Богадельня

Посвящаю памяти любимого деда – Якова Михайловича Турчинского.

— Сестра! Где ты там? Принимай новенького, — крикнула девушка в белом халате.
В приёмном покое стоял седой старец. Одет в поношенный серый пиджак и брюки. Рубашка – свежевыглаженна. Бедняга выглядел чересчур подавленным. Водянистые светлые глаза смотрели с болью. В руках – сетка со свёртком.
— Ещё один пожаловал. Ну, ну. Добрый день! – поздоровалась пожилая медсестра в очках. Села за стол, взяла ручку.
— Здравствуйте, — робко ответил старик.
— Садитесь, пожалуйста.
Регистратор заполнила пустую анкету на вопрос «с кем приехали?» Старик промолчал, понуро склонив голову.
— Значит один, — уточнила регистратор.
— Нет, — вмешалась улыбчивая сестричка лет девятнадцати. – На улице ждут дочь и зять.
— Почему не вошли вместе с вами?
— А у них машина во дворе. Сторожат, что ли, иронично перебила девушка.
— А ты, Вероника, сбегай, позови их.
Сестричка вернулась быстро.
-Надежда Ивановна, они там ругаются. Делят что-то. Не до нас.
-Ругаются, говоришь? Ну-ну.
Надежда Ивановна оторвалась от писанины, вопросительно посмотрела поверх роговых очков.
— А вы, милочка, потрудитесь их потревожить. Человека ведь сдают, не мебель! – повысила тон регистратор.
Через минуту вошла дама в рыжей с буклями причёске.
— Папочка, ты не волнуйся, это на время, пока мы сделаем в квартире ремонт. Месяц, два. И ты будешь снова с нами, — успокаивала она.
Старик даже не взглянул на дочь, только молча качал головой,
в знак неизбежной разлуки.
— Всё необходимое – у тебя в комнате. Завтра обязательно приду к тебе. Только не обижайся. Так надо.
Она ушла, по дороге наигранно всхлипывая.
— Анрей Михайлович! Вы не волнуйтесь так, вам вредно, – холодно заметила регистратор.
— А я и не волнуюсь, — ответил старик со слезами на глазах. Всё это он, зять виноват, — грустно ответил старик.
— Вероника, проводи дедушку к нему в палату. Посиди с ним немного, пусть успокоится.
Светлая просторная комната. На столике – графин с водой, два стакана. В углу – кровать, чистое, накрахмаленное бельё. На стене – радио. Маленький балкончик. Рядом с дверью – шкаф для одежды.
— Располагайтесь, дедушка. Вещи ваши в шкафу. Туалетные принадлежности — в ванной.
— Ты, внученька, иди. Хочу побыть один. Спасибо, что старика пожалела.
— Полотенце здесь, на вешалке. Если что нужно, я в соседней комнате, у Анны Николаевны. Теперь она – ваша соседка, очень образованная женщина.
За девочкой закрылась дверь.
Одиночество обожгло ледяной волной. Штормом обрушилось на безобидного, беззащитного человека.
«Что теперь делать? Бросила как старый хлам. Боже мой, боже мой! Если б жива была Наташенька. Жёнушка моя! Они бы так не посмели. А ещё называется «родная дочь, любимая!»
Прошло два длинных дня, полных отчаяния.
— Надежда Ивановна, Андрей Михайлович ничего не ест. Только всё просит дочь позвать.
— Вероника, ты не беспокойся, это пройдёт со временем. Он постепенно привыкнет.
— Надежда Ивановна, надо что-то делать. Позвоните его дочери, пусть срочно приедет. Он очень тоскует. Вы глаза его видели? В них столько страдания! Прошу вас, пожалуйста. Может, он хоть есть станет.
— Девочка моя, я звонила неоднократно. У них никого нет дома или телефон не работает.
— Какое безразличие к родному отцу! Может у него ещё дети есть?
— Нет. Только одна дочь.
— Что же делать? –взволнованно всплеснула руками девушка.
— Думаю, ты преувеличиваешь, — холодным тоном отметила регистратор.
Андрей Михайлович целыми днями не выходил из комнаты. Ни с кем не общался. Только с сестричкой молоденькой разговаривал. Она носила ему еду в комнату. Упрашивала кушать. Ел старик очень мало и только ради неё. Здоровье его ухудшалось. Врач сказал, что пациент совершенно здоров. Сердце – в полном порядке.
На пятый день, после дежурства, Вероника не поленилась, взяла адрес и поехала к его дочери домой.
Дверь открыла рыжеволосая дама. На ней был надет китайский, шёлковый халат с яркими вышитыми цветами на чёрном фоне. Без косметики её лицо выглядело одутловатым, ресниц почти не видно.
— Здравствуйте, — поздоровалась Вероника.
— Вы к кому?
— К вам. Можно?
— Входите, дама нехотя уступила дорогу. – Я вас узнала. Вы – медсестра из дома престарелых.
— Да.
Вероника заметила, как женщина смотрит мимо неё в зеркало, любуется, поправляя старомодную причёску.
— С чем пожаловали?
— Я, собственно, по поручению главврача, насчёт вашего отца. Вы знаете, что он очень тоскует? Как вам не стыдно! Дедушка уже два дня ничего не ест. Всё просит позвать вас. А вы! – обвинительным тоном произнесла обеспокоенная Вероника.
— Дорогая, не надо так горячиться! Ведь я ничего не знала. Да, да, непременно пойду к нему завтра. Сейчас жду гостей. Извините, у меня дела. До свидания. Передай ему привет.
Вероника ушла, не прощаясь. Думала о старом, страдающем человеке и о том глухом безразличии, с которым к отцу отнеслась родная дочь, единственное дорогое ему существо.
«Почему природа распорядилась именно так, что самостоятельно, независимо человек проводит небольшой отрезок своей жизни. В начале жизненного пути и в конце жизни ему необходима поддержка: уход, сострадание, теплота, ласка, любовь, уважение близких ему людей? В старости человек зачастую этого совсем не получает. Напротив, родные стараются сбыть его с рук, и тогда, до конца дней, старость обречена на одиночество, тоску, в лучшем случае в доме престарелых. Надо, наверное, что-то делать, чтобы помочь этим несчастным. О них заботится государство, но семью заменить никто не может. Почему никто об этом не думает?..
А что… издать закон, чтоб дети отвечали за благополучную старость своих родителей, как родители отвечают за светлое детство своих детей. Так будет справедливо», — размышляла по дороге домой Вероника.

Прошла ещё неделя. Бессовестная дочь так и не пришла к своему отцу.
Андрей Михайлович совсем перестал принимать пищу. Не вставал с постели. Питательные уколы делать не позволял. Врач сказал, что ничем не может помочь, если не придёт дочь. Звонить ей было бесполезно.

Вероника пришла на очередное дежурство рано, как всегда. Первым делом направилась в комнату Андрея Михайловича. В коридоре её встретил врач бледный, расстроенный.
— Ты куда, Вероника? – напряжённо спросил он.
— К дедушке.
— Не ходи туда. Тебе не надо видеть. Старик ночью умер от истощения.
Вероника оцепенела.
«Не ходи туда… Тебе не надо видеть...»
В голове звенело. В горле ком. С места не сдвинуться. Забыла, куда шла…
Написано – 22.02.87г.

Напечатано – альманах «Роза ветров» № 9, издательство Марка Котлярского, Израиль, г.Тель-Авив.