонка дёрнулась и затихла. Поняв, что та умерла, Мария Степановна зарыдала. Рыдала так, будто умер близкий и дорогой ей человек.
Что теперь делать? Просто выбросить Сильву на свалку рука не поднималась. Мария Степановна зашла в кладовку, достала большую коробку из-под зимних сапог, в которой хранила нитки, иголки, пуговицы и прочую мелочь. Высыпала содержимое в пакет, отрезала большой кусок синей тесёмки.

Не спалось эту ночь и Петровичу. Он просыпался несколько раз, мучимый жаждой, голова болела, и его тошнило.
Утром кто-то позвонил в дверь. «Ну, кого там ещё принесло с утра пораньше», — подумал Петрович, с трудом открывая глаза. Немного привстав, осмотрел живописную картину на столе, оставшуюся после вчерашней пьянки: грязные тарелки, одна разбитая, валялась на полу, опрокинутые рюмки, окурки, торчащие из банки с двумя недоеденными шпротами. Вчера была пятница, они с мужиками решили отметить окончание рабочей недели. Вопрос о том, где пить не стоял, он был единственным, у кого жена с детьми уехала в отпуск, все дружной компанией отправились к нему на квартиру. Посидели хорошо, даже очень хорошо, заснул одетым и плохо помнил, когда все ушли. От того Петрович и маялся с похмелья.
«Так плохо, даже вставать не хочется. Ёлки-палки,- мелькнула мыслью, от которой он даже немного протрезвел,- жена вернулась. Обещала в понедельник, а приехала сегодня». Петрович побаивался своей жены. Все удивлялись их семейному союзу: супруга маленькая хрупкая женщина, он почти двухметровый грузный мужчина. Напоминала она ему маменьку, такую же маленькую женщину, нещадно поровшую Мишеньку за все детские шалости. Так и жена его, Таисия, когда он, упившись до изумления, колотила по нему чем попало под руку. Михаил терпел и только нечленораздельно мычал в ответ. Дети их, две девочки — близняшки, двенадцати лет, во время разборок с мужем всегда присутствовали. Делала это Таисия с воспитательной целью, мол, учитесь девочки как надо с этими мужиками обращаться. Казалось бы, здоровый мужик, одним пальцем мог согнуть её в дугу, но даже мысли такой не возникало. Но вот не дай Бог кому-нибудь обидеть его женушку, порвать мог как, Тузик грелку.
Михаил поплёлся открывать дверь. К его удивлению на пороге стояла соседка Мария Степановна. Тут он вспомнил, что жена звонить не стала бы, у неё свои ключи, и на душе стало легче.
Он хорошо знал Марию Степановну, она учила его младшего брата, часто видел, как гуляла по двору со своей собакой, сидела возле подъезда с такими же старушками.
В руках у неё была большая картонная коробка, перевязанная синей тесьмой. Мария Степановна немного замялась, не зная с чего начать разговор: «Миша, я знаю, у тебя есть ключ от подвала. А у меня беда, Сильвочка моя умерла. Ты похорони её в подвале. Я тебе за это…,- она засуетилась, достала из кармана платья пятьдесят рублей, положила сверху на коробку, протянула её Петровичу,- это за работу».
Он не хотел брать деньги, но очередной приступ головной боли отменил это благородный порыв, да к тому же денег дома почти не было, а организм требовал опохмелку.
— Не волнуйся Степановна, всё сделаю,- он осторожно взял коробку, так, что бы деньги не упали.
— Спасибо тебе, Миша, — она повернулась, пошла к себе.
Он закрыл дверь, тупо посмотрел на деньги, и предался философским рассуждениям: «Да, вот так живёшь, и не знаешь, с какого боку счастье привалит». Потом пошёл в ванну, открыл кран, начал пить воду, губами ловя тугую струю. Умылся, долго держа холодные от воды ладони на лбу. Вернулся обратно в комнату, уныло оглядел стол: «Нет, сначала, закопаю собаку, опохмелюсь, только после этого наведу порядок. Тут главное не переборщить, пару бутылок пива, для поправки здоровья и баста».
Медленно стал одеваться, замирая при каждом всплеске головной боли. Пятьдесят рублей засунул в карман, добавил мелочь, найденную в куртке, взял коробку, вышел во двор.
На улице падал крупный пушистый снег. Снежинки кружились, быстро покрывая землю. Воздух был свежий с небольшим, приятным морозцем. В такие дни дышится легко и свободно.
Михаил сделал несколько глубоких вдохов. Но облегчение не приходило. Особенно плохо было, когда он поворачивал голову. Казалось, что она поворачивается, мозг отстаёт от неё, затем догоняет, ударяется изнутри о стенки черепа и отскакивает обратно. Очень больно и неприятно! — Здорово, Михайло,- услышал бодрый голос соседа Николая. Он стоял, улыбаясь, смотрел Михаила, что-то пряча под полушубком, — никак вышел подышать свежим воздухом? — Да перепил я вчера, голова раскалывается.
— Так у меня лекарство есть,- сосед распахнул полушубок, показал трёхлитровую банку с пивом,- пойдём ко мне, подлечу.
Пиво плескалось, манило к себе, как далёкий экзотический океан, обещающий лёгкую беззаботную жизнь. Желание избавиться от головной боли, слабости, тошноты сейчас же, оказалось сильнее обещания, данного Марии Степановне.
— А, что это у тебя в руках? – поинтересовался Николай.
— Да, так, мусор всякий, — ответил Петрович.
Признаться, что в коробке дохлая собака, ему было неловко. Размахнулся и бросил свою ношу в снег, подальше от крыльца. «Потом закопаю», — решил он.
Просидел за разговорами у соседа долго, до самого вечера. Возвращаясь, к себе вспомнил о просьбе соседки, вышел из подъезда. Было уже темно, снег продолжал идти, завалил то место, куда он кинул коробку, и он решил возобновить поиски утром.
Однако и утром найти не получилось. Проснувшись, первым делом начал наводить порядок в квартире, пока провозился, наступил вечер. Поднявшаяся днём метель намела большие сугробы. Сколько Петрович не пытался отыскать коробку так и не смог из-за глубокого снега.
«Ладно, весной всё оттает, тогда всё и сделаю», — он, надеялся, что обнаружит собаку раньше, чем её увидит Мария Степановна.

Весна нагрянула неожиданно, подули тёплые ветра, снег, выпавший за зимние месяцы, стал быстро таять. Мария Степановна плохо переносила резкое изменение погоды. Лекарство закончилось, нужно было идти в аптеку.
Проходя мимо детской площадки, заметила нескольких мальчишек, играющих в футбол квадратным серым предметом. Очертания его показались Марии Степановне знакомыми. Она остановилась, достала очки, внимательно присмотрелась, узнала ту коробку, в которую положила Сильву. «Да это же Сильвочка»,- только и смогла произнести и в тот же миг грудь разорвала сильная колющая боль. С трудом дошла до ближайшей скамейки, села. А мальчишки продолжали и продолжали играть. Хотела крикнуть, что бы прекратили, но боль острой иглой всё глубже проникала в сердце, лишая возможности вымолвить хоть слово, не давая вдохнуть воздуха.
Молодой человек, проходя мимо, заметил, что ей плохо, подошёл к ней тронул за плечо: «Женщина что с вами?». Его слова звучали отдалённым эхом, свет начал меркнуть, превращаясь в маленькую яркую точку. «Сириус — ярчайшая звезда ночного неба», — вспомнилась в угасающем сознании строчка из книги по астрономии.
Кто-то вызвал скорую помощь, медики приехали быстро, но всё равно слишком поздно.
Через некоторое время в квартиру Марии Степановны вселилась молодая супружеская пара. Своей мебели они ещё не купили и раскладывали вещи по шкафам, оставшимся от прежних хозяев, нашли старый фотоальбом. Из любопытства стали его рассматривать.
На первой странице лежал снимок женщины средних лет, с причёской и в платье, бывшие модными в тридцатых годах двадцатого века. Рядом с ней стояла девочка лет десяти, с удивлением смотревшая в объектив фотоаппарата. На другой фотографии была группа молодых девушек, отдыхающих на природе, в смешных по современным понятиям купальниках. Женщине понравилось изображение красивого бравого военного с орденами и медалями на груди и погонами старшего лейтенанта. Вероятно, мужчина, проживавший в этой квартире, был военным, его жена работала учительницей, было много ещё фотоснимков людей в военной форме и учителей с учениками. На последней странице лежало цветное фото пожилой женщины с маленькой серой болонкой. — И куда всё это девать? — спросил супруг. — Положи в пакет, пойду выносить мусор, выброшу, — ответила жена.