"Посвящение.", 15- я глава "Дети улиц."

Уверенные ответы дают только самоуверенные дураки.
Только Соломон написал 3000 притчей и 1005 песен.
А ты — не Соломон.
Я пишу это для себя.
Истории эти для тех, кто родился и вырос со мною вместе и вряд ли будут интересны интеллектуалам из благополучных районов, или считающими себя такими.
Мы- дети улиц.
Продвинутые к жизни в городских окраинах наших миллионных городов.
С простыми понятиями и пониманием жизни.
Это о нас.
Эпос дымящихся труб и простоты оборотов речи.
Наша песнь каменных джунглей.
Наше посвящение в жизнь.

" Дети улицы"

Улица начиналась сразу за забором. С толстого татарского клена, растущего прямо у калитки, ветками своими заходящего на крышу угольного сарая. В этих куполообразных сплетениях, в их тени, можно было спрятаться, наблюдая за всем, что происходило извне.
По примыкающей к дороге железке, тянулись нити товарняков, по семьдесят вагонов; по грунтовке носились местные пацаны, на Верховинах, с соседского переулка. Тискались влюбленные парочки в кущарях сирени, кто то крал с ЖД насыпи щебень, оглашая скрежетом лопаты весь район среди ночи. Местные пьяницы сватали свеже украденные доски соседям, за трояк. Где то из -за угла тянуло самогонными парами. Из за линии подымался белый дым от вагранки, сопровождаемый факелом пламени до неба.
Всё это было там. За двором.
Крыша сарая была штабом. Наблюдательным пунктом.
Местом, где можно было спрятаться. От всех.

Попасть туда было не сложно. Достаточно было подпрыгнуть со скамейки до толстой ветки, закинуть на эту ветку ноги и выгнуться, упираясь спиной об плоский шифер, наверх.

Там была площадка, два на три метра, прямо под ветвями клена, образующего навес над летней кухней. С этой площадки можно было свеситься в сад к соседям, спуститься по забору к себе во двор, или же по коньку флигеля перелезть на крышу самого дома и спрятаться на чердаке.

«Жу- Жу»
" Плюй на меня, я люблю сырость"
«У кого нет коня, все садитесь на меня»

Ковбойская рубаха одного из пацанов была снята.
Четверо остальных держали её зубами, растянув в стороны. Мотня на брюках у всех почему-то была расстёгнута.
Один объяснял: — Смотрите, мы держим рубаху зубами.
Говорим" жу- жу".
Кто первый засмеялся, того и обссыкаем.

Пацаны радостно кивали. Рубаха натягивалась всеми участниками игры.
" Жу- жу, жу- жу,- давясь от смеха, жужжали они, глядя друг на друга.
Это была жестокая прописка.
Для новеньких.
Пряча свои действия под рубахой, нахаловские, сговорившись, обссыкали одного писюна, пока тот не начинал соображать, что происходит.

Всё кодло начинало ржать.
" Жу-жу жу-жу"!!!

Обписяный паренёк, либо кидался драться, либо рыдая бежал жаловаться мамке; и в зависимости от этого, приобретал свой статус на улице.
Что делать?
Дети улиц всегда были очень жестоки.

Вячеслав Жадан,
" Посвящение", 15- глава, Харьков, 84-й день войны.