Фермерская жизнь (Глава 11)

Последний день лета дождливый и грустный,
Прощаться с теплом никому не охота.
Ночами нет света, безлюдно и пусто,
И вид за окном отменяет полёты.

Наш дом для двоих небольшой и уютный,
Согласен на всё, лишь бы только быть с нами,
Вот ветер затих и мы ежеминутно,
Глядим на костёр, согревающий камень.

И тёмная ночь, холодов не скрывая,
Покажет дорогу, где прячутся звёзды,
Сходить я не прочь, но так долго до мая,
Ведь время итогов, потом будет поздно.
Как нам этого не хотелось, но пришлось покидать нашу съёмную жилплощадь. В последних числах августа мамина знакомая порекомендовала нам своего дальнего родственника, у которого три года назад умерла родная тётя, оставив тому двухкомнатную квартиру в наследство. Этому дедушке было уже за пятьдесят, он не был женат, жил где-то в центре Питера, а в этой квартире создал нечто вроде музея свой родственницы. Сама квартира находилась на юго-западе города, напротив рынка «Юнона». Этот район Апельсинке совершенно не нравился, хотя рынки она любила. Но, поскольку, сама предложить варианты с жильём не могла, то молчала. Мамина знакомая обработала родственника на предмет сдачи квартиры внаём. Тот долго сопротивлялся, но всё-таки согласился с нами встретиться.
Квартира выходила окнами во двор дома, на четвёртом этаже. После семнадцатого этажа это было совсем невысоко. Нас встретил невысокий сухой человек с испуганными глазами. Было видно, что ничего он не хочет делать, но раз дал слово, то его надо держать. В квартире было чисто для того количества мебели, которое в ней находилось. Когда я говорил о музее, то нисколько не преувеличивал. Книги, часы, портреты, статуэтки, — все они была аккуратно разложены по шкафам и полкам. Если бы не современные размеры комнаты, то можно было подумать, что мы находимся в жилье девятнадцатого века. Только телевизор и большая двуспальная кровать были из века двадцатого.
Кухня была очень маленькой. Двум людям тут было не развернуться. А в ванной комнате не было стиральной машины, её вообще в квартире не было. Апельсинка стирала наши вещи в маленькой переносной машине «Малышок». В случае нашего сюда переезда, нам пришлось бы снова ей воспользоваться.
Мы изложили нашу ситуацию. 31 августа мы должны были освободить съёмное жильё. Дедушка ответил, что ему надо будет перенести из большой комнаты в маленькую те вещи, которые будут нам не нужны. Да и для того, чтобы мы их не повредили. При этом ударение в предложении упало именно на это слово. Меня уже терзали смутные сомнения, что жильё нам этот дедушка ни за что не сдаст. Но на словах мы договорились так, что он в течение месяца подготавливает для нас комнату, а числа 25 сентября мы с ним созваниваемся. На самом деле, ни мне, ни Апельсинке, жить в таких условиях не хотелось. Был только один плюс, — плата за жильё. Мы сюда въезжали за обычную квартплату.
Выходило так, что нам надо было где-то месяц перекантоваться. И Апельсинка предложила пожить этот месяц у Ани, на её ферме. Мне было сказано, что Аня с мужем уедут в город, а мы останемся одни ухаживать за животными. Мы не только не будем ничего платить за проживание, но нам ещё и будут приплачивать десять тысяч рублей в месяц. Отказаться от таких условий было невозможно.
31 августа я попросил Пашу подъехать к нам, помочь спустить вещи вниз. По плану Апельсинка должна была находиться внизу, и заносить лёгкие вещи по машинам. А мы с Пашей будем спускать их вниз на лифте. Дело осложнялось тем, что лифтом постоянно пользовались жильцы подъезда, и мы долго ждали, пока грузовой лифт освободиться, либо нас останавливали, пока мы спускались вниз.
Холодильник мы готовы были выбросить на помойку, но его у нас перехвалил шустрый дворник. Он подкатил свою тележку, помог нам положить его не неё, и довольный своей добычей, побежал в обратную от помойки сторону.
Всё остальное наше барахло разместилось в двух машинах. Время было десять часов вечера, а нам предстояло проехать весь город, плюс 60 километров за Питером. Апельсинка ещё хотела заехать на свою старую квартиру, что-то там взять ещё из одежды. Всё-таки лето закончилось, да и жить нам предстояло в полевых условиях. Поэтому я поехал сразу на Анину дачу. Каменноостровский проспект, Садовая улица, Московский проспект, Пулковское шоссе, и вот я еду прямо в Гатчину. Потом я буду по этой же дороге ездить на работу до кольцевой, а там, в Рыбацком, спускаться на проспект Обуховской Обороны. Апельсиинка в середине августа уволилась из охранников. Ей очень понравилась работа мерчендайзера, и, как только мы вернёмся в город, она сразу будет искать себе подходящее место.
Я подъехал к дому около полуночи. Дом не был заперт, и внутри горел свет. Надо сказать, что входная дверь так распухла от сырости, что могла быть закрыта только на навесной замок. Чуть позже Анин муж подтесал порог, и дверь стала плотно закрываться, по крайней мере, ночью не дуло, но на ключ её всё равно нельзя было закрыть.
Я вышел из машины и сел на пень возле крыльца. Переносить вещи сейчас не было никакого смысла. Всё равно ничего не видно на улице, да и спать было пора. Но спать рано у нас не получилось. Апельсинка приехала минут пятнадцать спустя и предложила отметить переезд. На столе появилась бутылка водки и закуска. Я возражать не стал.
Когда мы проснулись, было уже около одиннадцати утра. Из курятника раздавался крик возмущения. Они проснулись в шесть утра и давно должны были быть накормлены. Апельсинка потянулась к телефону, чтобы получить от Ани инструкции по кормежке. Аня была в шоке от того, что мы до сих пор не кормили животных, и сделала нам замечание. Пришлось нам забыть о том, чтобы завтракать самим, и исправлять положение.
У несушек корм был, так же, как и питьевая вода. Однако по графику, им уже было положено гулять по территории. Я подошёл к двери, закрытой на щеколду, и распахнул её. Курицы выбежали из большой клетки, ругая меня на ходу. Последним гордо вышел петух, и, проходя мимо, клюнул меня в кроссовку на правой ноге. Я не стал ему отвечать, он имел на это право.
В сарае, где жили бройлерные курицы, стоял шум и гвалт. Я открыл дверь, и чуть было не был сбит с ног шумной толпой злых голодных куриц. Пришлось расчищать себе дорогу к кормушке лопатой. Как только я стал сыпать корм, как курицы напролом, толкая друг друга, прямо по моим ногам бросились поглощать корм. С одного раза наполнить кормушку не удалось. Пришлось выходить на улицу, и снова возвращаться. За это время несколько бездумных существ вырвались из сарая. Я их переловил по очереди, и вернул в среду обитания. Для бройлерных куриц прежде всего нужен температурный режим. Они должны жить и набирать вес при определённой температуре.
Накидав им корма столько, чтобы им хватило на завтрак и обед, я налил в поилки воды и пошёл заниматься кроликами. Апельсинка всё это время сидела на крыльце и приходила в себя. При всей своей любви к выпивке, Апельсинка никак не могла приучить свой организм быстро трезветь. А уж по утрам она отходила очень долго. У меня же наоборот, чем быстрее я двигаюсь, и что-либо делаю, тем быстрее организм восстанавливается. Поэтому Апельсинка приходила в себя, чтобы потом заняться обедом, пока я спасал животных от голодной смерти.
Кролики очень любили свежескошенную траву. Запас её лежал сразу за сараем, в котором они помещались. Я взял небольшую охапку, и вошёл внутрь. В летках было подозрительно тихо. У меня мелькнула мысль, что кролики уже умерли от голода. Чтобы это проверить, я положил маленький пучок травы сверху на ближайшую клетку. Тотчас же из домика выскочили два зверька, и стали наперегонки тянуть вытянутыми губами травинки. Они выглядели так мило и забавно, что я ими залюбовался. Но тут из соседних клеток выскочили другие, не менее голодные кролики, и стали бить лапками по стенкам, требуя своей доли. Я отошёл от первой клетки, и стал обходить все подряд, как официант на официальном ужине. Кролики выскакивали в таких количествах, что у меня возник вопрос, — как они там внутри все помещаются? Но они не жаловались на тесноту, только на отсутствие еды вовремя.
Весь первый день у нас ушёл на привыкание к обстановке. Одно дело приехать сюда гостем, и совсем другое, быть тут хозяином положения. Мы вынесли из машин наши вещи. Я собрал стол, и в бане стало тесновато, хотя и добавилась при этом новая рабочая поверхность. Подключил компьютер в сеть, включил музыкальный центр. Однако этого было мало, чтобы тут работал ещё и интернет. Надо было подключить флешку. У Ани такая флешка была, но они с мужем умудрились её погнуть, во-первых, а во-вторых, на неё надо было положить деньги. Но самое главное заключалось в том, что они забыли, какой у неё пин-код. Поэтому я поехал в Волосово, чтобы эту проблему решить.
Купить флешку было просто. Я выбрал того же оператора, что был у меня, — Мегафон. Паша мне сказал, что получать почту и передавать файлы такой флешкой будет просто, а вот смотреть кино проблематично. Но Паша ошибся. Кино мы смотрели без всяких проблем, да и скачивать музыкальные файлы у меня получалось очень хорошо. Так что жаловаться на жизнь с этой стороны не приходилось.
Вода в доме была привозная. Она хранилась в пятилитровых прозрачных канистрах. Ехать за ней было недалеко, метров двести. Тут находилась общественная колонка, где местные жители набирали воду. Как раз в первый день нашего пребывания меня остановил председатель местного кооператива и грозно спросил, почему я тут воду набираю. Я ему объяснил, кто мы с Апельсинкой такие, но мой ответ его не удовлетворил, и он связался с Аниным мужем по телефону, чтобы проверить эти данные. Всё это время я набирать воду не мог, поэту молча стоял рядом, и посмеивался над шпионскими играми председателя.
В магазин тоже надо было ездить на машине. Или в Волосово, или в Елизаветино. В Елизаветино было ближе, в Волосово ассортимент больше. Так же в Волосово можно было купить комбикорма для животных. Бройлеры ничего другого не ели, несушкам его давали для разнообразия, кроликам, как замену сочной травы. Замена была явно неравноценной. После комбикормов кролики хотели пить. В каждой клетки стояли поилки, сделанные из консервных, или стеклянных банок, но до них ещё как-то надо было добраться. Как правило, поилки находились в самом углу клетки, и тот, кто находился ближе всех к ней, тот мог напиться легко, а остальные? Не говоря о том, что очень часто звери опрокидывали поилки, и долгое время сидели без воды. Мы трижды в день внимательно осматривали каждую клетку на предмет еды и питья, и почти каждый раз где-нибудь не было воды, даже если мы не давали комбикорм.
Комбикорм давать приходилось потому, что уже был сентябрь, а травы вокруг было не такое большое количество. Большая поляна возле дома была отдана под строительство, и на её территории велись работы. Правда, в субботу и воскресенье там никого не было, но и территория была растоптана рабочими и машинами. Так что добыть траву было не просто, потому как на месте скошенной новая уже практически не росла, исходя из времени года. Я старательно обходил все маленькие островки зелени, добывая еду для маленьких пушисткиков, но одной травой их было уже не прокормить.
Через два дня у меня была рабочая смена. Накануне Апельсинка приготовила завтрак, мне оставалось его только разогреть в микроволновке. Проснулся я в шесть утра по звонку своего мобильника. Апельсинка не слышала этих звонких сигналов, и продолжала спать. Я включил компьютер, чтобы прочитать свежий номер Спорт — Экспресса за завтраком. Это был мой ежедневный утренний ритуал. После чего я поцеловал Апельсинку, и пошёл заводить машину.
По моим расчётам, добраться до работы я должен был где-то за час. Так оно и получилось, при этом после Гатчины образовалась пробка, длиной около пяти километров, пока не закончились деревни.
На работе меня уже мало что интересовало. Период романтики давно закончился, сама работа не доставляла никакого удовольствия, по ночам было уже темно, и писать стихи было крайне неудобно. Так что ни один день в голове никак не отложился, не запомнился. Надвигалось радостно событие, — День Рождения Апельсинки. Отмечать его мы решили на природе, то есть на Аниной ферме.
Апельсинка не стала приглашать много гостей. Да, и гостями их было сложно назвать, поскольку это были Аня с мужем. Со своей стороны, я позвал своего друга Пашу, и мою маму. Мама должна была приехать днём на автобусе из Волосово, благо расстояние было небольшим, а Пашу я забирал из Питера сразу после своей смены.
Сразу, — это всё-таки не совсем точно. После смены я добирался по пробкам до центра города, пока не нашёл свободное место, чтобы припарковаться. Место нашлось в пяти кварталах от Пашиного подъезда. Я набрал его номер, и он попросил объяснить ему, где я нахожусь. После чего сказал, чтобы я ждал его появления. Пока Паша добирался до машины, я заснул. Неудивительно, учитывая, что до этого я спал всего два с половиной часа.
Разбудил меня сладкий аромат цветов. Это Паша купил по дороге огромный букет, и уселся рядом на пассажирское сидение, пока я спал. Я, честно говоря, о цветах не думал вообще. Пришлось теперь мне выйти из машины до ближайшего цветочного киоска, чтобы не ударить в грязь лицом перед будущей женой. Наши букеты были чем-то похожи, но всё-таки главное в подарке, — это внимание! Мы оба были уверены, что Апельсинке они понравятся.
Мы не ошиблись в своих ожиданиях. Апельсинка обрадовалась каждому букету и пошла их куда-нибудь пристраивать, так как вазы походящей для них не было. А мы с Пашей приступили к готовке, так как на стол ставить было пока нечего. Да и гости должны были появиться часа через два.
Но они появились раньше, Аня и её муж. Аня тут же стала готовить своё фирменное блюдо, Паша готовил мясо для шашлыков, Анин муж расчищал площадку под мангал, и готовил дрова, Апельсинка занялась приготовлением печёночного торта, а я стал делать свой любимый салат, — апельсины под майонезом.
Такое название придумал я сам, хотя, кроме апельсинов и майонеза, в нём присутствуют и другие овощи и фрукты. Меня научила его готовить одна хорошая знакомая, с которой я расстался лет десять назад. Сначала берётся свежий огурец, и режется вдоль на узкие полозки. Потом эти полоски режутся поперёк, так, чтобы получились маленькие огуречные квадратики. Готовые геометрические фигурки сваливаются в специально приготовленную большую посудину. Затем режутся помидоры. Нож должен быть очень острым, чтобы помидоры были нарезаны такими же квадратиками, как и огурцы. Скорее всего, так не получится, но это не столь важно. Главное, чтобы размер кусочков помидора не был больше, чем у огурца. Нарезанные кусочки помещаются в ту же посуду, где уже лежат огурцы. Обязательно надо слить туда весь сок, который остался на разделочной доске. Всё это имеет значение для вкуса.
Затем мы берём яблоко. Лучше всего сорта Семеренко. Они и режутся легко, и достаточно сочные. С ними проводится та же процедура, что и с помидором. Только яблоко режется намного проще. Наполнив содержимое посуды кусочками яблока, мы приступаем к самому сложному, — нарезаем апельсин.
Апельсин можно, конечно, поделить на дольки и резать потом каждую дольку. Но тогда общая площадь, с которой выделяется сок, будет раза в два меньше. Поэтому, как только апельсин освобождается от кожуры, его режут так же, как и помидор. Сока выделяется при этом ещё больше, и сохранить его сложнее. Поэтому надо сразу сок слить в посуду, где уже лежат нарезанные раньше заготовки. Затем, нарезав апельсин на мелкие кусочки, поместить их в ту же посуду.
Теперь самое простое, — открыть баночку сладкой кукурузы и высыпать её на заготовки. Сок из банки не надо выливать отдельно. Он тоже войдёт в состав салата. Было бы здорово, если бы все нарезанные кусочки оказались размером с одной долькой кукурузы. И, наконец, мы поливаем наше месиво майонезом провансаль, 67% жирности. После чего тщательно всё перемешиваем. Жидкость имеет свойство стекать вниз, поэтому салат надо есть быстро, как только его приготовили. Долго держать его не рекомендуется. Смесь сока помидора, апельсина и майонеза создают неповторимый вкус, который долго будет помнить ваш язык.
Все эти махинации с фруктами и овощами я и проделывал, отвлекаясь на всякие мелочи, типа помочь что-либо сделать, или накормить животных. Я охотно откликался на любую просьбу, благо салат надо было всё равно подавать на стол последним. Я его закончил делать уже после того, как приехала моя мама.
Стол был накрыт на улице. В этих краях комары не водятся, так что трапеза на свежем воздухе добавляла аппетит. Всё было изумительно вкусно, так что мы быстро объелись. Говорили в основном о нас, о том, как мы собираемся дальше жить. У меня никогда не бывает далеко идущих планов, я просто получаю удовольствие от того, что со мной происходит, от того, какие люди меня окружают. Апельсинка смотрела на мир более практично. Она хотела съездить в Канаду к своему брату, который готовился этой осенью третий раз стать отцом. Я должен был сопровождать её в этой поездке в качестве мужа.
Шашлыков было много, и с первого раза мы их все не съели. Вторая порция готовилась намного быстрее. Водка без шашлыков пилась плохо, поэтому был объявлен небольшой перерыв в трапезе. Мама им воспользовалась, чтобы поехать домой. Ей, честно говоря, совершенно не нравилось, что я живу в таком месте. Мне же было важно не где жить, а с кем. Мама уважала моё мнение, но при всяком удобном случае эту мысль свою высказывала. Не обошлось и на этот раз. Пока я её провожал до остановки автобуса, мама прочитала мне небольшую лекцию о вреде, который я наношу сам себе, живя в таких условиях. Я маму успокоил, что это только до конца сентября. У нас была договорённость, что мы будем снимать жильё в Питере.
Мама уехала, и мы продолжили наш праздничный вечер. Паша заснул, сидя на стуле, и его проводили ночевать в фургончик, где обычно ночевали приглашённые на ферму гости. Курицы и кролики давно заняли свои спальные места, и только Аня и Апельсинка не могли наговориться. Казалось, что пить водку и говорить, они могут бесконечно.
Утром, когда я проснулся, то первым, кого я увидел, был Паша. Он скромно сидел на стуле, и ждал, когда же мы отвезём его в город. На самом деле должен был его отвезти я. Апельсинке хватало дел и без этого. Чистой посуды у нас не осталось совсем. Будить Апельсинку я не собирался. Мне достаточно было умыться и одеться, чтобы потом отвезти Пашу в Питер. Однако я умудрился порвать одну линзу. Возможно, я её порвал накануне, вечером, но это было уже не так важно. Без линзы я не могу водить машину, да и вообще без неё я вижу очень плохо. Пришлось будить Апельсинку, и просить её отвезти нас с Пашей до Волосово, где мы пересядем на автобус до Питера. Апельсинка долго пыталась понять, чего я от неё хочу. А когда поняла, то попросила сварить ей кофе. Пока я его готовил, она кое-как поднялась с постели и села на стул, пытаясь собраться с мыслями. Потом она медленно и с удовольствием поглощала свой любимый напиток. Всё это время Паша сидел на одном месте, ничем не выдавая своё нетерпение, хотя внутри у него бушевал вулкан.
Покупка линзы ломала все планы на день. Апельсинка должна была уехать в город по делам, и кормить животных днём было некому, кроме меня. А мне предстояло пулей долететь до центра на Литейном проспекте, купить линзы, и тут же назад. Раньше двух часов дня я никак не мог успеть, но выбора не было.
Апельсинка высадила нас возле автобуса на стоянке уже в хорошем настроении, Паша тоже приободрился, и дорога в Питер пролетела, как одно мгновение. Назад я тоже добрался быстро, так что животные не сильно заметили моё отсутствие.
А вот дальше стали происходить события, которые я отменить не мог, но и присутствие моё на них никак не входило в мои планы. На нашу ферму пожаловали Анины родные.
Они были знакомы с Апельсинкой, и приехали её поздравить. Я для них был по большому счёту никем, так как оценить меня они были не в состоянии. Кроме разведения животных, выделывания из них меховых изделий и выращивания конопли, они мало что умели делать, а про занятия литературой и говорить нечего. Анин брат работал заведующим отделом обуви в универмаге и рассказывал об этом с таким восторгом, словно делал доклад на научном симпозиуме. Говорить с этой семейкой мне было не о чем. Впрочем, как и им со мной.
На этой почве и начались конфликты между мной и Апельсинкой. Получалась такая картина. По договорённости, на этот месяц именно мы с Апельсинкой являемся хозяевами этого маленького сельского участка. И именно мы должны были решать, кто будет здесь находиться, а кто нет. А на практике нашего мнения никто не слушал, точнее, никто и не спрашивал, потому что Апельсинка была только за. Я был против категорически.
Именно в эти три дня и стали видны наши расхождения в образовании, в интересах, во взглядах на жизнь. Когда мы жили одни, то этого не ощущалось, мы просто получали удовольствие друг от друга. Теперь же мы сталкивались с действительностью, которая мне очень не нравилась. Апельсинка согласилась с моими доводами, но не сразу, когда уже срок нашего пребывания на этом месте закончился.
Всё-таки осень, а осенью ночами бывает холодно. Поэтому мы стали топить котёл. Он был предназначен, чтобы кипятить воду для бани, но в нём была дыра, поэтому его использовали только, как печку. Анин муж распилил длинное толстое бревно на чурки, которые я разрубил топором на дрова. И каждый вечер, как только начинало темнеть, растапливал котёл. Пары охапок хватало на одну ночь. В постройке было тепло постоянно.
Вопрос, что делать с животными, каждый день обсуждался между Аней и Апельсинкой. Бройлерных куриц превратят в тушки, это было понятно. Но вот кролики не могли жить в таких спартанских условиях, им нужно было тепло. Так же, как и курицам несушкам. Корма на земле становилось всё меньше, дожди шли всё чаще, я ездил за комбикормами через день. Надо было как-то решать эти вопросы до того, как мы уедем отсюда в город. У нас с Апельсинкой тем временем шли приготовления к свадьбе.
Нам захотелось покататься в такой день на лимузине. Фирм, сдающих лимузины напрокат, в Питере много. Мы выбрали ту, где цены оказались самыми гуманными. Позже оказалось, что в этой фирме самые большие штрафы. А штраф брался за каждую мелочь, например, за открытие бутылки шампанского в машине. Понятное дело, что без такого атрибута ни одна поездка на лимузине во время свадьбы не обходится. Так что теоретически мы могли попасть на большие деньги.
Однако ничего этого мы тогда не знали. В состоянии эйфории мы приехали в офис фирмы. Там длинноногие красавицы предоставили нам буклеты с внешним видом авто и каталогом возможных нанесённых надписей на дверях лимузина. Из всего предложенного мы выбрали лозунг «А мы женимся!» Почему-то именно он нам понравился больше всех.
Выбирать помещение для свадьбы Апельсинка доверила мне. Я в одной из своих бесед поговорил на эту тему с Валерием Ивановичем Ивановым, и он предложил мне обсудить сложившуюся ситуацию с одним из менеджеров, работающих на заводе. Эта милая девушка занималась культмассовой работой. Я её видел сам неоднократно, когда работал на транспортной проходной. Она всегда приезжала на небольшой красной спортивной машине, которую я, согласно должностной инструкции, должен был тщательно осмотреть. Машина была мне до лампочки, чего не могу сказать о фигуре её владелицы. Вот её я осматривал тщательно, и с удовольствием.
В ближайшую смену я как раз работал на транспортной проходной. И как только красная спортивная машина остановилась возле проходной, я вышел, чтобы не только открыть ворота, но и договориться о возможном сотрудничестве. Договориться удалось сразу же. Девушку очень порадовал тот факт, что на территории завода из служебного романа может возникнуть крепкая дружная семья. Мы обменялись телефонами.
Через пару дней она мне позвонила и предложила устроить свадьбу в заводской столовой. Дело в том, что заводская столовая в особых случаях легко превращалась в банкетный зал. Во время следующего дежурства я был приглашён для осмотра на место действия. Как выглядит столовая, я знал и так. Но тут мне наглядно показали, как будут стоять столы, где будет происходить действие, как много будет места для танцев, и т.д. Меня всё устраивало, оставалось услышать мнение Апельсинки. Она нашла это символичным, если мы отметим нашу свадьбу именно здесь.
После чего мы стали составлять список потенциальных гостей. Были у нас гости общие, с работы, мои знакомые, и знакомые Апельсинки. Всего у нас получилось тридцать человек. Для современной свадьбы цифра вполне приемлемая. Я лично был на четырёх свадьбах, и все они собирали приблизительно такое количество участников.
Оставался один главный вопрос, — кто будет нашу свадьбу вести? Мне порекомендовали тамаду за двадцать тысяч рублей, но, исходя из нашего бюджета, это были большие деньги, и такую сумму мы выделить никак не могли. Помощь пришла со стороны девушки-менеджера, которая нашла для нас зал. Она нам предложила свою знакомую, профессиональную актрису, которая занималась тем, что проводила корпоративные вечера, и свадьбы в том числе. Я связался с ней, и она нам предложила свои услуги за пять тысяч рублей. Нам это было по карману.
Встретиться с тамадой мы договорились в октябре, в один из моих выходных дней. Сейчас же нам надо было готовить жилище на зимнюю консервацию. В холода жить здесь было нереально. Наши вещи с Апельсинкой собирались в течение часа, а вот животных так быстро было не эвакуировать. Кур несушек согласилась кормить соседка, кроликов продали оптом на ферму, а бройлерных куриц надо было превратить в тушки.
Первыми этим занялись Анины родственники. Я в тот день уехал на работу. Никогда не уезжал на работу с радостью, как в то утро. Когда же я вернулся через сутки назад, то бройлерное куриное поголовье уменьшилось наполовину. Вторую половину должна была зарезать мама Аниного мужа.
Насколько я понял, отношения между роднёй у супругов не сложились. Ситуация банальная, но даже поздравлять Аню с Днём Рождения никто из родных мужа не приехал. Когда же мама мужа появилась у нас, Аня в этот момент была в Питере. Я этому был только рад.
Эта женщина мне понравилась сразу. Никаких понтов, мало слов, больше дела, и никакого алкоголя. Она провела у нас один день и кроме слов благодарности, мне про неё нечего сказать. Она помогла Апельсинке по хозяйству и в конце дня зарезала куриц на свою долю. Работала она ловко и быстро, хотя работа, на мой взгляд, требует определённых усилий над своей психикой. Люди, которые держат домашний скот, со мной не согласятся, и будут правы, но я всего лишь высказал своё мнение, и только.
За день до того, как кроликов увезут на новое место жительства, я накормил них последней раз свежескошенной травой. Её уже почти не осталось, кое-где виднелись небольшие островки зелени, и чтобы накосить небольшую охапку, мне пришлось потратить много времени. Но мне было жалко этих маленьких прожорливых пушистиков, и я не смотрел на часы. Стемнело быстро, и когда я стал разносить траву по клеткам, уже совсем стемнело. Кролики забились по своим домикам, есть комбикорм им порядком надоело, это читалось в их грустных глазах. Но как только я положил траву на первую клетку, как проснулись все обитатели питомника. Они бросились на проволоку, и стали стучать по ней лапками, и кусать зубами. Строения заходили ходуном. Как только трава ложилась ровным слоем сверху на клетку, как тут же стук в ней прекращался, и начиналось громкое хрумканье. Раздав всю траву по клеткам, я остановился в дверях. На меня никто не обращал внимания, все были заняты поглощением корма.
Утром к зданию бани подкатил автомобиль с прицепом. В прицепе были размещены перевозные клетки для животных. В машине были хозяин кроличьей фермы и его жена. Начался процесс переселения. Кроликов по одному вытаскивали из клетки, в которой он жил, и переносили в клетку для перевозки. Кролики, несмотря на свою трусость, обладают большой силой, и могут одним движением лапки оставить довольно глубокий порез на теле. С ними надо очень аккуратно обращаться. Но к нам приехали профессионалы, и они сделали всё грамотно. Никто из нас не пострадал, да и из кроликов тоже. Без них пребывание на этой территории лично для меня теряло всякий смысл.
Но главный удар по нашим планам нанёс тот самый пожилой юноша, с которым у нас была договорённость о том, что он сдаст нам квартиру. Мы думали, что съедем отсюда прямо к нему, но в телефонном разговоре со мной он буквально завизжал, что не будет никому ничего сдавать, что эта квартира, — память о его тётушке, и никто не посмеет жить тут и осквернять её память. Я не стал выслушивать его до конца, и прервал наш разговор. Получалось так, что жить нам в Питере с Апельсинкой пока негде.
Апельсинка предложила спросить у моей матушки, а не пустит ли она пожить у неё какое-то время. 13 октября у нас свадьба, а потом мы найдём себе жильё. Я знал заранее, что матушка нас, конечно, пустит, но будет очень недовольна этим обстоятельством.
В день отъезда шёл сильный холодный дождь. Подъехать к крыльцу не было никакой возможности, не позволяла узкая тропинка, поэтому вещи и сумки изрядно вымокли, пока мы их укладывали по машинам. Апельсинка хотела взять с собой Грина, но против него была категорически моя мама. Она любит животных, и собак в частности, но для их содержания должны быть подходящие условия. У мамы дома было тесно двум людям, а тут нас получалось трое, и место для собаки уже не находилось.
Я выехал первым, показывая Апельсинке дорогу. За Апельсинкой двигалась Аня с мужем. Они закрыли баню на большой амбарный замок и отключили электричество. Мы прожили месяц в доме, который не закрывался на ключ, и где днём иногда никого не было. И, тем не менее, из дома ничего не пропало. Для нашего времени случай просто удивительный.
Осень бродит с задумчивым взглядом,
Не решаясь ночами уснуть.
Она молча меняет наряды,
И не знает, куда её путь;
То прольётся дождём полноводным,
То прижмёт листопадом к земле.
От каприз её мы не свободны,
Нам бы дома побыть, да в тепле.

Осень пишет картины с натуры,
С каждым днём добавляя огней.
Мёрзнут в парках из гипса скульптуры,
Дальше будет ещё холодней.
Первый снег, — тоже осени дело,
Нарисует мороз на стекле.
Мы и сами так сможем, но мелом.
Нам бы дома побыть, да в тепле.

Осень лучшее время для свадьбы.
Год кончается, скоро зима.
Ждёт ли счастье кого, как узнать бы?
Ждать любви ли, и есть ли она.?
Эта осень оставит вопросы,
И растает к рассвету во мгле.
Мы от осени ходим без спроса,
Нам бы дома побыть, да в тепле.