Блондинка, номер 7 (Глава 1)

Последние вскрики очередной жертвы, отдаваемые эхом в темном подъезде, были для Эдварда слаще меда. С какой дикой улыбкой он вновь и вновь замахивался над уже мертвым телом блондинки. Капли уже остывшей крови медленно стекали по тускло освещенным ступенькам. Он посидел немного в метре от тела и быстро поднялся с холодного пола. Он не торопился уходить и еще несколько минут по-хозяйски расхаживал вокруг девушки. Он достал из внутреннего кармана своей ветровки листок с фотографией, номер 7, сложенный в несколько раз. Вроде она, но нет в ней чего-то… стервозного… скорее наоборот, все черты ее лица выражали тихую грусть и чистоту души. Он поднял ее окровавленную голову за волосы, и выругался, вся косметика на лице девушки размазалась. Эдвард достал из своего спортивного рюкзака бутылку и прыснул водой ей на лицо, тем самым сделав только хуже. Шумно выдохнув, он решил поискать что-нибудь в ее сумочке, но ничего интересного он там не нашел, в основном это были девчачьи безделушки: помада, тушь, зеркальце, также спутанные наушники и ключи, телефон с смешным чехлом и разбитым экраном. Швырнув телефон в стену, он встал и начал собирать свои вещи. Не торопясь он убрал топор в плотный пластиковый пакет, потом в еще один, и наконец погрузил его в рюкзак. Он быстро помыл руки из той же бутылки и допил остатки. Собравшись он оттащил тело вглубь темного подъезда и быстро вышел. Дойдя до метро, на стенде он увидел 5 фотографий, пропавших без вести людей. Некоторые тоже останавливались и многозначительно переглядывались между собой, но ему разглядывать здесь было нечего – насмотрелся еще тогда. На его лице играла жестокая ухмылка, от которой мог бы зареветь ребенок.
Сев на электропоезд он за несколько минут доехал до нужной станции. Дважды выругавшись на медленный эскалатор, он все-таки вышел на улицу. Утренний ветер обдувал его разгорячившееся лицо. Еще раз выдохнув он направился в сторону своего дома, находившегося в одном из самых бедных кварталов города. Главною достопримечательностью этого района были переполненные мусорные баки, сломанные детские площадки и гаражи. Он быстро зашел в нужный подъезд и поднялся на нужный этаж, перепрыгивая сразу несколько ступенек. Зайдя в квартиру, Эдвард сморщился, в нос ударил запах копченой рыбы. В углу маленькой прихожей показалась детская рука, а потом и лицо. Девочка лет 6, полными слез глазами смотрела на него. Она была истощена, руки запачканы, волосы спутаны. У Эдварда, как и у любого заботливого брата, разрывалось сердце, он еще раз посмотрел на нее и она, поняв вопроса кивнула. Из рюкзака он достал буханку хлеба и маленькую коробочку сока, при виде еды девочка оживилась и подошла ближе. Заполучив съестное, девочка убежала в свою маленькую каморку и закрылась в шкафу, Эдвард же прошел на кухню. Там, на столе и на полу валялись опустошенные бутылки, в раковине стояли грязные тарелки. На табуретке, навалившись на стену спала мать Эдварда, Нина. От ужасного запаха в горле появился ком, и он спешно открыл окно. Не найдя ничего ни в холодильнике, ни в ящиках обшарпанного кухонного гарнитура он пошел в комнату младшей сестры. Эта комната, с грязными облезлыми обоями отличалась своей чистотой. Не смотря на свой малый возраст, девочка мыла пол, протирала пыль и стирала свои лохмотья сама. Он дернул ручку шкафа и дверь с противным скрипом медленно открылась. Девочка сидела на нижней перекладине шкафа и жадно, почти не жуя глотала куски свежего хлеба.
— Почему ты не разбудила мать, она же опоздала на работу!
Диана, прежде чем ответить, сначала проглотила кусок хлеба.
— Она не спит… она… даже…
— Говори быстрее!
— Мертва! Нет пульса! – девочка наконец вылезла из шкафа и села на старый диван, который ночью служил ей кроватью.
— Как мертва! Я же… вот… недавно заходил… 2 дня… – Эдвард вскочил с кровати и направился на кухню. Поза Нины несколько не изменилась, и только сейчас он заметил, что ее лицо уж слишком бледное, серое. Пальцами он открыл веки и заметил, что зрачки ее помутнели. В надежде, что ему кажется, он слабо приударил ее по щекам, но реакции не последовало, тело только слегка наклонилось.
— Она, когда пришла, вчера вечером, сразу села… сюда. Я к ней-то подошла, а она меня и выгнала. Потом ночью, ревела, болело у нее что-то… я больше и не знаю. Да и… как тут узнать, если не подпускала к себе…
Эдвард еще несколько раз прошелся по кухне.
— Иди, собирай вещи, — он наконец остановился и взгляд его упал на какую-то точку в окне.