Дороги, которые мы выбираем

Аннотация
Повседневные дела — это, как деревья и кустарник. За ними не видно самого леса. Так и проходит жизнь, но в конце судьба дает шанс. Слишком поздно и слишком мало. Или в самый раз?

Текст
Сцена 1
Торговля на бирже полна простых путей. Они манят. «Все гениальное — просто,» — говорит себе новичок. В тот момент он, очарованный, раскрытыми только для него перспективами, не думает, почему этой простотой не воспользовались другие, почему не слышно о сотнях и тысячах обогатившихся таким образом.

Покупай дешево, продавай дорого. Так звучит один из простых путей. С этим утверждением трудно спорить. Только у новичка в голове эта фраза ошибочно трансформируется в «покупай внизу, когда цены упали, и продавай вверху, когда цены выросли».

В эту ловушку попался четыре года назад Андрей Порошин, сокращенный с должности системного администратора, на которой он трудился последние несколько лет. Высшее техническое образование не спасло его от ошибки. Навыки работы с цифрами подтолкнули его к использованию популярного в биржевой торговле технического анализа. Прошел целый год прежде, чем Андрей понял, что все утверждения технического анализа не являются ни аксиомами, которые верны сами по себе, ни теоремами, которые можно доказать. Это всего лишь гипотезы, подтвержденные успехами отдельных трейдеров. Те же люди, на чьем примере технический анализ дал осечку, скромно молчат, стыдясь полученных убытков. Все как в известной шутке:

Вопрос: Почему дельфины всегда подталкивают утопающих к берегу?

Ответ: Потому что те, кого они отталкивали от берега, уже никому, никогда и ничего не расскажут.

Правило «покупай дешево, продавай дорого» Андрей понял так же, как и многие другие новички. От необратимых потерь Андрея спасла врожденная осторожность, а, возможно, быть более осмотрительным его заставил возраст. До пенсии оставалось всего несколько лет. Первое время выбранная стратегия приносила прибыль. Но однажды цены упали. Андрей сделал покупку, а рынок, усмехнувшись, продолжил свой путь вниз. Такое бывало и раньше, но цены быстро разворачивались и шли вверх. В этот раз все было по-другому. Цены шли вниз один день, потом еще день и еще день. После этого Андрей все же решил закрыть сделку, продав свои приобретения с убытком.

Андрей не стал расстраиваться, ведь он получил новые знания, заплатив совсем небольшую цену. Урок был в том, что вся его прибыль, полученная ранее, была съедена всего лишь одной неудачной сделкой. Андрей остановил свою торговлю и решил проверить, является ли его случай единичным. Выяснилось, что эта ситуация повторяется с завидным постоянством. Череда успешных сделок, когда покупки были сделаны внизу, а продажи вверху, приносила прибыль. Но потом наступала перемена настроений на рынке, и цены начинали двигаться вниз, что приносило убыток, который значительно превышал всю ранее полученную прибыль.

Покупай дешево, продавай дорого. Оказалось, что для данного правила подходит не «Все гениальное — просто», а другая крылатая фраза: «Простота хуже воровства».

Эта история заставила Андрея поступать по-другому. Игнорировать короткие движения на рынке и ловить длинные. А поймав, оставаться в этом длинном, продолжительном движении, как можно дольше. Работа по новой «формуле» стала приносить стабильный доход.

Но то ли из-за осторожности Андрея, то ли еще по какой-то другой причине, этот доход был недостаточно большим, чтобы можно было жить на него, как на зарплату. Отправленные в разные компании резюме оставались без ответа. Резюме, размещенное на сайте по трудоустройству, просматривали многие, но приглашать на собеседование не торопились.

Сцена 2

Чтобы повысить свои доходы Андрей стал работать инструктором в местном спортивном клубе. Второй дан по айкидо негласно позволял ему это делать, а руководству клуба было плевать, есть у него соответствующее образование или нет. В клубе были свободные часы для занятий в зале для общих упражнений, и Андрей помог им их заполнить. Плату за занятия брал спортивный клуб. Андрею доставалось десять процентов от того, что занимающиеся вносили в кассу клуба. Такая работа Андрею нравилась. Три раза в неделю, по две тренировки по полтора часа, одна за другой. Сначала — с детьми, потом — со взрослой группой. На каждой тренировке Андрей старался больше показывать технику, чем рассказывать. Получалось три часа передвижений, бросков, кувырков и ударов. К концу тренировки со взрослыми он чувствовал себя счастливым, но дико уставшим. Выходом было меньше двигаться самому, лишь наблюдая за учениками и покрикивая на них. Но так было неинтересно. Решение пришло неожиданно.

У Андрея была дочь, которая одна растила сына. Миша, как звали внука Андрея, пошел в садик, а его мама вышла на работу. На Андрея легла обязанность отводить Мишутку в сад, а вечером забирать его. Тренировки айкидо начинались позже, поэтому Андрей смог встроить новые для себя обязанности в график. Но Мишутка стал болеть. Стал болеть и ухаживающий за ним Андрей. Одна тренировка, проведенная с температурой, показала, что это путь в никуда. К концу занятий все было, как в тумане. Кроме того, Андрею было стыдно, что он заражает других. График тренировок сначала сломался, а потом спортивный клуб нашел замену Андрею.

С торговлей на бирже тоже была заминка. Андрей автоматизировал свою торговлю. Он написал программу-робота, в которой реализовывал свою старую задумку — игнорировать мелкие колебания на рынке и покупать во время длинных движений. Робот исправно работал, но доход оставался небольшим. У Андрея были еще планы по созданию программ-роботов, но их никак не получалось реализовать. Очень часто его внук оставался у него на весь день. Вечером Мишутку забирала дочь, но Андрей чувствовал себя еще более уставшим, чем после двух тренировок подряд. Сесть за компьютер, сконцентрироваться и начать писать коды не получалось. Но занятия с внуком привели к неожиданному результату.

Сцена 3

Современная молодежь — продвинутая. Внук уже знал, что такое компьютер и просил показать ему мультик, что было категорически запрещено дочерью. Андрей пытался чем-то занять Мишутку. Он садился за стол и брал его на колени. Затем они доставал черновики, которые дочь приносила с работы, и на обратной стороне рисовали фломастерами. У Мишутки проснулся интерес к нанесению разноцветных черточек и кружочков на белом фоне. Этим он и занимался. Андрей же, начав рисовать для внука собачек и кошечек, увлекся. Он сменил фломастеры на простые карандаши разной твердости, а рисование собачек и кошечек наполнилось сюжетами.

Если бы Андрей разбирался в живописи, то он сказал бы, что его сюжеты чем-то напоминали сюжеты картин Иеронима Босха. В них не было всех тех ужасов, которые рисовал в своих картинах этот художник, но их роднило большое количество персонажей. Андрей не прорисовывал детально каждого такого персонажа, но ему удавалось, как это получалось он не знал, положением тела, расположением рук, ног, головы, деталями одежды передать настроение персонажа. На одном рисунке могло быть до пятидесяти фигурок. Кто-то поближе к зрителю, кто-то подальше. И у каждого персонажа свои эмоции.
Вот — шумная городская улица. Вот — праздник окончания сбора урожая в колхозе. На этом рисунке — работа солдат на уборке картошки, а здесь — демонстрация трудящихся по случаю Первомая. Все эти сюжеты объединяло одно: большое количество персонажей и у каждого — свое настроение. Это оживляло рисунки, позволяло их легко читать. Но рисунок показывал только застывшую на мгновение ситуацию. Зритель не мог видеть, чем же завершилась пьянка, ознаменовавшая окончание сбора урожая, чем закончился митинг, когда вернулись в казармы, уставшие на поле солдаты-срочники. Это пробуждало в душе зрителя интерес «А что будет дальше с изображенными героями?». Так однажды и спросила Андрея его дочь, посмотревшая рисунки отца.

— Если рисовать продолжение, то уже получатся комиксы, — отшутился Андрей.

За день и у дедушки, и у внука получалось стопка рисунков. Оба были довольны. Внук с удовольствием пытался рисовать фломастерами. Он видел, что и его дедушка занимается тем же. Это придавало его действиям значимость. Ведь он хотел походить на взрослых и делать то, что делают взрослые. А Андрей был доволен, тем, что внук чем-то занят и позволяет ему излагать свои фантазии на бумаге. Эти фантазии не приносили денег, но позволяли на время отключиться от реальности. Стопка рисунков росла. Андрей считал, что на даче, на которую они когда-нибудь наконец выберутся, не будет проблем с растопкой голландки.

Сцена 4

Аукционный дом Century’s в основном занимался произведениями живописи. Несмотря на свое вековое название аукционный дом был молодой компанией. В этом бизнесе ценятся основательность и солидность, которые приходят с опытом. Этого у Century’s не было. Поэтому для того, чтобы потеснить своих более старших конкурентов, аукционному дому приходилось совершать разные нестандартные действия. В частности, Century’s разместил во всех развивающихся странах свои отделения, сотрудники которых должны были заводить знакомства с уличными художниками, посещать выставки, рынки, где могли торговать картинами, «шерстить» социальные сети и все это для того, чтобы найти недооцененные произведения. Другими словами, просеивать горы песка в надежде найти крупицы золота. Было такое отделение и в России.

Эдвард Рогофф окончил Чикагский институт искусств и работал в Century’s несколько лет. В результате ротации, что было принято в компании, он на один год попал из родной Америки в Россию. Русский язык, благодаря заведенному правилу в их семье, он знал, поэтому в работу Century’s в этой стране влился быстро и легко. Однажды, просматривая Инстаграм, он наткнулся на видео, которое сразу стал записывать. На нем ребенок, мальчик лет четырех-пяти рисовал фломастерами животных на белых листках бумаги. Рисунки выходили не очень, по-детски несуразные и кособокие. Но маме, которая, очевидно, разместила это видео, они нравились.

Эдварда заинтересовало не детское творчество, а другие рисунки, которые находились на самом краю кадра. Эдвард включил записанное видео, остановил его в тот момент, когда в кадре появились, заинтересовавшие его рисунки, вырезал этот кадр и рассмотрел в специальной программе. На увеличенной картинке, немного смазанной, он увидел рисунок явно взрослого человека. На рисунке толпились, другого слова и нельзя было подобрать, десятки разных персонажей. Чем-то этот рисунок зацепил Эдварда. Он решил разыскать оригинал, чтобы получше его рассмотреть, а затем, кто его знает, возможно, вступить в переговоры с его автором.

Аккаунт, на котором было размещено заинтересовавшее Эдварда видео, принадлежал Анне Блиновой. Ни телефона, ни адреса. Но у Century’s были контакты в МВД, и уже на следующий день Эдвард ехал по полученному адресу. Для покупки рискованных образцов живописи в Century’s максимальная ставка была пятьдесят долларов за предмет, но приехав по адресу в спальный район Эдвард решил, что в любом случае, если до этого дойдет дело, даст нет более тридцати. Он поднялся на лифте на седьмой этаж и нажал кнопку звонка нужной квартиры.

Сцена 5

Анна, так звали дочь Андрея Порошина, не знала, как ей поступить. Детский сад, который сначала казался решением проблемы, был бессилен в тех случаях, когда ее сын, Мишутка простужался и болел. Анна работала офис-менеджером в хорошей компании, которая платила «в белую», зарплату не задерживали, каждому сотруднику полагалась медицинская страховка. Возможно, поэтому зарплаты в компании были невысокие. После оплата няни на время болезней Мишутки оставалось бы немного. Анна вздохнула:
— Папа, папа, почему все так получилось?!

В дверь позвонили.

Анна посмотрела в глазок. Звонил одетый в строгий костюм молодой человек. «Проповедник, что ли?» — подумала Анна. — «Хотя вряд ли».

Проповедники хоть и были в костюмах, но обычно носили рюкзаки, а в руках держали наготове религиозную литературу.
Молодой человек словно понял, что его разглядывают, и заговорил.

— Добрый день. Меня зовут Эдвард Рогофф. Я к Анне Блиновой. Я видел ее видео в Инстаграм. Возможно, вы сможете получить благодаря этому деньги.

Анна решилась. Незнакомец назвал как его зовут, объяснил свой приход и самое главное пообещал какие-то деньги, которые Анне сейчас были очень нужны. Она открыла дверь.

— Вы позволите? — спросил незнакомец.

Анна отошла в сторону, незнакомец зашел в квартиру и протянул ей визитку.

«Эдвард Рогофф. Аукционный дом Century’s,» — прочла Анна.

— Мы ищем интересные образцы живописи, — снова заговорил незнакомец, но Анну интересовал другой вопрос.

— Вы российская или иностранная компания? — спросила она.

Эдвард часто сталкивался с таким вопросом в России. Здесь почему-то отношение к иностранцам в деловой сфере было лучше, чем к своим, местным предпринимателям. Это было странным, так как по телевизору иностранцев, как правило, выставляли сборищем тупых лесбиянок и геев.

— Century’s — американская компания, — ответил Эдвард. — Я — гражданин США, хотя у меня есть русские корни.

— Я видел ваше видео, — продолжил Эдвард и показал на свою сумку для ноутбука. — Я могу пояснить свой интерес.
Анна проводила гостя на кухню, мысленно похвалив его за то, что тот снял уличную обувь. А Эдвард, проходя на кухню, обратил внимание на развешанные в ванне детские вещи и сразу снизил цену возможной покупки образцов до двадцати долларов.

Они расположились на кухне, Эдвард показал видео и объяснил, что его заинтересовало.

— Вы увидели рисунок папы, — сказала Анна.

— Можно мне его посмотреть поближе, — попросил Рогофф.

Анна принесла рисунок. Это был другой рисунок, но техника была та же. Где-то в глубинке России, как понял Эдвард, гуляла сельская свадьба. Вновь, как и на увиденном раньше рисунке, десятки персонажей. Смеются, пьют, плачут, танцуют, завидуют. Где-то вдалеке уже идет драка. Лают собаки, кот стащил кусок мяса со стола. Рисунок был словно живой. От него, как от полыхающего костра, до зрителя долетали чувства-искорки. Какие-то обжигали, какие-то дарили тепло. «Пусть будет все же тридцать долларов,» — решил Эдвард.

— Я могу переговорить с автором, с вашим отцом? — наконец спросил Рогофф.

— Нет.

— Почему? — удивился Эдвард.

— Он умер.

— Извините, — сказал Рогофф. — Примите мои искренние соболезнования.

Они помолчали, но Эдвард был на работе и ему требовался результат.

— Насколько я понял, вы его дочь, так?

— Да.

— Тогда я предлагаю вам продать рисунки вашего отца аукционному дому Century’s.

— А что вы будете с ними делать?

— Их посмотрят наши искусствоведы. Потом мы попытаемся их продать. В этом и состоит бизнес Century’s.

— Сколько вы можете предложить?

— Рисунок один?

— Нет. Всего, кажется, десять рисунков.

Анна не знала, сколько всего рисунков было у папы. Но его папка с завязками была толстой.

— Тридцать долларов за рисунок.

— Пятьдесят, — сказал Анна.

Работа офис-менеджером требовала контактов с различными людьми и организациями. Это дало Анне навыки переговоров. Десять рисунков. Триста долларов хорошо, но пятьсот лучше. С их помощью Анна могла бы на четыре-пять месяцев решить вопрос с няней для Мишутки. «А если откажется?» — на миг испугалась Анна.

— Согласен, — сказал Рогофф и достал бумажник. В России любили наличные. Эдвард это знал.

Сцена 6

Гость из аукционного дома ушел, унеся десять рисунков Андрея Порошина. Анна зашла в комнату, села за стол, за которым работал отец, отложила в сторону пять зеленых бумажек и раскрыла папку с рисунками. Их было много. Каждый дышал своей жизнью, но Анны думала об отце.

— Спасибо, папа, — сказала она. — Ты и в этот раз смог мне помочь.

Через полгода Century’s показал рисунки Андрея Порошина на выставке современного искусства в Филадельфии. Все они были раскуплены по цене не менее пятисот долларов.

Эдвард Рогофф еще не раз встречался с Анной Блиновой. Century’s принял решение выставить ряд рисунков Порошина на свой аукцион. Аукцион прошел успешно. Цена каждого рисунка поднялась до тысячи долларов за рисунок. По этой цене Анна продала Century’s все оставшиеся у нее двести рисунков отца.

Конец

От автора: Рассказ «Дороги, которые мы выбираем», здесь заканчивается, но история Андрея Порошина продолжается, теперь уже в романе «На 127-й странице».