Возвращение

Никогда не понимала она пассажиров, которые, проснувшись часа за два до своей станции, заправляли постели и сидели, скучая, разглядывали в окошко пробегавшие кусты-деревья-полустанки. Так хорошо ведь спится под стук колес, а собраться можно и за 20 минут до прибытия, благо, проводник всегда разбудит. Пара часов сна — роскошный подарок по нынешним суматошным временам…

Но сегодня она сама не узнавала и не понимала себя. Почему так? Еще полтора часа ехать, а сон как рукой сняло. Может быть, из-за того, что в стареньком вагоне все скрипит и грохочет, но в нем ли дело?

«Ладно, высплюсь дома», – решила она, спустилась с верхней полки и присела к окну. В купе больше никого не было – попутчики вышли раньше. Снаружи белело огромное снежное поле, кое-где точками темнели любители подледного лова – вот уже и станция Волга… Помнится, тем летом, когда уезжала, казалось, что это не река, а море – ни конца, ни края; многие пассажиры тогда прильнули к окнам, фотографировали. Почему-то сейчас и у нее рука сама собой потянулась к телефону…

Она вдруг усмехнулась своим собственным мыслям. Дома… Если не была в родном городе 5 лет, твой ли теперь это дом?..

5 лет назад она уехала, потому что здесь стало тесно, знакомо и скучно. Казалось, что выросла из своего городка, как вырастают из детских штанишек. Манил другой город – большой, прекрасный. Ведь тут – Столица Бурлаков, а там – Северная Столица…

За эти 5 лет много чего произошло – все ж больше хорошего, чем плохого. Она убедилась, что Петербург – тоже город маленький и что он – ее город. Как пелось в советской песенке: «Здесь моя работа, здесь мои друзья...». Делала карьеру, собиралась замуж, даже хобби нашла – любительский театр (недавно поставили «Вишневый сад», играла Раневскую). С родными местами больше ничего не связывало, кроме воспоминаний. И вроде жизнь устроилась, всем довольна, но… Зачем она ехала, и сама не знала.

Очнулась от голоса проводника: «Рыбинск узнаете?». Парень в маске, но по глазам видно – улыбается. Быстренько оделась, схватила чемодан и вышла из купе. Ничего не чувствовала – ни радости, ни тревоги. Что уж теперь! Была не была…

Мартовский город встретил январским морозом. Вокзал вроде тот и не тот – теперь с крытым перроном. Да и весь город теперь тот и не тот – за 5 лет наверняка многое изменилось. Ей не терпелось увидеть. И она с вокзала, прямо с чемоданом, минуя гостиницу, рванула в центр.

Перемен действительно было много. Город похорошел, она слышала, стремится в Золотое Кольцо и привлекает туристов. Кругом палатки с сувенирами, новые кафе, магазины и модные нынче пекарни. В старом добром Универмаге – вездесущая Пятерочка. Но многое осталось, как было. В центре микс из нарядных вывесок и ждущих-не дождущихся ремонта домов… Впрочем, мало ли такого в Питере и в любом другом городе России-матушки?..

Ей вдруг захотелось выйти к Волге. Просто постоять на берегу, посмотреть на мост и небо. Сама не ожидала от себя такой сентиментальности, но пошла. Бронзовый Ошанин в одиночестве на смотровой площадке сквозь очки вглядывался в реку, текущую «издалека долго». Она составила ему компанию, встала рядом.

– Извините, девушка, вы местная? – она вздрогнула, не ожидая такого от Ошанина. Обернулась – нет, конечно, это не памятник. Прохожий, молодой мужчина, в очках и с бородкой по моде.

– Я да, то есть нет, то есть не совсем… – почему-то смутилась она. – А что вы хотели?

– Да вот хотел узнать, где тут рыбу вкусную купить – Рыбинск же, а рыбы нет…Непорядок.

– Попробуйте на Мытный рынок зайти, тут недалеко… — она уже хотела было показать, но он неожиданно прервал:

– Город у вас ужасный, если честно. Как вы тут вообще живете? Ни дорог нормальных, ни рыбы купить…

Она возмутилась:

– А зачем тогда приехали?

– Да я проездом, вообще в Вологду…

– Вот и езжайте в свою Вологду!

Он был явно ошарашен таким отпором.

– Нда, провинция… Ну, счастливо оставаться! – махнул рукой и пошел себе дальше.

А она разозлилась на себя за несдержанность. Действительно, провинция, даром что только-только из культурной столицы… А нечего обижать ее родной город! Рыба, видишь ли, тут на каждом углу не продается… Да и вообще, причем здесь все эти штампы: провинция-не провинция? Просто хамить не надо.

С соборной колокольни зазвонили. Она вдруг вспомнила, как давно, годика в четыре, глядя на шпиль, достающий до неба, кричала: «Мама, калякаля!». Как там у Раневской?.. «В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось…»

– Вы меня извините, девушка. Некрасиво получилось… Понимаете, я сам вологодский, 5 лет назад в Москву переехал. И с тех пор ни разу дома не был: работа, ипотека, отпуск по заграницам, туда-сюда… Нет, я доволен, столичная жизнь нравится, но вдруг понял … как бы это сказать… не мой там дом, понимаете? Не родное все… Силы закончились, а где взять – не знаешь. И так вдруг на малую родину потянуло – воздухом тем подышать. Вот еду, но волнительно как-то… Понимаете?

– Понимаю… Счастливого пути. Все будет хорошо, вот увидите.

– Спасибо. Глаза у вас красивые… И город тоже. Не верьте, что ужасный, это я так сболтнул, от нервов…

– Хорошо, не буду.

Они улыбнулись друг другу. И бронзовый Ошанин, кажется, улыбнулся тоже. Он-то знал, о чем оба говорят.