Судьбина

Геннадий вернулся в родную провинцию после двадцати псевдосчастливых лет, проведенных в Германии. Маленький город сотнями разных способов нашёптывал ему, что последние достижения цивилизации и сервиса сюда не дошли, а мэрия делает все, чтобы её никто ненароком не заподозрил в заинтересованности наведения порядка. В общем, в родных краях мало что изменилось, будто и не было этих двадцати лет, и это ощущение чертовски грело ему душу.

В молодости Геннадий стремился вырваться отсюда во чтобы то ни стало и потому воспользовался практически единственной возможностью — поступил на факультет радиотехники, где с особым рвением грыз гранит науки. Наиболее расторопная молодёжь уезжала в столицу, а юный Генна замахнулся на Европу или Америку.

На третьем курсе женился на красивой Танечке, которая училась в том же институте на переводчика и тоже грезила жизнью в капстране, а именно в Соединенных Штатах. Чеканно повторяя вечерами иноземные слова вслед за дикторшей с кассеты магнитофона, отрабатывая произношение, девушка так и видела, что станет белым человеком в стране с настоящей демократией и лютым капитализмом. Не считая общей цели, молодая семья ничем не отличалась от сотни других: ютились в общежитии, жили на стипендию и дотации от родителей, отоваривались на городском рынке, навещали друзей и иногда ходили в кино. Были в меру счастливы.

Семейная идиллия тянулась несколько лет, пока Геннадий не получил стипендию на учёбу в Германии. Он знал, что такой шанс нельзя упустить, и намеревался любыми путями зацепиться в этой стране. Татьяна оказалась всего лишь мечтательницей. Став учительницей английского языка и взяв на попечительство 5 «Б», она осознала, что ей и здесь очень комфортно. А главное — здесь ее любили и ценили как специалиста! Несколько недель выясняли, кто кому должен уступить, и окрыленный Геннадий отправился строить жизнь своей мечты под флагом другой страны, а разведенная Татьяна Андреевна осталась сражаться с реалиями переходной экономики: инфляция, зарплата в форме товара, индексация сбережений на книжке…

Теперь же Геннадий вернулся навсегда. После развода в личной жизни не очень ладилось. Конечно, у него были женщины, но связывать с ними дальнейшую жизнь совершенно не хотелось. Они легко шли на контакт, но открыто заявляли, что не хотят терять независимость, рожать детей, да и вообще не поклонялись мужчине как потенциальному покровителю и главе семейства. А в родном городишке у Гены все быстро заладилось: нашел высокооплачиваемую работу, снял квартиру, познакомился со студенткой.

Вера была абсолютно замечательным созданием: ласковая, покорная, не искалеченная жизненным опытом, она смотрела на него, как на Бога. Вскоре Геннадий позвал ее жить в себе. Подумывал даже жениться. Он словно еще раз вернулся в прошлое: родной город, молодая возлюбленная, только теперь у него была сытая уверенность в завтрашнем дне.

Эйфория и флер романтики прошел через несколько недель, в Верочке явно чего-то не хватало. Возможно, он привык к самодостаточным немкам или сказывалась разница в возрасте. Дома его ждала не взрослая и уверенная женщина, а легкоранимая девчушка, которую можно было только пестовать и лелеять. Она не знала цену деньгам и его дорогим подаркам, не имела чётких планов на жизнь и постоянно «искала себя». Даже яркие интимные моменты не могли компенсировать разницу в мировоззрении. Геннадий затосковал.

Вспомнилась ему Таня, ее чувство юмора, бойкость и энтузиазм, с которыми она бралась за дела. Интересно, а какой она стала? Наверное, завуч или даже директор, может, занялась бизнесом или давно уехала из этой дыры. Геннадий закрыл глаза и попытался представить взрослую Танюшу, но воображение отказывалось добавлять её образу лета, изображая ту же молодую женщину, но в очках с роговой оправой и со строгой складкой между бровями.

Взбудораженный мыслью узнать, какой она стала, Гена вскочил и набрал на номер городской справочной. Ага, Потанина, 81. Значит, приватизировала их общежитие. Стало быть, не уехала, даже фамилию девичью не сменила. Он записал домашний номер телефона, положил трубку и сосредоточенно уставился на клочок бумаги.

Звонить было неловко: вдруг муж? Или вообще она живёт одна, так и не устроив личную жизнь, молится всем богам, чтобы бывшего мужа, сломавшего ей жизнь, поразила молния, а тут он со своей ностальгией?

И все же надо было с ней встретиться! Решено было подкараулить ее возле подъезда. Если она сильно изменилась, растолстела, постарела или будет не одна – он просто посмотрит на нее и спокойно вернется в реальную жизнь.

Геннадий засел на детской площадке ее двора в пять вечера и начал сверлить взглядом проём подъезда, в который когда-то заходил каждый вечер. Спустя два с половиной часа появилась она, Татьяна Андреевна. Буклированное пальто неброского цвета, скромный шерстяной берет, сапоги на невысоком каблуке и даже походка выдавали в ней школьного педагога. Но было в её силуэте что-то родное, от чего сердце Геннадия несколько раз впечаталось с разбега в рёбра.

– Танюша! – неожиданно для самого себя завопил Гена и кинулся за ней.

Она обернулась. Узнала. Просияла сквозь изумление. Он просил ее посидеть с ним на скамейке, она, как в юности, обещала через полчаса выйти ненадолго к нему. Только раньше у неё не было сына-подростка и мужа, которых нужно накормить.

Вспоминали молодость, сопоставляли в хронологическом порядке факты из жизни, делились курьезными и печальными историями. Хохотали на весь двор так, что пенсионерка Нина Ивановна с первого этажа выходила на балкон и долго что-то искала в шкафчиках целых пять раз.

«Каким дураком я был!» – сокрушался про себя Геннадий, представляя, что сегодня у них могла быть крепкая и дружная семья. Про супруга и сына он нарочно особо не расспрашивал — неприятно было даже думать о их существовании. Под конец рассказал ей про Верочку. Таня нухмурилась:
– Она же в два раза младше тебя!
– Сердцу не прикажешь, полюбилась мне. Она ангелочек, невозможно не влюбиться!
Татьяна Андреевна тяжело вздохнула.

– А хочешь, я тебя познакомлю? Ты ее увидишь – и сразу все поймешь! Пойдем ко мне!
— Ну ты что, с ума сошел? Меня же Миша обыщется! И кем ты меня представишь?
– Да я тут на Кирова живу, в трех кварталах отсюда. Пошли! Скажу, как есть, она у меня умница и абсолютно не ревнивая. Айда! Чаю попьём, поболтаем и вернешься потом домой!
– Только если одну чашечку…

В подъезде Татьяна спросила:
– Генка, и всё же, прости, но никак в голове не укладывается, что твоя избранница такая юная. У нас с тобой могла быть дочь – ровесница твоей Ники. Тебе не приходила в голову такая мысль?
– Мужчина любит глазами, к тому же я жених завидный, нагулялся, хочу уюта, семью, детишек. Жена должна быть молодой! Ну вот мы и пришли! – Геннадий по-хозяйски постучал в дверь.

Через мгновение загремела цепочка, дернулась щеколда, открылась дверь. В одной футболке и босая на пороге стояла Вера.
– Вероника? – схватилась за сердце Татьяна Андреевна.
– Мам, а что ты здесь делаешь?