Книга «Мой Немецкий брат»

День первый часть вторая (Глава 2)



Возрастные ограничения 18+



Я вспомнил своих знакомых водителей по работе. Одного из них отправили в командировку на месяц, после чего заплатили за это 27000 рублей. Такую зарплату немецкий водила получает за те три дня, что пьёт пиво по выходным.
Пейзаж за окном между тем сильно напоминал тот, который можно наблюдать между Питером и Гатчиной. Да и дорога теперь стала похожа. Автомобилей в России больше иномарок, чем отечественных, так что, если бы не надписи на немецком языке, и не стройные колонны машин, можно было подумать, что мы едем по России. Опять же, музыка по радио звучала та же. По крайней мере, на той волне, что была настроена у Димы в машине. А Дима, тем временем, рассказывал, как они обустраивались в Германии. Дима, Оля и Наташа были коллегами, у каждого был диплом о высшем медицинском образовании, и эта тема для Наташи была очень интересна. Дима и Оля должны были подтвердить свои дипломы, но уже говоря по-немецки. Для таких случаев в Германии работают курсы, которые называются без затей Sprache. Оля и Дима посещали такие курсы полгода ежедневно по 8 часов. После чего успешно сдали экзамены и были допущены к работе. Теперь они уже считались полноправными немцами, и то, что они владели при этом русским языком, тоже шло им на пользу. Их часто использовали и как переводчиков, опять же, сугубо в медицинских целях.
Кёльн начался неожиданно. Как оказалось, так начинаются все города в Германии. Появилась табличка с названием, потом начались съезды с автобана, но нам надо было в центр города, поэтому Дима вёл машину всё дальше. Наконец и он повернул направо, и внезапно из-за растительности показались первые дома. Это были вовсе не многоэтажные новостройки, как принято у нас в России, или в той же Испании. Нет, это были невысокие, двухэтажные домики, с острыми крышами. Они стояли вдалеке от дороги и к ним вела узкая асфальтированная тропинка. За ними потянулись другие дома и так постепенно мы оказались на широкой улице, которая вывела нас к Рейну. Дима жил на другом берегу.
Первое, что бросилось в глаза на той стороне моста, это была стройка станции метро. Метро в Европе на такое глубокое, как в Питере. На глубине подземного перехода. Трамваи здесь тоже в центре города уходят под землю. В Барселоне под землёй соседствуют метро и электрички, а в Кёльне метро и трамвай. В данном случае центральная часть улицы было огорожена проволочным забором, сквозь отверстия которого можно было наблюдать поднимающиеся из-под земли на поверхность рельсы. Никого из рабочих на стройке не было видно. Очевидно, у них уже начались выходные.
Дима показал рукой на дом из красного кирпича, который стоит справа по ходу движения до перекрёстка, и сказал, что это дом, в котором они живут. Они – это Дима, Оля и Стас в одной квартире, Мария и Виктор, Олины родители, в соседней. Чтобы подъехать к дому, пришлось сделать три правых поворота. Перед нами открылась подземная стоянка для автомобилей, хозяева которых живут в этом доме. Дима вставил пропуск в окно для приёма, шлагбаум открылся, и мы въехали в подвальное помещение. Место для стоянки у Димы было прямо по ходу движения. Ещё метров пять пути, и мы остановились. Дима выключил двигатель и снял тёмные очки.
— Вот мы и приехали, — сказал он с улыбкой, — сейчас прямо отсюда на лифте поднимемся домой.
Достав из багажника наши чемоданы, мы проследовали за Димой к лифту. По дороге, пройдя пару дверей, Дима сказал нам, что здесь же находится хозяйственный блок, а именно прачечная. Внизу стояли стиральные машины, и все жильцы дома пользовались ими по мере надобности. Это было социальное жильё, в таких домах живут или эмигранты, или пенсионеры, у которых нет средств, чтобы покупать себе жильё.
Дима жил на четвёртом этаже, но нажал на кнопку с цифрой три. Это нам было знакомо ещё по Испании. В Европе этажом называется надстройка, поэтому нумерация идёт, начиная со второго этажа. Сам же первый этаж по-немецки называется Erdgeschoss.
Выйдя на площадку третьего этажа, мы не увидели номера квартир на дверях. Это тоже старая европейская привычка. Здесь нумеруют не дома и квартиры, а подъезды по улице. Подъезд, в котором жил Дима, был 147 по счёту. Соседний 149. А при входе стояли почтовые ящики с именами жильцов, куда почтальоны и курьеры складывали газеты, посылки, и прочие уведомления. На против двери лифта жили Олины родители, а Дима с Олей направо. Дима подошёл к двери и нажал кнопку звонка. Оля открыла дверь, и внимательно на меня посмотрела.
— Точно, вылитый Леонид Дмитриевич, — подвела она итог наблюдению, — Ну как, хорошо долетели?
— Отлично долетели, — тут же вступила в разговор Наташа, понимая, что с Олей разговоры про спорт точно вестись не будут, — где тут у вас ванная?
— Ванная вот тут, — Оля прошла в комнату и показала дверь, — кстати, у нас в квартире два туалета.
— Да ты что! Здорово! – не успела Наташа удивиться такому событию, как в дверь снова позвонили. Это пришла Мария, Олина мама с нами познакомиться.
Они были поволжскими немцами, но по внешнему виду определить это было совсем невозможно. Передо мной стояла обычная русская женщина, добрая и отзывчивая от души, что больше характерно для славянской натуры, чем для женщин, родившихся в западной Европе. Она забежала на пять минут, чтобы посмотреть на меня, и во-вторых, чтобы пригласить нас в один из дней на праздничный обед. В самом деле, не так часто мы собираемся всей семьёй.
Потом Наташа и Оля стали собирать на стол, чтобы пообедать, а Дима показал мне их квартиру. Она была трёхкомнатная, в одной была спальня, в другой жил Стас, а третья, самая большая, была гостиная. Здесь стоял круглый стол, над которым висела большая люстра, хотя стол стоял в углу. Рядом со столом был шведский раскладной диван, напротив которого стояла небольшая стенка с книжными полками, среди которых была и моя книга, и в центре этого безобразия грустно стоял телевизор. Надо сказать, что за всё время нашего пребывания в Германии никто его ни разу не включил. Был ещё журнальный столик, на котором лежали журналы для автомобилистов.
Дима мне рассказал, что ещё, когда он учился в школе, то часто приходил к отцу, где брал у него читать журнал «За рулём». Что у нас с Димой было общее, так это то, что отец разводился, как только сыну исполнялось два года. А разница в том, что моя мама жила очень далеко от него, в другом городе, за тысячи километров, а от Димы отец ушёл жить на соседнюю улицу. Поэтому связь с ним не прерывалась.
Между комнатой Стаса и спальней находилась ванная комната и туалет. В туалете стоял унитаз, висело зеркало и была маленькая раковина. Тут же была розетка для электробритвы. В ванной комнате тоже стоял унитаз, раковина была большая, над которой висело большое зеркало. А вот самой ванны не было. Только душ, который отгораживался занавеской. Кухня была не самой большой, для семьи на три человека в самый раз. Где-то внизу тихо мурлыкало радио. Гостиная комната заканчивалась лоджией, на которой стояли два кресла качалки и один круглый стол. Словом, всё как у нас.
Пока Дима водил меня по квартире, Наташа и Оля успели накрыть на стол. Ради нашего приезда Оля сварила борщ. На столе стояли также два салата, сыр в нарезке, колбаса, вино, белое и красное, соки, минеральная вода, варенья, джемы, масло и специи. Горячее ждало своего часа на сковородке в кухне. Хлеб отличался от нашего, это были булочки, которые легко мялись под рукой, и их использовали, в основном, на бутерброды. Дима налил всем вина, и мы выпили за знакомство.
Пока мы сидели за столом и обедали, основные вопросы задавала Оля. Почему мои родители разошлись, когда и где. Очень удивились они с Димой, узнав, что оказывается я вместе с мамой жил в Ачинске почти год, и именно там родители оформили развод. Диме никто никогда об этом не говорил. Его мама могла этого и не знать, а вот наш отец и наша бабушка, его мама, от Димы это тщательно скрывали. Так же для них было удивительным то, что, оказывается, мой дед, мамин папа, тоже родом из Ачинска. Когда я назвал его фамилию, — Кузиков, и стал перечислять тех родственников, которых знал, Оля вспомнила, что знает эту семью. Дед мой женился на бабушке давно, ещё в 1927 году, и спустя пять лет они уехали из Сибири на бабушкину родину. Поэтому про деда Оля не знала ничего, в отличие от оставшихся в Ачинске.
Борщ был очень вкусным, и я съел две тарелки. Потом подоспели настоящие немецкие сосиски из мяса. Вкус их не передать, это надо пробовать. Чай с джемом прошёл тоже на ура. Забегая вперёд, могу сказать, что за неделю пребывания в Германии я набрал лишних 10-12 кг веса, а Наташа не меньше пяти. При этом мы постоянно двигались.
Во время чая домой забежал Стас. Это был высокий худощавый парень, ростом с меня. Он хорошо говорил по-русски, без акцента, как и его отец. Оля же говорила по-русски хуже, но это была уже профессиональная привычка. Оля работала психологом и ей была необходима точность формулировок в построении фраз. Но так как она говорила по-немецки, она так и привыкла думать. Поэтому она часто произносила фразу по-немецки, а потом переводила её. Говорила она мало, но по сравнению с Димой этого не ощущалось.
Стас куда-то торопился, но сел с нами попить чаю. Он закончил школу, и теперь искал своё место в жизни. Больше всего ему нравилось ковыряться в моторах. В будущем ему хотелось иметь свою автомастерскую, а пока он с приятелями ремонтировал повреждённые автомобили. Вот и домой он забежал в одежде ремонтного рабочего.
После чая всю посуду убрали со стола в посудомоечную машину, и было принято решение просто прогуляться по городу. День Рождения у меня завтра, а пока мы посмотрим на исторический центр города. Дима позвонил в ресторан и заказал столик на завтра. А пока мы вышли на площадку и стали пешком спускаться вниз. На первом этаже помещался детский клуб. Об этом свидетельствовала надпись на входной двери. Что интересно, написано было не только по-немецки, но и по-русски.
— Здесь много живёт эмигрантов и не только из России, но из бывшей Югославии. В основном это для них написано. Русский они понимают — пояснила Оля ситуацию.
Чтобы выйти из подъезда на улицу, надо было повернуть ключ в дверях. Он постоянно находился в таком положении. Снаружи можно было войти, открывая дверь магнитным ключом, или, если из квартиры откроют, с помощью домофона. Перед входной дверью на стене висел список жильцов, указанных по фамилиям. Семья Flat была представлена дважды: Dmitrij и Viktor.
Дима открыл ящик со своим именем и просмотрел его содержание. Кроме рекламных проспектов, в ящике ничего не было. Брат положил всё на место и повёл нас той же дорогой, по которой мы приехали. Дойдя до первого перекрёстка, он повернул направо, и мы очутились на оживлённой городской улице с довольно интенсивным движением. Справа от нас довольно долго тянулся высокий бетонный забор. В Питере такими заборами отгораживают территорию, на которой ведутся строительные работы. Дима сказал, что здесь, приблизительно, то же самое. Когда они с Олей переехали жить в этот дом, то на этом месте был пивной завод. Потом его закрыли и теперь то ли сносят, то ли перестраивают. Но тянется эта катавасия уже не один год.
Мы дошли до следующего перекрёстка и опять повернули направо. Вот теперь мы шли по европейскому городу, без всяких скидок на время. Чистый тротуар, машины запаркованы как по линеечке, аккуратно подстриженные кусты, неторопливое движение транспорта. Казалось, что автомобилисты извиняются перед пешеходами за то, что своим движением мешают людям ходить. Улица была не широкая, но автобус городского маршрута, довольно длинный, уверенно вписывался в повороты. Видимо водитель знал, что транспорт, припаркованный по углам, никак не помешает ему в движении. Ведь любой вид общественного транспорта в Германии ходит по минутам. Даже трамваи.
Дима вёл нашу компанию к Собору. Ещё до отлёта моя тётушка просила сделать в Германии две вещи: — побывать на том самом месте, где Лорелея топила корабли на Рейне, и сфотографировать Кёльнский Собор. Про Лорелею речь пока не шла, а вот до Собора было недалеко. Поэтому решили прогуляться по набережной. Вот к ней-то мы и подходили, когда Дима познакомил нас с ещё одним распространённым видом транспорта в Германии – велосипедом.
Всё началось с того, что я заметил разный цвет тротуара, красный и серый. Тротуар делился на две равные продольные полосы, правая красного цвета, и левая серая. Так вот, красная полоса предназначалась для велосипедистов. Никаких надписей на земле не было, однако на светофоре соответствующий сигнал был. Как раз около нас остановился велосипедист, ожидая разрешения на переход. Нам оставалось перейти улицу, за которой начиналась набережная. Тут же под углом в 90 градусов делали поворот трамвайные рельсы. Рядом была площадь, усаженная зелёными насаждениями. Чтобы быть похожей на Россию, она представляла собой трамвайное кольцо.
Мы перешли улицу и прошлись по набережной до воды. Она была грязно-жёлтого цвета.
— Дима, а почему вода такая грязная, это что, так всегда?
— Нет, это из Швейцарии, с гор такая муть спускается. Каждый год такое происходит.
Мы посмотрели на тот берег. Он не был затянут в гранит, как наш. Собственно говоря, весь исторический центр Кёльна находится на одном берегу Рейна. А на другом промышленные предприятия, крупные спортивные сооружения, транспортный железнодорожный узел и другие крупные по площади объекты. Возле Рейна не было никаких строений. С нашего берега казалось, что на том берегу пасутся козы. Но скорее всего, это были белые собаки.
Мы же шли по набережной, которая много лет назад была островом. Небольшим островком, на котором была построена крепость. Остров настолько близко был от берега, что пройти даже речному кораблю было невозможно. Поэтому протоку со временем засыпали, оставив затон, куда теперь заходят пришвартоваться катера и маленькие яхты. А на самом островке сохранились дома средневековой Германии, когда налог с домовладельцев брался за длину и ширину здания, поэтому их строили узкими и высокими. Они стояли вплотную, словно из сказки братьев Гримм. Мы с Наташей бросились их фотографировать.
От домов до Рейна было около ста метров. Всё это пространство занимали праздношатающиеся молодые и не очень люди. Каждый второй держал в руке бутылку пива, каждая четвёртая девушка держала на поводке собаку. Метров пять от реки шла заасфальтированная поверхность, потом небольшой парапет, высотой где-то полметра, а затем зелёный газон. Отовсюду слышалась немецкая речь, иногда возникали из воздуха и русские фразы. Много было мусульман, скорее всего турок. Мы подошли к спуску, который вёл к воде, и остановились, как вкопанные. Вся лестница была заполнена окурками, и осколками пивных бутылок. Я даже не смог вспомнить, когда в Питере не убирали набережные. Судя по выражению глаз Димы и Оли, такое здесь было в порядке вещей.
Мы шли вдоль грязной набережной Рейна, наполненного жёлтой водой Швейцарских гор, и всё хотели себя спросить, — вот это и есть та самая Германия? Судя по всему, уже не та. Гранитный парапет тянулся больше километра, и на всём протяжении была одна и та же безрадостная картина. Старинные домики поодаль как-то скрашивали внешний вид, но всё же как-то было печально. С другой стороны, было неожиданно приятно за нашу страну, за родной Питер, что вот у нас, оказывается, на улицах убирают мусор чище.
Мы прошли под очередным городским мостом над Рейном и приближались к мосту железнодорожному. Рядом с Собором находится вокзал, они вместе делят одну площадь. Наш путь лежал как раз туда. Перед мостом налево вверх шла широкая лестница и башни Собора были хорошо видны. С каждой ступенькой я чувствовал, что становлюсь всё меньше и меньше, так меня давило величие построенного почти 800 лет назад сооружения. Поднявшись наверх, мы увидели очередной Кёльнский долгострой. В том месте, где железная дорога делает поворот перед Собором, был вырыт большой котлован и навезены строительные материалы. На заборе висели плакаты, очевидно повествующие о том, что здесь будет находиться в дальнейшем. К Собору можно было подойти только с одной стороны, обходя его слева. Чтобы увидеть верхушки башен, пришлось задирать голову почти вертикально. Я вспомнил тётушкин наказ и принялся фотографировать Собор. Чтобы он попал в кадр целиком, пришлось бы отойти метров на сто, не ближе. А пока я фотографировал его фрагментами. С левой стороны по ходу нашего движения была небольшая площадь, на который находился музей современного искусства, о чём гласила надпись на его фасаде. Судя по скудному ручейку посетителей, который нехотя проникал в его двери, современное искусство блекло по сравнению с искусством прошлых лет. Возле Собора было столпотворение.
Вход через главные ворота был чуть дальше, за углом. Спустившись в подвальное помещение, можно было купить билеты, дающие право подняться на самый верх Собора. Однако на сегодня все подъёмы были уже отменены. Мы решили прийти сюда завтра пораньше.
А вот войти внутрь Собора нам никто не помешал. Собор был действующим, поэтому нам сразу попались на глаза монахи в церковной одежде. Посередине Собора был широкий проход, а по левую и правую стороны вместо окон были крупных размеров витражи, каждый их которых повествовал о том, что происходило в Библии. Мы с Наташей принялись фотографировать содержание Великой Книги.
В другом конце Собора, возле колонны, скромно стоял столик, на котором в ящичках лежали книги. Это была Библия для всех желающих. Кто хотел остаться на службу, но не знал, о чём идёт речь, могли восполнить этот пробел, открыв книгу на нужной странице. Шрифт был не современный, а готический, что, наверное, затрудняло чтение. Уточнить эту формальность не удалось, так как в Соборе начиналась служба и всех неверующих попросили удалиться. Мы нехотя покинули стены Собора. Прямо перед входом, метрах в пятидесяти, начиналась улочка, с которой вход в Собор должен был быть хорошо виден. Мы отошли по ней метров на сто и обернулись. Собор попадал в объектив полностью. Дима сфотографировал нас с Наташей на фоне Собора. Но сначала мы зашли в местную мелкую книжную лавчонку. Там Наташа присмотрела красивую бейсболку для сына. За прилавком стоял скучающий истинный ариец, который наотрез отказался делать скидку раз, и два, — отказался принимать оплату банковской картой. Пришлось дать ему наличные.
В этой лавчонке были и сувениры. Германия для туристов не делает ровным счётом ничего, поэтому найти что-то стоящее внимание я не рассчитывал. Однако тут нашлось место и футболкам, и магнитикам, и книгам о достопримечательностях. Вот, что не хватало им всем, вместе взятым, так это нормальной цены. Испанских индусов, говорящих на ломаном русском языке, Германии очень не хватает.
Дима сказал, что можно прогуляться по улице, которая согласно книге Гиннеса, держит первое место по количеству покупателей за единицу времени. Тем более, что нам по ней возвращаться домой. Возражений не последовало.
Если бы Дима так эту улицу не разрекламировал, то мы бы об этом никогда не догадались. Типично среднеевропейская дорога, ограждённая двух – и трёхэтажными каменными домами. Не широкая, но длинная. По ней не спеша двигаются два параллельных людских потока, из которых изредка кто-нибудь ныряет в открытую дверь. Много пивных заведений, что не удивительно, это же Германия, а не Испания. Цены тоже отличаются в худшую сторону. Наташа сначала заходила в магазинчики с обувью, но потом перестала этим заниматься. Слишком всё дорого.
Мы шли не спеша, лениво посматривая по сторонам. Проезд транспорта на этой улочке был запрещён, так что прохожие шли по проезжей части совершенно свободно. Не было здесь и велосипедистов, зато много было детей самых разных возрастов. Магазинов игрушек тоже было много. Пожалуй, там было больше всего посетителей, не считая пивных.
Какой бы длинной улица не была, но когда-нибудь закончится и она. Конец торговли совпал с началом небольшой площади, на которой расположились открытые кафе. Именно кафе, так как кофе был основным напитком, предложенным в меню. А недалеко от них, у нас по пути прямо на булыжной мостовой уличные циркачи показывали незамысловатый фокус.
Их было двое. Возможно, они были родственниками. Точно сказать сложно про людей азиатской внешности, так как они все на одно лицо. Фокус был простой, но для неподготовленного зрителя это могло быть интересным. Тот, который был крупнее, сидел на земле с поднятой вверх рукой. В руке у него была зажата металлическая труба, поднимающаяся одним концом вверх. И почти на самой её макушке на корточках сидел второй акробат, намного меньше ростом. Лица гимнастов были неподвижны. Перед ними, на мостовой, лежала сумка, куда впечатлительные зрители сыпали мелкие европейские монеты. Со стороны могло показаться, что один из них на вытянутой руке держит другого, сидящего верхом на трубе. На самом деле, это была специальная устойчивая конструкция, которую не было видно из-за широких одежд выступающих. Полы халатов и рукава так облегали металл, что была иллюзия невероятности происходящего. Но нас, просмотревших «Тайны Великих Магов», провести не удалось.
Собственно говоря, смотреть нам больше уже ничего не хотелось. Для первого дня было достаточно. Не скажу, что хотелось спать, но вот уже не хотелось ходить. Дима повернул нашу процессию к дому. Мы вышли на ту же широкую дорогу, по которой начинали путь из дома. На ней было мало жилых домов, территорию занимали какие-то организации, внешне напоминающие складские помещения. Возможно, мне так показалось по российской привычке.
Дома мы по очереди приняли душ и сели ужинать. Было много мяса и фруктов, чая и сладкого. После чего мы опять удивили Диму и Олю, сказав, что я буду спать на балконе.
Дима нашёл старый матрас, я разложил его на полу лоджии. Оля постелила простыню и дала мне подушку. Одеяло было немного коротким, но я к таким мелочам давно привык. Быстро раздевшись, я улёгся под немецким тёплым тёмным небом, но спать почему-то расхотелось. Наша кампания устроилась рядом, на креслах лоджии. Мы продолжили разговор про родственников, кто и где живёт. Оказалось, что у Оли есть два брата, которые не захотели переезжать в Германию и остались жить под Красноярском. Мама по ним очень скучает, и иногда навещает их. Приезжать сюда они не хотят.
Я рассказал про свою тётю, мамину старшую сестру, которая работала переводчиком в Берлине в то время, когда там построили стену, разделившую город надвое. Благодаря ей я до сих пор что-то ещё знаю по-немецки. Работая в школе, она выписывала пионерскую газету “Trommel”, где я не без успеха мог читать заметки на немецком языке, понимая смысл написанного сразу по-русски. Правда, это было почти тридцать лет тому назад.
Когда вечер воспоминаний закончился, Дима и Оля пожелали нам спокойной ночи, и ушли в свою спальню. Наташа ещё немного посидела рядом со мной и перебралась на свой шведский диван. Дверь на лоджию я не закрывал. Наташе необходим свежий воздух. И потом, когда я высплюсь, я обязательно заберусь к ней под одеяло. Мы всё время так с ней поступаем, когда ночуем под одной крышей. С этими благородными мыслями и закончился наш первый день в гостях у брата.

Свидетельство о публикации (PSBN) 43427

Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 28 Марта 2021 года
Андрей Макаров
Автор
Пишу стихи, тексты песен, прозу, киносценарии
0






Рецензии и комментарии 0



    Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы оставлять комментарии.

    Войти Зарегистрироваться
    День второй 2 +1
    День пятый 0 +1
    День четвёртый 0 +1
    Жизнь без военного билета 2 +1
    Стиг Андерсон женатый 0 +1