"Поэт. Муки творчества." 12-я глава из книги "Посвящение."

Поэт. Муки творчества."

Муки эти, оказывается, бывают в прямом и переносном смысле слова.
И слова оказывается нужно тоже уметь подбирать.
«Ля, ля, ля, жу, жу, жу
Ля, ля, ля, жу, жу, жу
По секрету
Всему свету
Что случилось расскажу»,-громко пел со всех экранов кинотеатров Денис Кораблёв.

«Я не шкаф и не музей
Хранить секреты от друзей»(из той же песенки.)

А виноват во всём этот Гунявый, одноклассничек. Насмотрелся мультиков про Незнайку:
«Торопышка был голодный, проглотил утюг холодный.
У Авоськи под подушкой лежит черствая ватрушка»

Почему то я помню этот день. Мне так кажется. Это было перед поворотом на Черемушную, не доходя до нашего любимого магазина самообслуживания, где можно было пройти мимо кассы, с пачкой киселя в штанах, а потом грызть сухой крошащийся сладкий брикет со вкусом вишни под завистливые взгляды одноклассников.

Да, в один из таких дней, в неопределённое время года, состоялся этот диалог, возле поворота на Черемушную улицу.

«Я поэт
зовусь Незнайка
От меня вам балалайка!»- продекламировал Гуня.

Вот это поворот.
Оказывается, что стихи именно так и надо сочинять.
Склонять кого то. Например восьмиклассников. Ну или всяких там дураков.

«Как у нашего Сидоры
По колено помидоры»

Пойдёт.
Главное, чтоб Сидора не узнал.

«Как у нашей Бойки, по колено дойки»

То ерунда, что у пятиклассницы доек, в принципе, ещё нет. А тем более, по колено.
Главное, чтоб последние слова совпадали. Ну и конечно же нужен талант.
Так что, как там говорится :«нажимай, да дуй»

Через время, непонятно по каким причинам, пухлая общая тетрадка, к тому времени заполненная на треть своих 96-и страниц, с подобными произведениями, на уже все имеющиеся в школе и на районе, и даже за пределами района кликухами, была обнародована.

Сначала, а мы знаем, что все поэты жаждут славы и признания, эти два компонента состыковались.
Встреча автора и восьмиклассников, состоялась в школьном туалете.

Приз зрительских симпатий был вручён. Автора искупали в овациях. В творческом экстазе, он лежал на кафельном, противном, посыпанном хлоркой полу, сопел носом, из которого текла юшка, цвета пионерского галстука; глядел на троих поклонников своего таланта одним подбитым глазом, философски наблюдая, как те, радостно пинают его ногами.
Один из фанатов его творчества нечаянно попал ему в солнечное сплетение, исключив возможность дышать. Поэтому юное дарование только и могло, что издавать нечленораздельные звуки, типа «ай» и «ой», которые к тому моменту не находили какой либо рифмы.

По окончанию экзекуции, они вырвали страницы с шедевральным текстом, и запихали начинающему поэту их в рот.

— Ну, шо, сука! Будешь ещё писать?-оттолкнув малышню, столпившуюся поглазеть, они пошли курить за школу.
Дебют- состоялся! Это была цена за будущую славу, рождаемая в муках творчества.

Главное что?- не увлекаться.
Так кто же сдал юного поэта?
Мне чёто кажется, это был тот, кто ел с ним вместе сухой кисель, из магазина на Валдайской.
Гунявый.

«Через тернии- к звёздам»
Был такой фильм, кажется.

А в 1979 вышел другой, благородный. Про Петю Копейкина:

«Когда я вырасту и стану великаном
Я всем разбитые коленки излечу
И всех ребят из нашего подъезда
Я через крышу прыгать научу»

Вот это поворот!
Вот как оказывается надо сочинять!

«Чтоб так петь, двадцать лет учиться надо!»
Бывалов.

Первым литературным критиком будущего писателя и по совокупности, любимого внука, стал дед.
Творческая натура. Художник по квадратам, горнист, полковой акробатический гимнаст и
лектор баек для внуков, собственного сочинения:

«Мать моя работала прачкой. Получала сорок рублей. Корова стоила двадцать рублей. А бублик с маком- полкопейки. И стакан семечек- полкопейки. И петушок на палочке.»

«У нас на улице берёза росла. Высокая. Мы тогда жили в городе Орёл. К нам приехал цирк,» Шапито". На городской площади. Турника у нас не было. Там на этой берёзе, на самой высоте, я крутил «солнышко».
И упал,- дед даёт потрогать шишку аккурат по центру темечка, такую с пол грецкого ореха, видную из-за лысеющего чуба.
-Ого, -на ощупь шишка тёплая и твердая, чуть плавает под пальцами и совсем не противная.
-Я хотел повыше залезть, чтоб меня цирковые заметили, и ветка треснула, я упал. Потерял сознание. Меня ребята в кусты спрятали. Испугались. А я очнулся и сбежал вместе с Цирком. А отца своего я не помню. Брат Миша остался…
-А сколько тебе было лет?
-Семь.(1923 год)примечание автора.)
-А потом Ленин умер. Я помню.
— А потом?
— Потом Манчжурия была, Халхин гол, озеро Хасан.

-Дед, а ты можешь сделать мячик?
Дед сжимает бицепс, даёт внуку пощупать. Мячик твёрдый и крепкий.
-Ого, -восхищается будущий поэт.

Он тоже хочет быть таким!
Он тоже хочет вот так!
Но уже нет ни войны, ни героев, ни предателей.
Есть только рассказы о них.
В книжках.

Есть нужные книги. О далёких морях. О разведчиках. О рыцарях. О дикарях. О путешествиях.

Можно зарыться на чердаке, в ещё не высохшем сене для кроликов и читать до темноты. А ночью читать с фонариком.

Матери не до него. Она занята своим новым мужем и ихними детьми.
От бабуси можно запрятаться. Пока не станет звать. Она боится лазить на чердак.
Можно читать до ночи.
Или можно прокрасться на кухню. Включить свет и читать.

-Я ещё немножечко…
А потом сонному умоститься в бабкину перину, провалиться спиною в звёздное небо.

«Катится клубок по селу,- голос бабки звучит где то за пространством ночи. Рисует картинку.
Мальчик прижимается к её теплому и мягкому телу. Проваливается в сон.

Воображение погружает его в приключения. К Звёздам. В далёкие миры и в дальние страны. На озеро Хасан и в Уссурийскую тайгу, где дед лично убил тигра, похищавшего коров во время голода.

Туда, где голодные крысы обглодали ноги лошади, когда их шла целая стая шириною на всю дорогу. А мужик вёз на этой телеге зерно.
Туда, где почтальонша не смогла дойти ночью в село на Дальнем востоке. Она спряталась в стоге сена и жгла стог. А когда спички кончились, волки разорвали ее. Одни сапоги остались. В сапогах нашли письма. Так в колхозе опознали её.

Это был волшебный мир. В нем не было скандалов, побоев и драк его темпераментной родни.
Наверное там можно было спрятаться. Со временем мальчик влюбился в книжки.
А ещё позже, попытался озвучить то, что уже крепко вошло в его душу, стало частью второй, параллельной реальности.

Первый свой перл он стыдливо и робко анонсировал деду, всегда поощряющему способного внука.
Ранние эти „шедевры“ нигде не сохранились. Может потому, что они не имели какой либо художественной ценности.
Но механизм уже был сформирован и запущен.
Мальчик научился жить в своём, придуманном мире.
Учителя говорили: мнительный.
А он просто был не с ними. Где то рядом. Но, в своем.

Со временем, он прочитал, что такое ямб и хорей. Послушал Высоцкого. Уловил ритм и музыку в поэзии.
А потом просто влюбился в соседскую девочку, как и все, в четырнадцать лет.
И стихи родились, как бы сами.
О чём они?
Кто его знает?
Они где то затерялись.
Как и девочка, которая так и не узнала, что юный поэт посвящает ей свои первые стихи. Она переехала с родителями на другой район.

»Посвящение", 12-я глава, Харьков,7 мая, 73-й день войны…